Евгений Константинов - Хобби Сереги Костикова

Следующим персонажем для пластилинового воплощения Костиков наметил генерала. С ним особо придется постараться в отношении одежды: чтобы на бушлате хорошо виднелись погоны с соответствующими званию звездочками, чтобы папаха – с кокардой, а штаны – с лампасами, и чтобы на блестящих кожей сапогах не было ни капельки грязи. Важно, чтобы и добытый зайчишка, лучше всего – крупный заяц-русак лежал ближе к ногам к генерала, чем к его товарищам, что ясно давало бы понять, кто именно был автором меткого выстрела.

Повторно слепить копию подполковника Заводнова скульптору казалось наименее сложным. Он и в первый-то раз управился довольно быстро, теперь же надо было вместо рыбацкой одежды слепить охотничью, которые между собой не очень-то и разнились. Другое дело, что по сравнению с рыбаками у охотников имелось больше причиндалов, соответствующих охотничьей страсти: ружья, набитые патронами патронташи, ягдташи, ножи в чехлах… И чтобы все это выглядело стильно и богато.

И обязательно надо постараться слепить собаку. Хотя, прежде неплохо бы уточнить через Клюева, какая порода больше всего по душе подполковнику или самому генералу. Сереге больше всего нравился русский охотничий спаниель, но можно потрудиться и над сеттером, и над гончаком….

Для пущей красоты очень важно, чтобы среди добытой пернатой дичи можно было различить и крякового селезня с отливающими зеленью крыльями, и упитанных куропаток, и бекаса с длинным клювом, и рябчика с ярко-красной полоской на прикрытом веке… да чего уж там мелочиться, можно и тетерева с хвостом-лирой слепить.

И закуска у притомившихся охотников должна быть доброй. А еще неплохо бы вылепить закопченый котелок, подвешенный над тлеющими угольками. И стаканчики в руках у охотников, а у подполковника Заводнова – еще и флажка, из которой он только что эти стаканчики наполнил…

Вот только успеть бы все это сделать в срок!

Да, и самое главное! Как бы невзначай не чихнуть на охотников на привале, когда работа над композицией завершится. Не хватало в Застолье подполковников с генералами, да еще и вооруженных…

– Алло, алло, Костиков? Алло, это ты, Костиков?

– Я, Скоросчётова, я…

– Привет, Костиков! Привет, привет, с тобой все в порядке? Костиков, с тобой все…

– Нет, Скоросчётова! Со мной не все в порядке. Меня вчера из больницы выписали с сотрясением мозга. И сейчас я спал, а ты меня разбудила!!!

– Вот-вот-вот, Костиков! В том-то все и дело, что сотрясение мозга. Ты мне и ночью такой же приснился, все ходил вокруг да около, все морщился и за голову держался…

…Работу над композицией «Охотники на привале» вчера он так и не закончил. И это было правильно. Заканчивать надо на трезвую голову, а накануне Серега, наплевав на запреты докторов, неслабо злоупотребил алкоголем. Хорошо, хоть закусывал. Весь вечер лепил, пил, закусывал и, время от времени, поглядывал на живчиков.

В Застолье тоже пили – кто больше, кто меньше, но усугубляли все без исключения. Благодаря стараниям скульптора, настоящее гуляние устроили живчики.

Влад и Машка, уединившись вдвоем в его комнате, хлестали шампанское с мартини, закусывая вперемешку переспелой дыней, брауншвейгской колбасой и малосольными огурцами. Остальные – либо безвылазно сидели за обеденном столом, либо периодически оказывались рядом, чтобы махнуть стопку, чем-нибудь закусить и вернуться к своим делам: Маргарита Николаевна проведывала Боярина; Федот, Тамара и Степан, который всем другим напиткам предпочитал пиво, то и дело заглядывали на скотный двор; Зинаида с Ниночкой не забывали появляться на кухне и, возвращаясь за стол, вместе с другими хохотали над анекдотами и остротами, отпускаемыми весельчаком Фуфелом.

Наименее усидчивым был Шуба, видимо собравшийся исследовать каждый уголок Застолья, причем, в компании Борисыча, с которым без умолку о чем-то беседовал. Их сопровождали две кошки – Федора и Рыжая, которую именно так называла Маргарита Николаевна. На скотном дворе Шуба помог Федоту доить Буренку, после чего выпил полкружки парного молока, а вторую половину налил в блюдечко – кошкам. В саду Шуба попробовал яблоко и грушу, понюхал, как пахнут на грядках спелые помидоры, съел горсть малины. Потом уговорил Тимофея пустить его на льдину, где уселся на рыболовный ящик, окунул удочку в майну и вместе с кошками минуты три внимательно следил за поплавком, который так и не пошевелился.

Надолго задержались Шуба с Борисычем за бильярдным столом, благо стол обеденный был рядом. Они играли партию за партией, постоянно прикладывались к спиртному, и Шуба время от времени поглядывал в сторону острова-пляжа, на котором, укрытая пледом, лежала мертвая Виктория Ким…

– Мне вообще в последние три или четыре ночи такая галиматья снится, – продолжала тараторить в трубку Любка Скоросчётова. – Костиков, ты даже представить себе не можешь, что мне снится! И главное – все время одно и то же место снится и одни и те же люди. Сегодня ночью приснилось, будто ты с острова к этим людям, то есть, к нам перебрался. А на острове осталась та самая голая девочка, которую кто-то из пистолета застрелил. Кто застрелил? Ничего не понятно, Костиков. Галиматья, самая настоящая галиматья!

А вместе с тобой, Костиков, среди нас еще три мужика появились. Один какой-то то ли полуживой, то ли полумертвый, самостоятельно передвигаться был не в состоянии. Другой – такой весь из себя видный, веселый, все шутки шутил… А третий, с фингалом под глазом, нажрался как свинья и начал ко мне приставать, представляешь, Костиков. Щипаться начал. Ну, я ему и…

…Вчера, незадолго перед тем, как окончательно дойти до кондиции скульптор заострил на этом эпизоде внимание. Для начала назюзюкавшийся Пан Зюзя едва не схлопотал от своего собутыльника Фуфела. Это в естественном мире один был начальник, а другой его подчиненный, водитель суточной машины, крутивший баранку, куда велят. В Застолье они оказались в абсолютно равном положении, но, в отличие от бывшего водителя, бывший начальник, кажется, еще не до конца это осознал. Ну и в один прекрасный момент Фуфел просто-напросто отмахнулся от Пана Зюзи, как от назойливой мухи, и тот кувыркнулся с табуретки на пол. Возможно, обидевшись, Пан Зюзя переместился подальше от Фуфела, зато поближе к Любке и в итоге получил по физиономии от любительницы покататься на лыжах…

– Будет знать, как щипаться. Теперь у него и под другим глазом фингал. Я тебе свой ночной сон рассказываю, Костиков. И главное, Костиков, все пьют и пьют, пьют и пьют, куда только влазит! И ты, Костиков в моем сне тоже напился хорошенько и прямо на бильярдном столе уснул. Я, чего уж греха таить, тоже пьяной напилася, но этот видный такой – молодец, до моей каморки меня проводил, все под ручки поддерживал, чтобы я не упала…