Михаил Старинов - Истинные боги

Дэвид шел к себе, когда его комм негромко загудел. Он посмотрел на экран и резко изменил направление. Его вызывал Адмирал. Дэвид повернул в центральный коридор и резво направился к главному лифту.

Адмирал был далеко не молод, однако принялся за дело сразу, не ожидая, когда Дэвид угнездится в кресле.

– Нам необходимо поговорить, – внушительно начал он.

Дэвид невольно напрягся и тихонько вздохнул. Когда начальство начинало разговор таким образом, это означало – положение хуже некуда. Ступенью ниже было: я не могу вам приказывать… Тогда еще можно было на что-то надеяться. Сейчас выбора у него не было.

– Когда вы улетаете?

– Через пару часов. Отряд давно на месте, со мной остались только заместитель и шеф-пилот.

– Тогда я коротко обрисую сложившуюся ситуацию, а выводы вы сделаете сами.

Адмирал немного помолчал, а потом начал короткими рублеными фразами:

– Нашему флоту поставлена четкая задача – разделять дарронов и марканов. Не дать им столкнуться. А поскольку их целью является именно эта планета, наша эскадра висит поблизости. Однако разделять корабли и прикрывать планету – задачи разной сложности.

Дэвид молча кивнул.

– Проскользнуть вниз задача не такая сложная, небольшой бот трудно отследить. По данным разведки, внизу уже находятся два неопознанных корабля. Скорее всего, это наемники. Пока не ясно, что именно им нужно, но уж точно не маяк…

Он внимательно посмотрел на Дэвида. Или не знает, или не имеет права говорить, подумал Дэвид.

– У меня внизу группа молодых ребят. На поверхности разбит учебный лагерь, там сейчас очередная смена. Это резервисты, они без оружия. Но есть одно но. В лагере нет пункта дальней связи.

Дэвид покачал головой.

– Это опасно. Обычно пленных обменивают, но в этом случае… Там есть еще что-нибудь?

Адмирал нажал пару клавиш и посмотрел на невидимый Дэвиду экран.

– Ерунда. Кое-какое гражданское оборудование, палатки, инструменты, еда. Плюс один неактивированный купол и еще всякая мелочь.

Они посмотрели друг на друга. Халл вздохнул.

– Мы – отдельное звено, – осторожно начал он. – Штурмовой Отряд неподотчетен здешнему руководству, он на прямую подчинен Командующему. Я могу принимать решения самостоятельно, основываясь на собственных данных. Так?

– До определенной степени, – медленно ответил адмирал и слегка улыбнулся. Видимо, разговор сразу пошел именно так, как он и планировал. – Но потом вам крупно нагорит.

– Об этом позже. Понадобится десантный маяк, пара контейнеров с оружием и снаряжением, плюс несколько комплектов медикаментов. Вы сможете доставить это на поверхность?

Адмирал пожал плечами.

– Разумеется. Вот только, оружие… Хотя, запакованное… Но, конечно, неофициально. И под вашу личную ответственность.

– Прекрасно. Для быстроты, мы спустимся на этом же боте.

– Спасибо, – негромко сказал адмирал. – Я немедленно распоряжусь. Вот только бот…

Дэвид встал.

– Он не будет садиться, просто зависнет над поверхностью. И немедленно стартует обратно, как только выбросит нас c грузом. Как я понял, задача проста: как можно быстрее развернуть передатчик и если на лагерь нападут, подать сигнал. А потом постараться продержаться подольше, наделав при этом как можно больше шума. Так?

– Да, – ответил адмирал. – Из плена мы вас вытащим. Но хочу сказать одну вещь. Если на планете окажется тот, кто знает вас, задача сильно осложнится.

– Придется рискнуть.

– Хорошо. Мне нужен четко зафиксированный факт нападения на наших людей и ничего больше. Тогда мы возьмем планету под колпак.

– Будет нападение, будет и сигнал, – сказал Дэвид, поднимаясь. – Разрешите идти?

– Идите, – бросил адмирал. И негромко добавил: – Да поможет вам творец.

Все пассажирские лифты оказались заблокированными, поэтому Эвелин пришлось по аварийной линии подлететь к центральному коридору. Дальше лифт не пошел, и теперь она бежала по пустому туннелю к центральному больничному отсеку. Ей оставалось совсем немного, она как раз добежала до технического отсека, когда повернув за угол, вдруг наткнулась на вооруженного солдата. Эвелин резко остановилась.

Несколько панелей стены были подняты и за ними светились ряды экранов диагностики и глухие пятна корабельных сейфов. Крышки сейфов были открыты. Солдат стоял перед ними, с лучеметом в руках, а рядом, на полу, валялся один из мертвых пиратов. В спокойной обстановке она бы непременно рассмеялась, настолько чужеродно смотрелись рядом два этих человека: раскинувшийся пират в шароварах, с аркебузой в одной руке и арбалетом в другой. И стоящий над ним десантник, в наглухо закрытом темном шлеме.

Под непрозрачным спектролитом было абсолютно непонятно, куда именно он смотрит. Однако Эвелин показалось, что невидимые враждебные глаза глядят прямо на нее, в упор. Она не знала, что десантные шлемы дают владельцу круговой обзор.

Эвелин стояла, боясь пошевелиться. Ноги, казалось, намертво приросли к полу.

Стрелок явно колебался. Вот он медленно начал поднимать оружие и остановился. Но потом ствол опять пошел вверх и она с ужасом увидела черный, чуть фосфоресцирующий кружок автоматического прицела, смотрящий прямо на нее. И в этот момент лежащий в картинной позе пират внезапно ожил.

Эвелин увидела, как из под средневекового арбалета взметнулась тонкая мускулистая рука, плотно обхватившая черную рукоять со сдвоенным, коротким стволом армейского бластера. Десантник мгновенно повернулся и два луча ударили одновременно. Больше Эвелин ничего уже не видела и не слышала. Так она не бегала еще никогда в жизни.

Когда она влетела в больничный отсек, отец лежал на больничной кровати без всякого движения. Эвелин показалось, что после первого приступа он так и не пришел в себя, однако осторожно подойдя поближе, она поняла, что это не так.

– Только недолго, – предупреждающе сказала сиделка. – Нам удалось блокировать приступ, но он еще очень слаб.

Эвелин наклонилась и увидела, что отец медленно открыл глаза и смотрит прямо на нее.

– Папа, – тихо позвала она и с облегчением увидела, как дрогнули его веки. Он видел и слышал ее. Она осторожно наклонилась ниже.

– Только не плачь, – медленно сказал отец. – Не забывай, что ты моя дочь.

Он помолчал и собрав силы, смог даже немного улыбнуться.

– Ты всегда была у меня молодцом, Эви, поэтому я буду с тобой совершенно откровенен. Не хочу тебя зря пугать, но может получиться так, что из этой переделки я уже не выберусь.

– Папа!

– Не перебивай. Рассчитывать в этом случае ты сможешь только на себя. Боюсь, мама тебе в этом не помощница.

Эвелин слушала отца, изо всех сил стараясь не плакать, однако непрошеные слезы катились по ее лицу.