Герберт Уэллс - Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока

Никто не знает, где расположен Неведомый университет и чему там учат. Его преподавательский состав включает в себя сотни две эксцентричных личностей, а студенческий корпус — две тысячи неудачников того сорта, что остаются безымянными, пока не получат Нобелевскую премию или не высадятся первыми на Марс. Вы всегда можете распознать выпускников НУ, спрашивая у людей, где они обучались. Если вы слышите уклончивый ответ вроде «Да там же, где и все» или «В одном провинциальном колледже — вы и названия-то его не знаете», будьте уверены, что этот человек закончил Неведомый. Когда-нибудь я, наверное, расскажу вам подробнее об этом университете, который можно назвать просветительским центром разве что в шутку.

Итак, Генри Хассел отправился домой из своего кабинета в Психотическом Псанатории, выбрав путь по Галерее Физкультуры. Он сделал это отнюдь не ради того, чтобы положить глаз на обнаженных студенточек, практикующих Эзотерическую Аэробику; нет, Хасселу просто нравилось любоваться трофеями, выставленными в Галерее в память великих команд, которые принесли Неведомому первенство в его излюбленных видах спорта — таких, как Страбизм, Окклюзия или Ботулизм. (Хассел и сам три года подряд был чемпионом по Фрамбезии [5] Страбизм — косоглазие; окклюзия — закупорка, непроходимость; фрамбезия — заразная тропическая болезнь. в одиночных выступлениях.) Он прибыл к себе в отличном расположении духа и, весело ворвавшись в дом, обнаружил свою жену в объятиях чужого человека.

Да, она была там — привлекательная женщина тридцати пяти лет с дымчато-рыжими волосами и миндалевидными глазами, и ее пылко обнимал незнакомец, из карманов которого торчали брошюры, микрохимические аппараты и молоточек для проверки коленных рефлексов, — то есть персонаж, вполне типичный для здешнего общества. Оба виновных были настолько поглощены своим занятием, что ни один из них не заметил Генри Хассела, мрачно взирающего на них из прихожей.

Теперь давайте вспомним Ампера, Шарля и Больцмана. Хассел весил 190 фунтов. Он был мускулист и не страдал психической заторможенностью. Ему ничего не стоило бы искрошить жену и ее любовника на кусочки и тем самым наиболее быстро и просто достичь желанной цели — а именно оборвать жизнь своей супруги. Но Генри Хассел принадлежал к разновидности гениев; его мысли никак не могли пойти в таком направлении.

Хассел тяжело задышал, развернулся и протопал в свою личную лабораторию. Там он открыл ящик с надписью «ДУОДЕНУМ» и извлек из него револьвер сорок пятого калибра. Затем открыл другие ящики, с более интересными надписями, и собрал некий аппарат. Ровно за 7 минут (таков был его гнев) он соорудил машину времени (таков был его гений).

Профессор Генри Хассел собрал машину времени вокруг себя, поставил указатель на 1902, взял револьвер и нажал кнопку. Машина издала характерный звук, похожий на шумы в неисправной канализации, и Хассел исчез. Он появился в Филадельфии 3 июня 1902 года, пошел прямо в номер 1218 по Ореховой улице — это был дом из красного кирпича с мраморной лесенкой — и позвонил в звонок. Вскоре дверь открылась; на пороге стоял хозяин дома.

— Мистер Джессап? — сдавленным голосом спросил Хассел.

— Да?

— Вы мистер Джессап?

— Совершенно верно.

— У вас будет сын, Эдгар? Эдгар Аллан Джессап — названный так в честь вашего любимца, жалкого писателишки по фамилии По?

Хозяин удивился.

— Трудно сказать, — ответил он. — Я еще не женат.

— Так ж е нитесь, — сердито буркнул Хассел. — Я имею несчастье состоять в браке с дочерью вашего сына Гретой. Прошу меня извинить. — Он поднял револьвер и застрелил будущего деда своей жены.

— Теперь она не родится, — пробормотал Хассел, сдувая дымок со своего револьвера. — Я буду холостяком. Могу даже жениться на ком-нибудь еще… А это мысль! На ком же?

Хассел поспешно нажал кнопку автоматического возврата, чтобы машина времени забрала его обратно в лабораторию. Оттуда он кинулся в гостиную. Там находилась его рыжая жена — по-прежнему в объятиях незнакомца.

Хассел был точно громом поражен.

— Ах так! — зарычал он. — Значит, измены — ваша семейная традиция. Ладно, мы с этим разберемся. Слава богу, возможности еще есть. — Он позволил себе глухой смешок, вернулся в лабораторию и отправил себя в год 1901-й, где выстрелом из револьвера убил Эмму Хочкисс, будущую бабку своей жены по матери. Засим он снова перенесся в свой дом и свое время. Там была его рыжая жена, по-прежнему в объятиях незнакомца.

— Но я твердо знаю, что та старая карга была ее бабкой, — пробормотал Хассел. — Фамильное сходство налицо. Что, черт побери, происходит?

Хассел был смущен и расстроен, но не обескуражен. Он пошел в кабинет, с трудом поднял телефонную трубку и кое-как набрал номер Лаборатории Некомпетентности. Его палец все время выскальзывал из дырочек на диске.

— Сим? — сказал он. — Это Генри.

— Кто?

— Генри.

— Повторите, пожалуйста.

— Генри Хассел!

— А, добрый день, Генри.

— Скажи мне, что такое время.

— Время? Хм-м-м… — Симплексно-мультиплексный компьютер прочистил горло, ожидая подключения к базе данных. — Кхм… Время. (1) Абсолютное. (2) Относительное. (3) Рекуррентное. (1) Абсолютное: период, промежуток, продолжительность, суточное деление, вечность…

— Извини, Сим. Неверный запрос. Давай назад. Мне нужно время, сноска на движение по, путешествия во.

Сим переключил передачу и начал снова. Хассел внимательно слушал. Потом кивнул. Хмыкнул:

— Ага. Ага. Верно. Ясно. Так я и думал. Континуум, да? Поступки, совершенные в прошлом, должны влиять на будущее. Значит, я на правильном пути. Но поступки должны быть серьезными, так? Иначе происходит сглаживание эффекта. Мелочи не могут изменить существующие цепочки событий. Хм-м-м… Но разве бабка — это мелочь?

— Чем вы занимаетесь, Генри?

— Убиваю жену, — огрызнулся Хассел.

Он повесил трубку. Вернулся в лабораторию. И, по-прежнему снедаемый ревностью, погрузился в раздумье.

— Надо что-нибудь поважнее, — пробормотал он. — Стереть Грету с лица земли. Стереть все к свиньям собачьим. Ладно, черт возьми! Я им покажу.

Хассел отправился в год 1775-й, посетил ферму в Виргинии и застрелил там молодого полковника. Полковника звали Джорджем Вашингтоном, и Хассел убедился, что он мертв. Потом профессор вернулся в свой дом и свое время. Там была его рыжеволосая жена, как и прежде, в объятиях незнакомца.

— Дьявол! — произнес Хассел.

У него кончались патроны. Он открыл новую коробку, перенесся назад во времени и расстрелял Христофора Колумба, Наполеона, Магомета и с полдюжины других знаменитостей.

— Уж этого-то должно хватить, черт побери! — сказал он.