Мак Рейнольдс - Тайный агент. Сборник фантастических повестей и рассказов

Должен признать, что, заразившись общим настроением, я ощутил себя старой боевой лошадью.

— В другой раз, доктор, в другой раз, — отозвался Холмс. — Боюсь, ваши подагрические суставы не позволят вам присоединиться к нам.

Последние слова он произнес уже на пороге; дальше я ничего не сумел разобрать; правда, мне послышалось, что Холмс упомянул про йогурт.

Я раздраженно поглядел им вслед, но никто из них не обернулся. Башмаки мальчишек прогрохотали по лестнице.

Дня три никаких разговоров о деле не заходило, а потом случилось событие, которое подтолкнуло его ход и приблизило завершение, если мне позволено будет употребить это слово.

Как–то вечером мы по обыкновению расположились у камина: я читал, а мой друг вертел в руках свой револьвер. В былые годы он обращался с ним с замечательной ловкостью, но теперь стоило Холмсу взять оружие в руки, как я невольно вздрагивал. Откровенно говоря, я со дня на день собирался выкинуть все обоймы.

— Ага, — пробормотал вдруг сыщик, — наш приятель Питер Норвуд явился за обещанным.

Я вынужден признать, что с тех пор, как Холмс начал пользоваться новомодным слуховым аппаратом, он слышит гораздо лучше моего.

Я разобрал голос нашей квартирной хозяйки. Через несколько секунд в дверь постучали.

Я пошел открывать. Это и в самом деле оказался молодой Норвуд. Лицо его было слегка багровым, очевидно, после плотной еды и обильных возлияний, ибо время ужина только–только миновало.

Он бросил на нас довольно–таки воинственный взгляд, что, без сомнения, объяснялось выпитым за ужином вином.

— Сколько можно? — требовательно спросил он. — Неужели так трудно сочинить для моего старика правдоподобную историю?

Холмс, который не встал навстречу молодому человеку, ответил, как мне показалось, мягко:

— Я нынешним утром отправил свое заключение вашему отцу, мистер Норвуд.

Все бы ничего, но потом он как–то бессмысленно хихикнул.

— Что? — Норвуд на мгновение смешался.

— Ну что ж, — сказал он, засовывая руку в карман, — тогда мне остается лишь заплатить вам за работу.

В его голосе слышалась насмешка.

— Ни к чему. Я не беру денег. Я — сыщик на покое, молодой человек, и мне нет нужды зарабатывать на жизнь таким образом.

Холмс помахал в воздухе пальцем.

— И если уж на то пошло, за чеком я обратился бы к сэру Александру. Ведь нанял меня он, не правда ли?

Питер Норвуд озадаченно нахмурился. Должно быть, он учуял какой–то подвох. Глаза его сузились. Он прорычал:

— Что вы там написали, сэр? Впрочем, предупреждаю вас заранее, это все бесполезно.

Покопавшись в карманах, мой престарелый друг извлек на свет до невозможного измятый листок и протянул мне для того, очевидно, чтобы я его прочитал вслух. Я заметил, что текст письма напечатан на моей пишущей машинке.

Меня снедало любопытство. Вот что я прочел:

Глубокоуважаемый сэр Александр! Позвольте сообщить вам следующее: ваши предположения оказались обоснованными. Гипотеза о возможности существования жизни на других планетах подтвердилась. Данные, которые мне удалось добыть, свидетельствуют о том, что дальнейшие исследования, ваши и той группы людей, с которой вы связаны, не окажутся напрасными.

Ниже стояла подпись Холмса. Честно говоря, я не ожидал от него такой ясности стиля, хотя содержание письма было, разумеется, смехотворным.

Питер Норвуд еле сдерживался. Заикаясь от гнева, он произнес:

— Вы считаете, вам удалось расстроить мои планы при помощи этой… этой паршивой бумажонки?

Мой друг утвердительно хохотнул, явно довольный собой.

— Неужели вы не понимаете, старый вы идиот, — закричал Норвуд, — что ни один суд не откажется признать…

Холмс помахал узловатым пальцем; водянистые глаза его слегка посверкивали.

— Дело не дойдет до суда, молодой человек. Как по–вашему, на что я потратил целую неделю? Смею вас уверить, что я не только гонялся за всякими там инопланетянами. Предупреждаю вас, молодой человек: если сэра Александра вызовут в суд для оформления передачи наследства, я обнародую факты, которые вы, без сомнения, хотели бы сохранить в тайне.

И сыщик по–стариковски захихикал.

Впечатление было такое, словно Питера Норвуда ударили по лицу. Побледнев, он отступил на шаг. По всей видимости, он не ожидал такого поворота дел.

Холмс фыркнул.

— Именно так, юноша. Я не люблю тратить время впустую. Врочем, я не собираюсь ставить сэра Александра в известность о добытых мною сведениях, которые имеют отношение к вам. Ни его, ни, скажем так, других. Впредь прошу вас быть осторожней. А теперь, — он глупо ухмыльнулся, — вам пора.

И снова хохотнул.

Не говоря ни слова, молодой человек на негнущихся ногах вышел из нашей комнаты.

— Черт побери, — воскликнул я, — ничего не понимаю! Что вы такое раскопали про этого юнца?

Холмс хихикал так долго, что начали было возрождаться мои опасения насчет старческого слабоумия. Наконец он успокоился.

— Элементарно, мой милый доктор. Как вы, несомненно, успели заметить, наш приятель — человек, охочий до радостей жизни. Он стал их жертвой, несмотря на все свои автомобили и модную одежду.

Затем он прибавил, словно вспомнив наши прежние разговоры:

— Вы знакомы с моим методом. Попробуйте применить его.

И опять зашелся идиотским смехом.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что не имею ни малейшего представления, в чем заключается тайна нашего молодца. Это может быть что угодно: карточный долг, женщина и так далее. Однако я был уверен, что ему есть что скрывать!

Я рассмеялся, поняв комичность ситуации.

— Но, дорогой мой друг, письмо, которое вы отправили сэру Александру… Я разделяю ваши чувства, мне тоже жаль старика, однако…

Холмс достал трубку и теперь набивал ее, полагая, очевидно, что я, будучи поглощен разговором, не замечу столь вопиющего нарушения режима.

— Во–первых, доктор, — проговори он, — для старого человека с еще острым умом у него совершенно безобидное хобби.

— А во–вторых? — не выдержал я.

— А во–вторых, в письме нет ни слова лжи, — он хихикнул, я решил, что он забыл, о чем речь, но ошибся. — Вы, вероятно, помните мои слова о человеке, которого я отыскал в Британском музее? Тот, который фотографировал книги?

Я утвердительно кивнул.

— С помощью нерегулярных полицейских частей с Бейкер–стрит я выяснил, где он живет, — Холмс искоса поглядел на меня. — Позднее я изыскал возможность проникнуть в его квартиру.

Я подался вперед, заинтересовавшись его рассказом.

— И что вы там нашли?

— Ничего.

— Ничего? Вы, величайший сыщик нашей эпохи, не смогли ничего найти?

Раскурив трубку, Холмс помахал в воздухе спичкой.

— Увы, доктор. Однако отсутствие улик — та же улика. В квартире этого человека — будем пока именовать его так — не было и следа каких–либо записей или личных вещей, которые могли бы поведать нам о нем нечто интересное.