Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес

Гордеев так увлекся мифологическими грезами, что чуть не пропустил вход в пещеру, огромным порталом зияющий в скале. Остановился, вгляделся в темнеющее нутро, сразу понял – ему туда. Ну, раз чутье подсказывает, тогда вперед!

И он вступил в расщелину.

Николай шел в полутьме, и вскоре ход привел его к низкому лазу. Встав на четвереньки, Гордеев полез по нему, пока не выбрался в большое помещение. Где-то впереди мерцал свет. Двинулся к источнику освещения и через минуту очутился на небольшом выступе, представляющем естественный балкон.

Взору открылось поразительное зрелище.

Огромный зал в глубине горы весь залит ярким светом настенных электрических светильников. Пол устлан коврами, паласами, циновками. Повсюду возлежат люди, в основном молодые мужчины и женщины, все без исключения нагие. Их много, наверное, наберется сотня. Все заняты друг другом. Пары, тройки, куча мала – свальный грех, грандиозная групповуха! Искаженные в пароксизмах страсти лица, стоны наслаждения, сплетение голых, лоснящихся от пота тел… Массовые соития кто с кем и в самых разнообразных позах! Все вживую, натурально и без прикрас.

Присмотревшись, он заметил в центре зала подиум, на котором восседал обнаженный мускулистый мужчина с эрегированным детородным органом – несомненно, хозяин и устроитель этой оргии. Он с наслаждением наблюдал за творящимся вокруг него непотребством. Сам не производил никаких действий, застыл статуей в позе лотоса, руки ладонями на бедрах – вероятно медитирует в сексуальном экстазе. И лишь огромный его фаллос подрагивает в такт ровному глубокому дыханию.

Картина греховного блуда завораживала своей плотской непосредственностью и естеством. И еще какой-то мистической атмосферой, царящей под сводами священной пещеры, языческого капища разнузданных тантриков.

Николая и тянуло смотреть, и в то же время он чувствовал, что это гадко. Он повернулся, чтобы уйти. Дальше оставаться здесь не имело смысла. Он узнал верховного жреца сексуальной мистерии – это был Эрик Барков. Иначе и быть не могло – ведь именно Барков являлся хозяином подземного мира. Все здесь его, барковское. Всё – порождение его фантазий, желаний и влечений.

И все же Николай не удержался и бросил прощальный взгляд вниз. В этот момент, по-видимому, экзальтация достигла высшего предела: пребывающий в трансе жрец затрясся и низверг потоки спермы. В тот же миг вся толпа ликующе взревела. Кульминацией явился вакхический танец обнаженных дев вокруг своего предводителя.

Гость выбрался наружу тем же путем, заметил привычный уже аэростат и лесенку, услужливо покачивающуюся перед самым его носом. Взобрался, полетел…

Очнулся у Пинского.

– Прямо какой-то древнегреческий эпос! – восхищенно поцокал языком врач, выслушав рассказ приятеля, – мистерии Диониса-Вакха, Деметры-Кибелы или Шивы… У этого человека чрезвычайно сильно архетипическое начало. Причем, он явно зациклен на Тантре, фаллическом культе. Да, очень, оч-чень интересно!..

– Ну, что ж, – немного погодя сказал он, – продолжим завтра…

– Послушайте, Александр Яковлевич! – принялся горячо убеждать своего наставника Николай. – Я чувствую себя превосходно, вы уж поверьте на слово. Зачем откладывать дело в долгий ящик? Я в состоянии совершить еще одно астральное странствие, прямо сейчас.

Аналитик испытующе посмотрел на него:

– Право, не знаю… Впрочем, можно рискнуть.

– Да я не устал!

– Это хорошо. Если так, то значит психически ты, Коля, научился очень быстро восстанавливаться. А это уже заметный прогресс… Ладно, давай попробуем. На очереди – Шарапов. Только одно условие: почувствуешь ТАМ что-то неладное, сразу же возвращайся. Мысленно обратись к образу воздушного шара и немедля вызови его.

Николай заверил, что так и сделает, если все пойдет наперекосяк.

Вошел в гипнотический транс, ухнул в темноту и вскоре обнаружил себя посреди улицы ночного города.

На чернильно-темном небе – ни звезд, ни луны. Фонари не горят, в домах не светятся окна. Вымерли все, что ли?

В полном мраке он двигался вдоль немногим более светлых стен зданий. Какие-то переулки, узкие, кривые, глухие… Сразу вспомнились страшные истории из детства: о глухомани, где расположена старая таверна, которая на самом деле разбойничий вертеп – это в лучшем случае. А в худшем – логово упырей. В дремучем лесу, темной ночью светятся оконца заброшенной ветхой избушки. Не робей, путник, захаживай к нам! Ждет тебя и стол, и кров, и мягкая постель. А еще ждет нож острый, хи-хи-хи!

Николай тряхнул головой, отогнал наваждение и, крадучись, стал подбираться к единственно освещенному месту. Им оказался двухэтажный особняк с горящим над крыльцом фонарем. Входная дверь призывно приоткрыта. Грех не воспользоваться приглашением!

Гордеев тенью скользнул в темную прихожую. На цыпочках миновал длинный неосвещенный коридор и очутился в каком-то помещении, погруженном в полумрак. Приметив напротив дверной проем, вошел. Вновь коридор, лестница на второй этаж. Он поднялся. Какие-то небольшие круглые окошки, наподобие иллюминаторов. Коле показалось, что он на судне.

Заглянул в одно из них, а затем так и приник лицом к стеклу. И было отчего. В комнате, похожей на дамский будуар, на огромной двуспальной кровати – такие называют сексодромом – забавлялись лесбийскими играми две роскошные обнаженные красотки. Стройные аппетитные тела, гладкая загорелая кожа, распущенные шелковистые волосы… загляденье! Мелькание упругих ягодиц, пышных грудей, влажных раскрытых щелей – Николая бросило в жар. Блондинка с розовыми и брюнетка с коричневыми, стоящими торчком сосками, ласкали друг друга, пуская в ход ладони, пальцы, губы, язычки.

И тут до него донесся какой-то звук по соседству. Он с неохотой оторвался от бесстыдного зрелища, поначалу в полутьме ничего не увидел, но затем сумел разглядеть застывшего у одного из оконцев голого Шарапова, с остервенением мастурбирующего. Он тяжело дышал, не отрывая вожделенного взора от порнографического действа за стеклом.

Пыхтел, весь трясся и онанировал. Затем, так и не доведя дело до победного конца, сорвался с места и вихрем влетел в комнату.

Лесбиянки принялись осыпать его бранью, требуя убраться с глаз долой.

– Урод несчастный! – визгливо орала на него блондинка. – Пошел вон! С таким обмылком тебе ничего не светит!..

– Катись, недоносок! – брезгливо воскликнула брюнетка. – Подрочи свой заячий недомерок в сортире! Тихо сам с собою!

Тут только Николай заметил, что член у Шарапова действительно неестественно мал, даже в возбужденном состоянии. Пожалуй, не наберется и шести сантиметров. Его едва не разобрал смех, но он тут же одернул себя: грешно смеяться над увечными.