Людмила Стрельникова - Тайна племени Бату

Вход в комнату охраняли двое охранников из числа личных штатов особняка, вооруженных такими же пистолетами. На лестничных клетках, у дверей каждой комнаты также стояло по охраннику, кроме того, каждый слуга, вплоть до поваров и экономки были вооружены аналогично, поэтому временно американец чувствовал себя в безопасности. Временно — пока не начала действовать группа Андрея, и пока по городу не поползли слухи о том, что вновь приезжий бизнесмен, занявший особняк, владеет особыми сокровищами.

Но относительно слухов Стэлпсон предпринял предосторожность, постарался пресечь их. Что же касается группы Андрея, американец надеялся, что надолго вывел их из строя, сбив вертолет ракетой. То, что Огнеса потеряла защитное поле и он смог засадить её в подвал, говорило о том, что у его конкурентов что-то расстроилось, и он торжествовал победу — в его руках была часть знаний и аппарат «САЖ», которые хотя и не сулили мировое господство, позволяли стать самым богатым человеком в мире. Оставалось решить вопрос, как ликвидировать защитное поле у остальных членов экспедиции и таким образом обезопасить свое дальнейшее существование.

Сразу же после обоснования в особняке он вызвал для консультации специалиста высшего класса по сверхсовременным установкам и предложил разобраться в работе аппарата «САЖ». То, что сделал один человек, всегда доступно и другому человеку. Трудно изобрести что-то новое самому, но разобраться в действии уже созданного не составляет труда. Специалисту потребовалось двое суток, чтобы аппарат заработал.

Узнав принцип его действия, Стэлпсон пришёл в восторг, он хохотал, напевал песенки, поглаживал аппарат по гладкому корпусу, включал его, настраивая то на одно время, то на другое. Перед ним раскрывались тайны дома, до этого скрытые от любопытных взоров горожан. Он наслаждался изобретением Журавлева, как наслаждались кинокартинами первые зрители. Однако радости в одиночку неполноценны и не дают полного эффекта, поэтому, не утерпев, Стэлпсон пригласил к себе в гости мистера Ричальда, директора местного банка, с которым ему довелось обедать вместе в гостях мэра города и который, узнав, где поселился Стэлпсон, с сожалением обмолвился:

— Зря вы сняли этот дом. Трое съёмщиков до вас отправились на тот свет один за другим.

Стэлпсон самоуверенно усмехнулся:

— Тёмные истории меня не пугают. Я сам кому угодно устрою историю.

Ричальд бросал на него сожалеющий взгляд и заверил:

— Зря вы так самоуверенны. Вот хотя бы взять последнего квартиросъёмщика, — он наклонился к нему и зашептал, — ходят слухи, что это один из главарей чёрной мафии. В его руках знаете ли какие связи — и тот не устоял: как пожил в доме, через неделю его нашли водолазы на дне моря с бомбой на шее. Разминировать не стали, им показалось, что его дешевле взорвать.

Глаза Стэлпсона загорелись странным огнём, ему до умопомрачения захотелось похвастать своей необычайной способностью видеть и узнавать то, что недоступно для глаз других. Обладать достоинствами, о которых никто не знает, так же скучно, как обладать золотом, на которое нечего купить. Всякое сокровище, как и всякое достоинство, имеет цену и вес только после того, как его оценят другие. Поэтому Стэлпсон не удержался и с вызывающей надменностью бросил:

— Держу пари на бочонок рома, я раскручу это дело за сутки!

— Что ты! Бог с тобой! — замахал испуганно руками Ричальд. — И не думай, опасно. Следователь, который взялся за это дело, через два дня после начала расследования попал под машину.

— А ты что, трусишь?

— Я не трушу, я хочу жить.

Стэлпсон усмехнулся, и в его глазах блеснул тщеславный огонь — ему, без пяти минут повелителю мира, бояться шайки каких-то дешёвых грубых бандитов просто несерьёзно. Нет, скоро он будет диктовать всем свои условия. Он схватил Ричальда за руку и с жаром прошептал:

— Хочешь, открою эту тайну не для широкой огласки, а только для тебя? Ты и я — больше о ней не узнает никто. Этим мы обезопасим себя.

Стэлпсон испытывал непреодолимое желание сейчас же, немедленно блеснуть перед этим обывателем необычайной способностью. Ему нестерпимо захотелось удивить, поразить хотя бы пока одного. Да и к тому же, не менее не терпелось самому проверить свои возможности, поэтому он продолжал настаивать:

— Только мы вдвоем будем знать тайну. Представляешь — никто не знает, даже полиция, а ты знаешь — и нем, как рыба. Гибель предводителя мафии — что может быть интереснее!

Ричальд замялся, любопытство начинало разбирать и его, но страх за собственную жизнь удерживал от согласия.

— Ты мне только назови день, месяц и место, где в последний раз видели его, — настаивал Стэлпсон. И Ричальд сдался.

— Кажется, это было в июне, — начал припоминать он. — Нет, в мае. Да, да, двадцатого мая. Мы с женой собирались к племяннику на день рождения, зашли в магазин, и там знакомая супруги сообщала ей по секрету, что исчез бывший жилец жёлтого дома. У нас так называют ваш особняк. Это известие никого бы не удивило, если бы до этого не пропали еще двое предыдущих его квартиросъёмщиков. Поэтому, естественно, к этому дому приковано внимание всего города, и новое известие об исчезновении третьего жильца вызвало у нас большой интерес.

— Значит, последний день — двадцатое мая?

— Да, да, точно.

— И тебе не хочется узнать о последнем дне главаря мафии?

— А-а, где наша не пропадала, — махнул рукой Ричальд. — Если только вдвоём и больше — ни одна душа, то можно полюбопытствовать.

— Приходи ко мне сегодня в шестнадцать часов.

В назначенное время Ричальд стоял на крыльце особняка и звонил. Слуга провёл гостя в небольшой кабинет, где его уже ожидал Стэлпсон. Когда они остались вдвоём, американец спросил: — Ты знаешь, в какой комнате он принимал посетителей?

— Да, бывал у него. Комната на первом этаже, третья по коридору справа.

— Пошли, — Стэлпсон захватил аппарат и решительно направился к двери.

Ричальд засеменил за ним. Войдя в нужную комнату, Стэлпсон закрыл дверь изнутри и оставил ключ в замочной скважине, чтобы никто не подглядывал. Закрыв окно плотной шторой, они уселись на кожаном диване, американец поставил аппарат к себе на колени, снял чехол и предупредил:

— Не пугайся, если что-то увидишь. Это всего лишь кино, события прошлых дней. Надеюсь, нервы у тебя крепкие?

— О, в этом не сомневайся. Люблю щекотливые моменты из чужой жизни.

Мягко щёлкнула кнопка «пуска», аппарат заработал. Сначала комната наполнилась какими-то незнакомыми людьми, и один толстяк бесцеремонно уселся на диване между ними. А когда другой нахал собрался усесться к Ричальду на колени, он закричал:

— Крути дальше, его здесь нет.