Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес

Он на минуту задумался, как бы принимая решение, затем продолжил:

– Честно говоря, существует негласная этика в отношениях целителя и пациента. Одно из главных правил – врачебная тайна. Доктор не имеет права предавать огласке какие-либо сведения о больном… Но у нас особый случай. Полагаю, что в сложившихся обстоятельствах имею полное моральное право поделиться с тобой… Дело в том, что всех их я консультировал в свое время.

– Я доверяю тебе, – выдержав паузу, заявил он, – и знаю, что дальше тебя это не пойдет. Итак, психологический портрет первого подозреваемого.

Пинский помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил:

– Роман Ягодкин. Чрезвычайно одаренный поэт-символист, талантливый публицист – и, к слову сказать, совершенно бездарный беллетрист. В жизни – склочник, интриган и скандалист. И этим его недостатки не исчерпываются, к сожалению. Дело в том, что у него не все в порядке с психикой. А, если быть точным, то у Ягодкина все признаки шизопараноидального бреда, выражающиеся в мании величия и, в особенности (!), в мании преследования. Этакое тихое умопомешательство.

– А в чем оно проявляется?

– Он везде и во всем видит козни против своей персоны, постоянно ищет образ врага. Такое ощущение, что он уже не может жить без окружения себя – чаще всего вымышленного! – неприятелями, некими враждебными силами. Это его как бы подпитывает, придает остроту и свежесть жизни, стимулирует его деятельность. В этой своей перманентной агрессивности Ягодкин черпает силы и вдохновение, в этом – смысл его существования…

– Но ведь, Александр Яковлевич… Это же дикость, безумие какое-то!

– Ну, как сказать. Для него – это норма. Его психика настолько искажена, что он сам не осознает это. И не отдает себе отчета, что помешан на идефиксе. Себя он, разумеется, считает гением, не понятым и притесняемым со стороны власть предержащих… Вообще же основной признак подобных отклонений – демонизация своих реальных и мнимых противников. Из, казалось бы, незначительного факта, на который большинство нормальных людей не обратили бы внимание, такой человек выводит далеко идущие последствия и начинает раздувать из мухи слона. А дальше уже идет по нарастающей – раз ты не друг, значит, враг, а, если враг, то послан самим Сатаной…

– Маразм, – скривился Николай.

– Это для нас с тобой. А для них – вполне серьезно и реально. Таков Ягодкин – если ему кто-то не понравится или разонравится, то такого человека из своего окружения он начинает относить к разряду шпионов и предателей, строящих козни против него персонально…

Тут зазвенел телефон.

– Извини, Николай, – сказал Пинский и снял трубку.

Говорил он странно: вполголоса, и всё то «да», то «нет». А потом – «до свидания» и дал отбой.

– Звонил Валерий. Я попросил их приглядеть за нашими писателями. До утра горел свет, доносилась музыка – веселились ребята. Минут пятнадцать назад начали разъезжаться.

– Видать, пьют редко, но метко, – Николай усмехнулся.

– За исключением Шарапова. Тот большой любитель зеленого вина. Частенько уходит в запои… Ну ладно! О Ягодкине у тебя, надеюсь, представление сложилось. Теперь переходим к главному. Вот что я хотел предложить тебе, Николай…

И целых десять минут Пинский обстоятельно объяснял суть задуманного им. Рассказ этот был мудреный, насыщенный специальными терминами… Николай понял одно – ему предстоит совершить астральное путешествие, проникнуть в подсознание пятерых писателей – разумеется, поочередно. Аналитик уверенно доказывал, что подобное вполне возможно, и Гордеев справится.

Коля в очередной раз подивился той непосредственности, с которой его знакомый подходил к необъяснимым феноменам. И ведь, к слову сказать, тот далеко не новичок в области исследований и коррекции психики. Вроде бы должен быть крайне осторожным и осмотрительным. Ан нет, сам загорается очередной идеей, смело задумывает рискованные предприятия. Одним словом, наш человек! Не формалист какой-нибудь…

Ну, раз он так уверен, то и Николай тоже не из робких. Есть такое слово – надо! А, если очень надо, то сделаем. К тому же дело-то, в общем, привычное. Не он ли, Николай Гордеев, чуть не каждую ночь живет и действует в виртуальном мире, то бишь, в Астрале? А уж, что там на самом деле – подсознание или сверхсознание, хоть Астрал, хоть Ментал, все не суть важно! Главное – уметь проникать туда и запоминать, что узрел и почувствовал.

– Ну, что – попробуем? – выложив все свои козыри, предложил Александр Яковлевич.

– Отчего ж нет?

Пинский удовлетворенно улыбнулся – убедил таки младшего товарища.

Хотя оба прекрасно понимали – эксперимент сомнительный, с непредсказуемыми последствиями… Но надо – значит, сделаем!

Далее врач все проделал в точности, как раньше – ввел перципиента в сноподобное состояние и мягко, но настойчиво потребовал внедриться в подсознание Ягодкина.

Казалось, целую вечность Гордеев пребывал в абсолютно непроницаемой тьме – то ли парил, то ли падал в черную бездну. Там не было ни звуков, ни цвета, ни запаха, вообще ничего. И себя как плоть он никак не ощущал. Как вдруг, за какой-то миг все изменилось. Николай осознал себя стоящим у входа в подземелье.

Что-то заставило его обернуться. Брови поползли вверх от удивления. Метрах в двадцати от него возвышался огромный плакат с фотографией самодовольно улыбающегося Романа Ягодкина. Под фото крупными буквами шла надпись: «ГОЛОСУЙТЕ ЗА НЕПРИЗНАННОГО ГЕНИЯ!» А ниже, строчкой помельче: «Добро пожаловать в Луноземелье!»

Какое-то время визитер заворожено разглядывал плакат, затем встрепенулся, покачал головой и без колебаний вступил в катакомбы.

Последние представляли собой протяженные галереи с бесчисленными колоннами, разветвленной сетью ходов, тоннелей, переходов. Призрачный лунный свет мерцающим серебром заливал мрачные залы и коридоры. Откуда здесь взялась луна? Ведь он находится в помещениях глубоко под землей… Ответа Николай не находил.

Он долго блуждал по подземным ходам, давным-давно потеряв ориентир. Такое ощущение, что ноги сами несли в каком-то им одним известном направлении. Выходило, его нижним конечностям присущ разум. Сногсшибательное открытие! А может, как в той поговорке: дурная голова ногам покоя не дает? Или быть может, чего-то моя левая нога захотела?.. Да вообще тут сам черт ногу сломает!

Внезапно до Николая дошло, что он уже минут пятнадцать как зациклился на ножной теме и бредет, бормоча как заклинания разные пословицы и выражения, посвященные подлежащему «ноги». Видимо утром не стой ноги встал… Тьфу ты, опять нога, пропади она пропадом!

Тут он и уперся в дверь. Все, дальше хода нет. Потянул за ручку… открылась! Несмело вошел внутрь – какая-то комната, за ней другая. Миновав ряд помещений, оказался в коридорчике. Тот вывел его в большую залу, на самом деле представляющую собой ванную комнату. Поначалу он ничего не понял, а приглядевшись…