Юрий Пивоваров - Архив Смагина

Кирилл помнил последнюю «игру». Он нырнул, осмотрелся, было светло, видимость хорошая. Продвигался вдоль обрыва, падающего в глубину, уверенно ощупывая камни, поросшие редкими водорослями. И заметил вдалеке странную картинку. Вертикально, так, что нижняя часть уходила в глубину, охваченную полумраком, а верхняя часть почти дотягивала до поверхности, медленно продвигалось, как он определил, бревно-плавун, брус или даже диковинная доска. Верхняя часть, охваченная солнечными бликами, была значительно толще основного тела, но почти не просматривалась. Огромную, как прикинул Кирилл, палку медленно разворачивало, и она становилась то узкой, с ладонь, может, чуть больше, то широкой – подстать веслу. Воздух был на исходе, но Кирилл успел заметить, как доска медленно удалилась в темноту…

Сверху довольно мощно пробивался свет. Мальчик прошлёпал вдоль стены по воде, двигался он уверенно. За большим камнем с красивыми переливающимися на свету вкраплениями – тайник. Он сдвинул несколько небольших пластушек и достал из углубления изрядно поржавевшую металлическую коробку.

Вот оно – богатство. В коробке – моток толстой лесы, грузы, крючки, настоящий компас. Он повертел компас в руках, любовно посмотрел на своё сокровище. Дед говорил, он принадлежал отцу. Отец был простой рыбак, ушёл на войну с германцем и не вернулся. Кирилл его не помнил. Он глянул на компас ещё раз и аккуратно уложил в коробку. Послышались голоса. Это у входа. Мальчик с надеждой глянул в сторону моря – поздно, надо переждать, мало кто там, может, свои, может, чужие, в любом случае встреча нежелательна. Спешно накрыл коробку камнем, прошёл вглубь пещеры, спрятался за камнем, в полумраке.

Голоса стали слышны более явственно. «Неужели вздумают войти, – подумал Кирилл, – на кой?» Зашли. Получается, на лодке. Шаги и голоса приблизились. Двое мужчин, молодой парень и мужик солидный, в возрасте, уверенно прошли вглубь пещеры. Молодой нёс за широкими плечами увесистую котомку. Контрабандисты, подумал мальчик. Надо учесть, что под этой профессией мальчик понимал не только несознательных граждан, осуществляющих незаконные приграничные трансакции, а нечто большее – гордых наземных разбойников, флибустьеров солнечных морей и прочий лихой народ – романтичный, дерзкий и… неопасный. Жаль, что груза у них маловато, подумал он, но ничего, как пройдут – надо втихаря к выходу. Но любопытство взяло своё. Если не контрабандисты, то артельщики – это тоже не бандиты, не страшно. Он тихо последовал за ними, шум прибоя смазывал, глушил звуки, подыгрывал ему. Мальчик двигался в полумраке, однако за поворотом – опять свет. Чужаки стояли возле большой груды играющих удивительными переливами всех цветов камней.

– И как все это добро перетаскивать? – спросил молодой.

– Ручками. Чай не барин. Провиант выкладывай, загружай, и к вечеру управишься.

– Что ж я один? – недовольно пробормотал молодой.

– Один, один. При таких-то харчах… У воды сложишь, а там вдвоём и забросаем. Я вечером буду.

Молодой мялся в нерешительности, то ли лень было работать, то ли не хотелось оставаться одному.

– Если здесь этого добра, – сказал он, кивая на груду поделочных камней, – так много, что ж новая власть здесь артель с толком не наладит?

– Что новая власть, что старая. Учёные люди давно здесь всё облазили и изучили. Жидковато здесь для большой артели или фабрики какой. А для нашего брата – в самый раз. Камней здесь уйма, и главное – разные они, на любой вкус. Только б не мешали, а то повадились.

– Это те – из Феодосии? Что рыб кормят? – спросил молодой.

– И те, и эти. Одного к берегу прибило. Будь они неладны. Теперь ховаться надо…

Старший болезненно покривился и попытался размять спину.

– Местные говорят – гад их, – не совсем уверенно произнёс молодой.

– Говорят-говорят. Сколько я живу, столько и говорят. Море, оно чужих не любит. Сидели б дома и на чужое б хавалки не раскрывали. Делом надо заниматься. К вечеру чтоб управился. А этот я с собой возьму. Ох, хорош.

Старший, болезненно охая, наклонился и взял из груды крупный камень.

– Это и есть яшма? – спросил молодой.

– Дурья твой башка, это оникс, – назидательно пояснил старший.

– И много за него дадут?

Старший тяжело сокрушённо вздохнул и бросил на напарника безнадёжный взгляд.

– Много. И прокурор добавит. С камнями этими работать ещё надо. Это тебе не алмазы-изумруды. Нагрузил мешок и – за границу. Тут ещё столько труда приложить надо…

Кирилл решил, что уже пора. Коленки тряслись от напряжения, да и страшновато – что у них на уме? Он развернулся и тихонько стал пробираться к выходу. Мокрые камни – скользкие, надо осторожно. И все же оступился. Было бы полбеды, если б споткнулся, нет – свалился, как куль с телеги – шумно. И море словно на мгновенье затихло… Вот досада!

Незнакомцы прислушались. Мальчик вскочил и побежал. До выхода было шагов пятнадцать – немного, и он бы преодолел это расстояние за считанные секунды. Но поскользнулся, опять упал. Стало страшно.

Артельщики наконец сообразили: они здесь не одни. Побежали довольно неуклюже на звук, обогнули камень, увидели нарушителя покоя.

– Ну, нечистая, – выдохнул старший, – не вовремя, бери его, Сеня!

Оба бросились вслед. Возможно, сыграл свою роль охотничий инстинкт. Ибо если их обоих в тот момент спросить, зачем им мальчишка, вряд ли бы они смогли объяснить. Поймать, и всё, а там посмотрим. Они не были кровожадными бандитами или хранителями уголовного общака. Артельщики – и не более.

Мальчик выскочил из грота, на волнах покачивалась лодка. Их лодка. Как тут быть? Бежать вдоль берега – догонят или пешими или на лодке, двое их. Прыгнуть в лодку – пока туда-сюда – не успеть. Да и лодку чужую взять – большой грех. Тут даже свои, местные, по головке не погладят, так вздуют. А об артельщиках и говорить не приходится. Кирилл остановился в замешательстве, его состояние приближалось к паническому.

И тут он действительно испугался. Из пещеры донеслись дикие крики.

Мальчик побежал вдоль обрывистого берега по скользкой гальке, упал, встал, опять упал, встал. Добрался до малозаметной отвесной тропинки, спускающейся к воде, стал карабкаться наверх, сдирая в кровь коленки и отчаянно помогая себе руками.

Звонок. Смотрю – Иван. Что ж на этот раз? На этот раз Иван без всякого вступления бодро сообщил:

– Привет! Я нашёл. Глеб – гений.

И тишина. Видимо, он ждал, что я разделю его восторг. Я бы не прочь, но опять, опять ничего не понятно. Пауза затянулась.

– Насчёт гения – не сомневаюсь. А вот по поводу находки… Не соблаговолите ли, господин кризис-менеджер, пояснить, какова ваша находка и насколько она велика и значима.