Вера Чиркова - Болтушка (СИ)

– Садись к столу и наливай себе бодрящий отвар, ты нужна мне здоровой и веселой, – показная доброта ушла из голоса хозяйки и в нем появились нетерпеливые нотки.

Малиха с медленной покорностью слезла с лежанки, шагнула к столу и вдруг рухнула посреди каюты на колени, заломила над головой руки.

– Зачем? Если от меня отвернулись боги и святые, если заблудилась в Геркойских горах моя удача? Кому нужна теперь моя жизнь, если она не нужна и мне самой? Кто постигнет, какая пустота в моей душе? Кто измерит боль в моем сердце?! Только женщина... та, что полгода разговаривала каждую свободную минуту с ожившим в чреве неведомым, но дорогим существом. Та, что отдала за его рождение всё, что имела. И та, что длинными ночами и днями нежно качала на руках крохотный, родной и бесконечно любимый комочек плоти, беззаветно отдавая ему себя вместе с молоком, заботой и помыслами. Все надежды и мечты, все думы и планы, что росли вместе с ним, верным помощником и будущим защитником, опорой и наградой за все перенесенные лишения и унижения. – Мальяра уловила тихий вздох и добавила в причитания горечи, чувствуя, как на глазах вскипают неподдельные слезы, каждое слово, сказанное сейчас, находило отклик в собственном сердце. – Зачем жить дальше... если его нет? Если всё было впустую, все стремления и усилия, все хитрости и жертвы?! Кто знает, откуда берется у маленького ребенка душа? Я догадалась об этом, качая ночами колыбель. Это материнская огромная любящая душа делится пополам, но не разрывается сразу, а остаётся связанной невидимой пуповиной, медленно истончающейся на протяжении многих лет.

– Выпей, – сунув Мальяре маленький бокал, тихо сказала пришедшая, и в ее голосе тонко прозвенел отголосок вины.

Однако она сумела быстро задавить его, села напротив загорелой служанки со светлыми глазами и молча смотрела, как та покорно пьет зелье.

А Мальяра разглядывала сквозь полуопущенные ресницы ту, кто стоял за толстяком Тейлахом, и все четче понимала, кого именно видит перед собой. И какие причины двигают этой немолодой дамой с резкими чертами лица и упрямо сжатыми губами. А так же, чем она поит пленницу.

И от этой догадки все холоднее и тошнее становилось на душе, потому что победить сидящую напротив женщину невозможно. Её необходимо или убить, или поймать в ловушку и запереть в таком месте, откуда не выбирается никто.

– Тебя зовут Малисса, – едва опустевший бокал выпал из безвольной руки девушки, начала объяснять заранее приготовленную для нее историю злодейка, – тебе двадцать пять лет. Я, Райзи, твоя госпожа, наняла тебя в Ардаге, где ты работала гувернанткой в небольшом имении, и уже пять лет ты служишь у меня горничной. Замужем ты не была... – она запнулась, вздохнула и твердо добавила: – детей не имела. Предана мне и неподкупна, беспрекословно выполняешь любые приказы.

Помолчала, ожидая, пока сказанное впитается в чистый разум юной женщины, и приказала:

– Иди, умойся, Малисса, и поешь. Потом я познакомлю тебя с очень интересным мужчиной.

Новая горничная беспрекословно поднялась с ковра и, кротко поклонившись новой госпоже, направилась в крошечную комнатушку, исполнявшую тут роль умывальни. Умывалась девушка очень обстоятельно, затем причесалась, заплела косу и, заколов так, как положено скромным горничным, вышла в каюту. Снова поклонилась наблюдавшей за ней госпоже Райзи, села к столу и начала ужинать со спокойствием и неспешностью человека, совершенно уверенного в своих действиях.

– В шкафу висит платье, – обронила хозяйка, вставая, – переоденься, как поешь, и свяжи в узел эти тряпки, мы их выбросим. Заодно сними и сложи в миску все свои побрякушки, я дам тебе новые украшения.

– Как прикажете, госпожа, – покорно произнесла Малиха и после ухода хозяйки спокойно продолжила ужинать, хотя отлично знала, как поступила бы любая девушка, услышав про платье.

Вскочила бы и помчалась смотреть и мерить.

Но в том-то и дело, что она обычной больше не была. Никто не может оставаться естественным, если выпил зелье забвения. А все лишенные памяти очень строго следуют очередности приказов и никогда не проявляют любопытства или нетерпения, особенно в первые месяцы после получения снадобья. И огромное спасибо матушке за то, что подробно рассказала про эту особенность так понравившегося злодеям средства для простого превращения людей в рабов. А еще большую благодарность болтушка ощущала к настоятельнице за то, что заставила выпить противоядие, привезенное придворный магом-дроу во дворец Лоурдена по просьбе королевских советников.

И которым в последние месяцы, по тайному приказу Змея, незаметно потчевали всех, кого начинали подозревать в потере памяти или подчинении. И разумеется, в целях безопасности сначала тайно напоили всех, кто служил во дворце или был туда вхож. Олтерн вовсе не желал больше чувствовать себя жертвой преследования.

О том, что Гартлиб тоже получил свою долю этого зелья, Тмирна упомянула особо, она к этому и вела, осторожно намекая, что если злодей как-то связан с преступной герцогиней, то он и действовать будет ее методами. И будет чрезвычайно разочарован, если поймёт, что Гартлиб больше не подвержен действию подлого зелья.

Не злодей, а злодейка, мрачно фыркнула про себя Мальяра, продолжая есть с тем же невозмутимым видом. Госпожа же сказала, что желает видеть ее здоровой и веселой.

Глава девятнадцатая

Замок в двери заскрипел, когда уставший от ожидания Гартлиб уже начал дремать. Он мгновенно насторожился и вскочил, приготовив заранее распоротую подушку, куда спрятал все ручки и вешалки, которые удалось оторвать. Однако в дверях, держа в руках фонарь, стояла младшая из служанок, которых он вез в замок, и от взгляда на ее порванное платье и заплаканное личико сердце воина стиснула тяжелая боль.

– Господин... идите за мной, – тихо пролепетала Сайха и повернулась, но он успел заметить ее виноватый взгляд.

Однако не стал даже пытаться его как-то объяснять, заранее зная, что это совершенно напрасный труд, разум придумает только самые страшные причины такого поведения девушки.

Просто бросил вмиг ставшее бесполезным оружие и молча пошел следом. Служанка привела его к одной из двух дверей в гостиную, той, что выходила на палубу, где в хорошую погоду раньше ставили столы и легкие кресла. Возле двери стоял один из бандитов, охранявших теперь корабль, и Гарт мог бы попытаться его оглушить, но только крепче сцепил кулаки. Со всеми ему не справиться, а на помощь болтушки рассчитывать пока бесполезно. Как и на помощь его воинов и вора... пропал бесследно.

Служанка открыла дверь и отступила, и Гартлиб молча шагнул в самую большую и уютную каюту на этом судне, удивляясь царившему там полумраку. Дверь за ним сразу захлопнулась, лязгнув, задвинулся засов, которого раньше не было, и командир начал осмотр гостиной, где так же произошли большие перемены. Угол продолговатой каюты, где стоял он, был отгорожен от остальной части помещения доходившей до потолка решеткой, и вся мебель отсюда исчезла. А с другой стороны от решетки появились длинные, полупрозрачные занавеси, скрывающие Гарта от взглядов тех, кто находился в гостиной.