Павел Корнев - Без гнева и пристрастия

Патрик!

Оба бомбиста заметили меня одновременно и так же синхронно схватились за оружие. Очкарик оказался вооружен курносым револьвером; Патрик вскинул карманный пистолет с двумя непропорционально удлиненными стволами.

И все же первый ход остался за мной. Я поймал на прицел долговязого бомбиста и утопил спуск. Пуля пробила высокий лоб с залысинами, злоумышленник нелепо всплеснул руками и завалился на спину.

Мгновение спустя полыхнул дульной вспышкой пистолет в руке Патрика, но я уже отступил в коридор, и серебряный росчерк впустую прошил дверной косяк. В следующий миг захлопнувшаяся дверь вздрогнула от нового попадания; пуля оставила ощерившуюся острыми щепками дыру аккурат на высоте моей груди.

Сволочь!

Ворвавшись обратно, я вскинул карабин… и тут схлынуло безвременье! Меня словно под руку толкнули, выстрел ударил по ушам оглушительным грохотом, пуля вместо ноги беглеца пробила жестянку с керосином, и та взорвалась фонтаном жидкого огня.

Дьявол! Промазал!

Патрик подхватил с пола какой-то чемоданчик и бросился к проходу в дальней стене; я два раза выстрелил через взметнувшуюся до потолка огненную пелену, выждал, пока опадет оранжевое пламя, и выпустил следующую пару пуль в деревянную дверь, за которой скрылся Патрик.

Зацепил, нет?

Непонятно…

Я отставил к стене разряженную винтовку и высвободил из-под пиджака рукоять заткнутого сзади за ремень брюк трофейного револьвера. Но доставать его не стал, вместо этого вытащил из наплечной кобуры табельное оружие и настороженно двинулся к простреленной двери.

Патрик укрылся в смежном складском помещении, другого выхода оттуда не было… Как, впрочем, не было и особого повода для радости. Рыжий утащил вместе с собой бомбу, и пусть пробить дыру в Вечность у него не получится, кто знает, что придет на ум загнанной в угол крысе?

Всем нам было бы лучше, угоди одна из выпущенных наугад пуль в цель. И ему не мучиться, и мне… не мучиться.

Но не свезло.

— Ближе не подходи! — потребовал Патрик, когда до кладовки оставалось не больше десятка шагов.

— А то — что? — улыбнулся я, лихорадочно прикидывая, в какое из пулевых отверстий в дверном полотне сейчас наблюдает за мной бомбист.

Стрелять наугад? Из револьвера? Не лучшая идея.

Ну я и не стал. Если Патрик решится подорвать бомбу, нас обоих разнесет на куски.

— Еще шаг — и оба взлетим на воздух! — предупредил курьер, словно прочитал мои мысли.

Я остановился.

— И чего ты этим добьешься?

— Не попаду на каторгу!

— Тебе никогда не говорили, что самоубийство — это не выход? — спросил я, потихоньку раскачиваясь из стороны в сторону. Мало ли, вдруг пальнет через дверь.

Бомбист промолчал, поэтому пришлось вновь окликнуть его:

— Чего ради это все, Патрик? Зачем понадобилось расчищать заброшенную линию подземки?

Я полагал, что курьер пребывает в замешательстве, но, как видно, ошибался.

— Не заговаривай мне зубы, — огрызнулся Патрик. — Сейчас сюда со всего города съезжаются легавые, поэтому либо расходимся по-хорошему прямо сейчас, либо встретимся в аду.

— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся я. — Меня не встреча в аду интересует, разумеется.

— Разряди револьвер и освободи дорогу. Я просто уйду, и никто не пострадает.

— Это ты шутишь так? Может, мне сразу застрелиться?

Тогда Патрик уточнил:

— Но идея разойтись не вызывает у тебя отторжения?

— Отторжение вызывает перспектива прижизненной кремации.

— Что предложишь ты?

— Выходи с поднятыми руками.

— Время дорого, Виктор, — укорил меня курьер. — Я живым не дамся. А ты не успеешь добежать до выхода. Нужны реальные предложения.

— Всерьез намерен уйти отсюда?

— Да, черт тебя дери! Убери револьвер!

В голосе курьера прозвучали истеричные нотки, и у меня аж под ложечкой засосало от дурного предчувствия.

Блефует он? Или нет?

Черт, это не карточная игра, где на кону пара десяток! Здесь нельзя предполагать и догадываться, здесь надо действовать наверняка.

— Сначала ты, — решил я. — Выброси пистолет!

— Смеешься?

— У тебя останется бомба.

Патрик ненадолго задумался и упрямиться не стал.

— Отлично! — заявил он, приоткрыл дверь и кинул на пол странного вида карманный пистолет с парой непонятно зачем удлиненных стволов. Судя по всему, курьеру хотелось выбраться живым из этой переделки ничуть не меньше меня.

— Теперь твоя очередь! — потребовал он.

— Бомбу оставишь у лестницы, — предупредил я.

— А что взамен?

— Получишь фору.

— Не тяни время! — окрысился Патрик. — Кидай револьвер!

— Так ты оставишь бомбу?

— Да, черт тебя дери! Быстрее! Или сделке конец!

Я без лишней спешки откинул барабан, высыпал на пол патроны и отпихнул их от себя в разные стороны. Затем выбросил револьвер.

— Можешь выходить!

— С дороги! — рявкнул бомбист.

— Как скажешь… — Я отступил к стене, беспечно достал сигарету и сунул ее в рот. После выудил из кармана спички и усмехнулся: — Так ты выходишь?

— Выхожу! — Патрик показал растопыренную пятерню, затем просочился в приоткрытую дверь сам. Чемоданчик с бомбой он удерживал в отведенной назад правой руке. — Учти, эта штука сработает от любого резкого движения, — предупредил курьер. — Даже не думай. Понял? Даже не думай!

— Проваливай, — потребовал я и чиркнул спичкой о боковину коробка.

Что может случиться за то неуловимое мгновение, пока вспыхивает спичечная головка? А за ту долю секунды, пока сама спичка падает на пол? Какое действие способен совершить человек за одно-единственное биение сердца?

Скажу откровенно — за это время он успеет разве что моргнуть.

Моргнуть, прикончить ближнего своего или умереть сам.

Лицо Патрика изменилось. Просто приняло несколько иное выражение, с этого все и началось. Спичка полетела на пол, на пол отправился чемодан.

Курьер выкинул в мою сторону освободившуюся руку, в его пальцах был зажат двуствольный пистолет; миниатюрный и способный уместиться в жилетном кармашке, но от этого ничуть не менее смертоносный.

И в тот же самый миг я выдернул заткнутый сзади за пояс револьвер. Выстрелил не целясь. Не успев даже толком вскинуть оружие, но не из-за панической спешки, а хладнокровно и расчетливо.

Сущность угодила Патрику в левое бедро, он нелепо дернулся, и тут же дернулся пистолет в его руке. Пуля отрикошетила от стены; а прежде чем рыжий успел вновь утопить спусковой крючок, я выстрелил ему в живот. Отдача слегка подкинула револьвер, и следующие четыре слившихся воедино выстрела разворотили бомбисту грудную клетку.

Патрик завалился на спину; я немедленно оказался рядом и отбросил ногой в сторону оброненный им пистолет. Затем проверил чемоданчик с бомбой и только тогда с облегчением перевел дух.