Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 4

— Но как вообще, Глэдия, — спросил Бейли, — Джендер оказался у вас? Ведь таких было только два, и оба — в доме доктора Фастольфа. И он просто передал вам одного из них, то есть половину всего?

— Да.

— Почему?

— По доброте душевной, мне кажется. Я была одинока, разочарована, несчастна — чужая в чужой стране. И он отдал мне Джендера, чтобы скрасить мою жизнь, и мне никогда не отблагодарить его за это. Продолжалось это всего полгода, но эти полгода, возможно, стоят всей остальной моей жизни.

— Доктор Фастольф знал, что Джендер был вашим мужем?

— Он никогда об этом не упоминал, так что я не знаю.

— А вы когда-нибудь упоминали?

— Нет.

— Почему?

— He видела надобности… И нет, не потому что я стыдилась.

— Как это произошло?

— Что я не видела надобности?

— Что Джендер стал вашим мужем.

Глэдия нахмурилась и сказала враждебно:

— С какой стати я должна это объяснять?

— Глэдия, час уже поздний. Почему вы все время боретесь со мной? Вы огорчены, что Джендера… больше нет?

— Зачем спрашивать?

— Вы хотите знать, что произошло?

— И еще раз: зачем спрашивать?

— Тогда помогите мне. Мне необходима вся информация, какую только мне удастся получить, чтобы я мог приступить — хотя бы приступить! — к решению задачи, видимо, не имеющей решения. Как Джендер стал вашим мужем?

Глэдия откинулась на спинку кресла, и ее глаза внезапно наполнились слезами. Она оттолкнула тарелку с крошками, которые остались от бисквитиков, и сказала прерывающимся голосом:

— Обычно роботы не носят одежду, но они сконструированы так, что создается впечатление, будто они одеты. Я хорошо знаю роботов, ведь я жила на Солярии, и у меня есть некоторые художественные способности.

— Я помню ваши световые скульптуры, — тихо сказал Бейли.

Глэдия благодарно кивнула.

— Я разработала несколько эскизов для новых моделей, более, по-моему мнению, интересные и стильные, чем принятые на Авроре. Некоторые мои картины, сделанные по этим эскизам, висят в этой комнате. Остальные — в других.

Взгляд Бейли обратился на картины. Он уже заметил их. Да, конечно, роботы, но не натуралистические, а какие-то удлиненные с неестественными искривлениями. Но теперь он обнаружил, что искажения эти искусно выделяли те части тела, которые, когда он взглянул на них по-новому, казались одетыми. Каким-то образом возникала идея костюмов для слуг, которые он видел в книге, посвященной средневековой Англии викторианской эпохи. Были они известны Глэдии или сходство возникло случайно, хотя и уместно? Вопрос этот скорее всего не имел ни малейшего значения, но оставлять его без внимания, пожалуй, не следовало.

В первый раз посмотрев на картины, он подумал, что таким способом Глэдия окружает себя роботами в подражание жизни на Солярии. Эту жизнь, по ее словам, она ненавидела, но чувство это было плодом сознательных мыслей. Солярия была для нее единственным по-настоящему знакомым ей приютом, а этого так просто не отбросить, даже если такая возможность вообще существует. И, быть может, это останется действенным фактором в ее живописи, пусть ее новый мотив и выглядит правдоподобно. А Глэдия тем временем говорила:

— Я преуспела. Некоторые концерны, выпускающие роботов, хорошо заплатили за мои эскизы, и довольно много уже функционирующих роботов были обновлены внешне согласно моим указаниям. Все это принесло мне некоторое удовлетворение, чуть-чуть компенсирующее эмоциональную пустоту моей жизни. Когда доктор Фастольф одолжил мне Джендера, у меня в доме появился робот в настоящей одежде. Милый доктор был так добр, что снабдил меня сменными костюмами для Джендера. Но все они выглядели очень серо, и я для развлечения купила новые, на мой взгляд, более подходящие. Необходимо было снять с него мерку, поскольку я хотела, чтобы все было подогнано точно, ну а для этого ему пришлось раздеться. Постепенно. И только когда он остался совсем обнаженным, я окончательно поняла, как он похож на человека. Все было на своем месте, а части, способные к эрекции, действительно обладали такой способностью. Собственно, они находились под сознательным контролем, как мы сказали бы про человека. Джендер мог включать и выключать эрекцию по приказанию. Он сказал мне это, когда я спросила, функционален ли его пенис в этом отношении. Мне было любопытно, и он продемонстрировал. Однако поймите, что при всем его сходстве с мужчиной я знала, что он робот. Прикасаться к мужчинам, вы знаете, мне было трудно — думаю, это входило в причины, почему я не могла получить удовлетворения с аврорианцами. Но он не был настоящим мужчиной, а я всю жизнь общалась с роботами и могла прикасаться к Джендеру легко и свободно.

Глэдия помолчала.

— Вскоре я поняла, что мне нравится прикасаться к нему, и Джендер, конечно, сразу это заметил. Он был роботом, настроенным изумительно тонко, и безукоризненно выполнял Три Закона. Не дать радость, когда это было в его возможностях, значило вызвать разочарование. Разочарование же эквивалентно причинению вреда, а причинить вред человеку он не мог. И потому с бесконечной заботливостью старался дать мне радость, а я, видя это желание доставить радость, которого никогда не замечала в мужчинах Авроры, отдавалась ей целиком и в конце концов полностью познала то, что, как мне кажется, называют оргазмом.

— Значит, вы были абсолютно счастливы?

— С Джендером? Да, абсолютно.

— Вы никогда не ссорились?

— С Джендером? А как я могла бы с ним поссориться? Его единственной целью, единственным смыслом существования было угождать мне.

— А это вас не угнетало? Что он угождал вам потому, что другого выбора у него не было?

— Но ведь в конечном счете все поступают так, а не иначе, потому что другого выбора у них нет.

— И у вас никогда не возникало потребности испытать настоящих… испытать аврорианцев, после того как узнали оргазм?

— Это было бы плохой заменой. Я хотела только Джендера… Теперь вы понимаете, как велика моя потеря?

Обычно серьезное лицо Бейли стало совсем мрачным. Он сказал:

— Глэдия, я понимаю. Если я раньше причинял вам боль, простите меня, потому что тогда я еще не понимал.

Но она плакала, и он замолчал, не зная, чем ее утешить, какие слова найти. Наконец она встряхнула головой, утерла глаза рукой и прошептала:

— Еще что-нибудь?

— Несколько вопросов на другую тему, — сказал Бейли виновато. — И тогда я перестану вам докучать. Сегодня, — добавил он предусмотрительно.

— Так что? — Голос у нее был очень усталым.

— Вы знаете, что некоторые люди считают, будто в убийстве Джендера виноват доктор Фастольф?

— Да.

— Вы знаете, что доктор Фастольф настаивает, что только он обладает знаниями и опытом, достаточными, чтобы убить Джендера, как он был убит?