Андрей Бондаренко - Чёрный помидор

Отряд, целенаправленно огибая безымянную вершину, тронулся дальше.

Туман клубился, наползал, отступал, вновь наступал. Иногда Темир с Костькой исчезали из поля зрения остальных путешественников, и тогда приходилось двигаться вперёд сугубо на звук колокольчиков. Всё чаще под чёрными копытами лошадей громко хрустели буро-красные осколки застывшей вулканической лавы, покрытые разноцветными игольчатыми кристаллами.

— Ерунда какая-то, — сварливо бурчал под нос Писарев. — Ну, откуда здесь, на Алтае, взялась вулканическая лава? Причём, практически свежая, а? Нонсенс голимый и бред антинаучный — с точки зрения классической геологии…. Хотя, о чём это я? Конечно же, из Параллельных Миров взялась, благодаря регулярным «прямым и обратным пробоям», не иначе…

Через некоторое время туман, всё же, отступил и рассеялся.

— Не буду снимать с Темира колокольчики, однако, — решил Костька. — С ними, однако, гораздо веселее…. Верно?

Теперь путешественники передвигались по очень гористой и суровой местности. Лощины, распадки и седловины — нескончаемой чередой — сменяли друг друга. Приходилось пересекать «рваные» скалистые участки, форсировать не широкие горные речки и ручьи. Иногда, встретив на пути непреодолимое препятствие, они возвращались назад, слезали с лошадей и, ища объездные варианты, разбредались в разные стороны.

Начался противный мелкий дождик. Путешественникам пришлось набросить на головы и плечи брезентовые плащ-палатки.

С трудом преодолев очередной скользкий перевал, отряд вновь угодил в сплошной туман. Этот туман был на удивление плотный, молочно-молочно-белый и однозначно-странный.

«Обыкновенный туман, он по земле полосами стелется», — рассуждала про себя Айлу. — «А этот клубится, обволакивает, проникает под одежду и даже, такое впечатление, залезает в кирзовые сапоги…. И видимость почти нулевая. Лишь мелодичный перезвон колокольчиков долетает, указывая правильный путь…. А что было бы без этого чудесного звона? Ничего, ровным счётом. Ничего хорошего и позитивного, я имею в виду…. А туман ли это, вообще? Ну-ну. Это же просто облако опустилось на склон горы. Надо же. В первый раз путешествую — сквозь кучевые облака. Бывает, как выяснилось…. А влажность здесь — просто зашкаливает: даже гадкий насморк прорезался, и голова разболелась, так его и растак…».

Они, наконец-таки, выбрались из облака.

Впереди текла бурная и мелководная речка. За рекой — метрах в ста пятидесяти от берега — вверх тянулся белоснежный склон, за которым угадывалась сине-аметистовая линза.

— Ледники, однако, — пояснил Костька.

— Ледники, понятное дело, — согласился Писарев. — Белый, значит, ещё совсем молоденький. В относительном геологическом понимании, конечно. А тот синеватый, он, наоборот, очень-очень старый. То бишь, перезревший в корягу…. Между ледниками озеро расположено?

— Ага, однако. Озеро. Только пустое оно: без рыбы и чёрных помидоров на берегах. Совсем ненужное, однако, нам. А нужное — за старым ледником…. Что будем делать дальше, однако? Ничего особенного. Переправимся через речку Иолдо и, однако, пообедаем. Потом сменим кирзовые сапоги на ботинки с шипами, прихватим вещмешки с продовольствием и дальше пойдём — по льдам. До самого «помидорного» озера, однако. И очки с чёрными стёклышками всем надо будет напялить. Обязательно, однако. Солнышко вылезло из-за облаков. Яркое. Без очков ослепнуть можно. Запросто, однако…. Лошадки? Здесь, однако, останутся. С Палычем. У них же на копытах нет шипов, однако…. Палатки? И их оставим. У меня на северном берегу озера маленькая землянка, однако, выкопана. Уютная и надёжная.

