Вячеслав Бакулин - Призраки и пулеметы (сборник)

– Но… мисс… – я оборвал себя, не желая назвать имя той, которая занимала мои мысли. Я готов был погибнуть, но не допустить, чтобы на нее пала хоть малейшая тень.

– Перестаньте оправдывать себя, – с угрозой проговорил Джонатан. – Вы убили человека. Но… я готов уладить это дело.

Я едва не бросился к нему, желая обнять, так переполняла меня благодарность, но мой друг – тогда я еще считал его другом – холодно отстранил меня:

– Я готов уладить, но… ожидаю с вашей стороны… ответной услуги.

Когда я услышал, в чем заключается плата за молчание и помощь Харкера, я в ужасе отшатнулся от него, не сумев сдержать гневного возгласа:

– Никогда! Этого не будет никогда!

– Тогда убирайтесь обратно в вашу убогую варварскую страну, – бросил он холодно, – забейтесь в фамильную нору вместе с сестричками в надежде, что лет через сто все забудут о скандале! Хотя… этих чудесных мисс можете оставить в Лондоне. Их с распростертыми объятьями встретят в заведении мадам Люсинды.

– Не смейте так говорить о моих сестрах! – я схватил его за горло. Надменная ухмылка сменилась багровыми пятнами удушья. Харкер засипел, но его металлическая рука, выронив трубку, ударила меня по ребрам. Я вынужден был сделать шаг назад и выпустить свою жертву.

Харкер нагнулся и поднял упавшую трубку. С презрительным сожалением посмотрел на рассыпавшийся табак, потирая горло.

– Не я убил лорда Годалминга, – ответил он. – Не я уничтожил все, что мы – вместе – так чудесно планировали, все, чего мы достигли. Это сделали вы. Я был вам другом. Теперь, когда вы погубили все, когда под ударом ваша репутация, а из-за вас – и моя, я желаю получить свою выгоду.

– Вы бесчестный человек, Харкер, – сказал я ему.

Он усмехнулся, посоветовав мне остыть и подумать.

Глядя в окно экипажа, я горько сожалел о том, что сделал со своей жизнью. И самым страшным было то, что теперь я потерял ее. Потерял мисс Люси. Если не сейчас, то в скором времени, когда ужасная новость разлетится по всем гостиным Лондона.

Я словно наяву видел перед собой ее лучистые глаза, ее улыбку. В каждой встречной девушке я узнавал ее. И каково же было мое удивление, когда в дверях модной лавки я увидел Люси. Мисс Вестенра. Она шла, скромно склонив голову и опираясь на руку молодого человека, в котором я узнал ее бывшего жениха, Артура Холмвуда.

Я постучал в стенку, требуя, чтобы кучер остановил экипаж. Не помня себя от волнения, едва не бегом бросился наперерез Люси и ее сопровождающему. От волнения все смешалось в моей голове. Но не успел еще поздороваться, как Люси сама заговорила со мной. Спокойно и строго, как говорила бы с любым знакомым из общества, подошедшим в неудачное время.

– Здравствуйте, граф, – приветствовала она. Холмвуд лишь склонил голову, так и не удосужившись открыть рта. – Извините нас, Влад, но мы, к сожалению, вынуждены спешить. Печальные события, о которых вы, наверное, уже знаете, заставляют Артура оставить все дела. Нужно подготовить необходимое для того, чтобы исполнить последнюю волю лорда Годалминга и проводить его достойно.

Я открыл было рот, собираясь, забыв о приличиях, спросить, что все это значит и что делает она рядом с брошенным женихом, но Люси остановила меня:

– И, прошу вас, граф, не нужно сейчас соболезнований, – при этих словах невесты Холмвуд отвернулся, глаза его заблестели. – Вы сможете нанести визит уже после похорон. Церемония будет семейной, но вы сможете засвидетельствовать свое почтение новому лорду Годалмингу, когда дела будут улажены и титул перейдет к Артуру по всем правилам.

Годалминг прикрыл рукой глаза, стараясь удержать слезы. Лицо Люси из печального и кроткого тотчас сделалось злым. Она прижала пальчик к губам, искривившимся в капризно-надменной полуулыбке. И добавила беззвучно: «Уходи!»

Я неловко простился и позволил им пройти и сесть в экипаж.

Я должен, непременно должен поговорить с нею. Завтра же.

29 мая

Не знаю, на что я надеялся, когда решился нанести визит мисс Вестенра. Не знаю, для чего сейчас тщательно переношу на бумагу все свидетельства моего позора и бесчестья. Возможно, я делаю это, чтобы сам образ мисс Люси, что много дней был запечатлен в моем сердце, выгорел дотла, уничтожаемый пламенем боли, разочарования и вины.

Я пришел к ней слишком рано. Долго бродил вокруг дома, дожидаясь приличного для визитов часа. Я считал окна фасада, вновь и вновь убеждаясь, что ошибки быть не могло. Той роковой ночью я забрался именно в то окно, что указала мне в записке мисс Люси. Сейчас окно было закрыто, и розовое крыло занавески, что так манило меня ночью, лишь краешком выступало из-за рамы, словно кто-то подглядывал за мною из окна.

Я задумался, припоминая события минувшей ночи, и не услышал, как хлопнула входная дверь. Только грохот и шипение парового экипажа, поданного к подъезду, вывел меня из задумчивости. Я выбежал из-за угла как раз в ту минуту, когда мисс Люси бросила что-то вознице, захлопнула дверцу, и железный монстр рванул с места, тотчас влившись в поток паровых экипажей, в котором лишь изредка попадались кебы, запряженные нервными и издерганными лошадьми.

По счастью, мой слух, слух Дракул, позволил мне разобрать адрес, который назвала мисс Вестенра. Я тотчас узнал его и, пренебрегая нормами приличия, помчался проулками, до предела используя всю силу и мощь своего провинциального органического тела, чтобы опередить ее.

И впервые я пожалел, что я тот, кто я есть, а не несчастный сын сумасшедшего механика, сумевшего вживить своему наследнику стальной скелет. Будь я хоть отчасти машиной, я успел бы перехватить ее на пороге. Но дыхание мое через пару кварталов сбилось, и даже вся сила господарей не смогла помочь мне. Смятенный и озлобленный на свою несовершенную природу, я остановился возле дома Харкера.

Люси уже вошла внутрь. Благодаря превосходному, почти волчьему слуху Дракул я смог расслышать в грохоте экипажей и привычном лондонском шуме и звуки, доносившиеся из дома. Джонатан имел привычку держать окно открытым, и потому я отчетливо слышал голоса в его кабинете. Высокий рассерженный голос мисс Вестенра и тихий сдержанный – хозяина дома. Кажется, они спорили, и в споре раз или два уловил я свое имя.

Я был зол. Я не владел собою и, не думая о том, что поступаю недостойно и низко, решился забраться по стене и подслушать разговор недавних моих друзей. Благодаря урокам Джонатана, мне не составило труда вскарабкаться, цепляясь за выступы стены, до окон третьего этажа, где находился кабинет Харкера. Спрятавшись на соседнем балконе, я слышал все так, словно находился в комнате рядом со спорящими, и в тот миг не ощущал я ничего, кроме досады, что пропустил начало разговора.