— Сухие кусты вдоль берегов Иолдо имеются, — заметила Анна Петровна. — Значит, с костром у Ивана Павловича проблем не будет…. А лошади? Что им кушать? Травы-то нигде не видно.

— Голодать не будут, однако, — заверил шаман. — Я с собой полмешка овса прихватил. А ещё «лами», однако, очень даже уважают здешние горные лишайники…

Вечернее солнышко медленно и величественно плавилось — на западе, у самой линии горизонта, — в оранжево-жёлтом предзакатном мареве.

«Непростое это дело — ходить по здешним ледникам», — поправляя на носу «пляжные» очки, решила Айлу. — «Особенно, если подниматься вверх по склону. Надо же не просто делать шаг вперёд, а с силой «приземлять» ногу, чтобы шипы погружались в лёд. Иначе можно и вниз скатиться. А теперь надо вторую ногу «извлекать» изо льда. Вернее, шипы второго ботинка…. Ноги устали — просто ужасно. Даже икроножные мышцы сводит…. Впрочем, уже совсем недалеко осталось, заканчивается сиренево-аметистовый ледник. Заканчивается, сволочь перезревшая…. А, вот, присутствия здесь каких-либо других людей не ощущается, и это, честно говоря, странно. Где, спрашивается, группа капитана Иванова? Разгильдяи. Ладно, будем надеяться, что где-то рядом…. Всё, солнце скрылось за линией горизонта. Постепенно начинает темнеть. Ночь приближается…. Ага, ярко-розовый огонёк наблюдается впереди. Чуть-чуть колышется и приветливо подмигивает…. Что это такое?».

— Хр-р-р, хр-р-р. Дружеский костерок, однако, — с трудом переводя сбившееся дыхание, ответил (словно бы прочитав мысли), Костька, шагавший по льду рядом.

— Точно — дружеский? — на всякий случай уточнила девушка.

— Точно, хр-р-р, однако…. Я это чувствую. Вернее, однако, знаю…

Над костром висели закопчённые котелок и чайник. Чуть в стороне, рядом с озёрным берегом, чернела полуземлянка, обустроенная в склоне невысокого холма. А в розово-жёлтых отблесках костра угадывалась тёмная фигура, сидевшая на гранитном валуне.

— Приветствую вас, усталые путники, — поднялась на ноги фигура. — Подходите к костру. Ужин готов. Угощайтесь. Походный кулёш: гречневая каша с вяленым окороком изюбря. Крепкий чай на алтайских травах. Соевые галеты.

«Приятный голос — низкий и певучий», — отметила Айлу. — «С отдалённо-знакомыми нотками…. Только, вот, мужской? Или же, наоборот, женский? Не разобрать, честно говоря…», — а подойдя к костру поближе, мысленно отбросила все сомнения прочь: — «Конечно же, женщина: пожилая, в широком тёмно-коричневом тубаларском малахае, щедро расшитом разноцветным бисером, с длинными седыми волосами, перехваченными на голове широкой ярко-алой лентой…. Лицо покрыто сеткой тоненьких морщин. Его можно было бы даже симпатичным назвать (мол, добрая-добрая старенькая бабушка), если бы не многочисленные тёмно-сизые бородавки, украшающие щёки, подбородок и нос…».

— Доброго здравия, Эльза, однако, — приветливо пророкотал Ворон. — Рад тебя видеть, старая перечница. Иди-ка, однако, сюда. Приобнимемся — чисто по-дружески, однако…. Вот что, путники. У вас же в вещмешках имеются миски-ложки-кружки, однако? Молодцы, запасливые. Располагайтесь, однако, у костра. Отдыхайте. Грейтесь. Кушайте, однако…. А мы с Эльзой в сторонку отойдём. Поболтаем немного. На правах, однако, давних знакомцев…