А. Вороной - Банда профессора Перри Хименса

— Дорогие телезрители! Дорогие джентльмены Америки! А я обращаюсь именно к вам. Послушайте весьма любопытную информацию:

«Крупнокалиберный пулемет «Браунинг‑М2НВ» весит 58 кг. Прицельная дальность 1830 м. Темп стрельбы — 600 выстрелов в минуту. Пуля весит 46,2 г. Емкость ленты — 110 патронов».

Тут же был показан и сам пулемет, установленный на зеленой подстриженной лужайке. Новенький, чистенький, привлекательный и без разной там электроники, прост в обращении и безотказен в работе.

— Если вам, наши настоящие мужчины, приглянулась эта игрушка, — продолжил Брюс, — то вы можете ее заказать по тевиду. Вам следует лишь набрать номер 88‑99‑88, назвать свое имя, номер вашего счета в банке, и фирма сама привезет вам его домой. Фирма гарантирует качество. Пулей такой массы можно убить в лоб слона, — Дженки хохотнул. — Если, конечно, он имеется у вас дома. Но лучше всего стрелять на ранчо в специально оборудованном стрельбище‑бункере. Благодарю вас за внимание.

Снова крупным планом высветилась распластанная на песке фигура Ричардсона. Тот что‑то поспешно делал, обматывал вокруг своего потного тела какой‑то черный кабель. Те же мешки с песком, а вот напарника жестокого бандита, того второго, желтого, с перевязанной головой, что‑то не видно. Наверное, уже успел куда‑то смыться. И правильно сделал. Нечего связываться с этим преступником.

Дика обступили немцы, позадирали вверх головы, что‑то там рассматривали. Переводчик из Эр‑би‑си чеканил слова:

— Этот англичанин обмочился, обер‑лейтенант! — гаркнул, по‑видимому, рослый рыжий немец, обращаясь к костлявому белобрысому типу в золотых очках.

— Они всегда так заканчивают, дорогой Винкель. Переверните его. Я хочу взглянуть на его рожу. Он уложил тридцать лучших наших солдат.

Тот, кого назвали Винкелем, подошел ближе к Дику и пнул его ботинком в бок. Потом ударил куда‑то в челюсть. Дик застонал, пошевелился, перевернулся на спину. Телерс высветил рыжего немца. Тот опять гаркнул:

— Этого типа нужно кастрировать, обер‑лейтенант!

— Да, Винкель. Так и сделайте. И отпустите. Посмотрим, как он побежит без лишнего груза к своей Мэри, ждущей его где‑то в Лондоне, в этом паршивом туманном городишке.

Обступившие Дика Ричардсона немцы зареготали, кто‑то уже нагнулся над ним, уже кто‑то стаскивал с него штаны. Дик уцепился в ремень. Чей‑то автомат бил его уже по рукам. Кровь окрасила в красное пальцы, стекала на живот.

— Леди и джентльмены, — вмешался Брюс Дженки, — небывалый успех! Все сорок пять каналов нашего телевидения транслируют сейчас программу телекомпании Эр‑би‑си!

Дженки смолк, будто захлебнувшись от восторга. Потом продолжил:

— Вы видите последние минуты преступника Дика Ричардсона. Он подозревается в убийстве девушки в Гаррисберге, в столице штата Пенсильвания, самого лучшего и образцового штата. Благодаря волевым действиям губернатора Ральфа Хилдбера, — пока губернатора, никто уже и не сомневается, что он скоро станет президентом, — там за три года не было ни одного преступления, если не считать этого. Дорогие телезрители! Напомню вам — телекомпания Эр‑би‑си впервые в мире ведет передачу из прошлых времен. В это прошлое лаборатория профессора Перри Хименса и забросила своего сотрудника, пытаясь спасти его от неминуемого электрического стула. И вот сейчас, как мне кажется, прошу прощения у леди, эти хулиганы фельдмаршала Эрвина Роммеля хотят ему что‑то отрезать. Мы не можем отключить нашу передачу. Мы просим слабонервных и брезгливых, а также женщин и детей, закрыть на некоторое время глаза. Только мужчины могут досмотреть печальные минуты жизни бандита Дика Ричардсона, его муки и страдания.

Брюс Дженки сделал паузу, как бы упиваясь сказанным и смакуя свою роль в этой сенсационной телепередаче. Что‑то сказал в микрофон, затем включил звук.

— Но, дорогие леди и джентльмены, Америка не покидает свою заблудшую овцу. И по просьбе кардинала Спелтмана мы передаем для Дика Ричардсона пятиминутную мессу из церкви святого Патрика, из его родной церкви, в которой он молился еще мальчиком, из Нью‑Йорка.

И он сложил перед пухлым круглым лицом ладони, как бы уже принявшись молиться, потом что‑то прошептав одними губами, извлек откуда‑то пластины‑кассеты, повернул их так, что стало видно название фирмы изготовителя: «Лоно божье».

— Уважаемые сограждане! Уважаемые граждане всей нашей необъятной Америки! Вы можете заказать и себе понравившуюся мессу фирмы «Лоно божье». Всего десять долларов и вы сделаете еще один шаг на пути к раю. Мессу можно заказать по тевиду 33‑99‑33. А теперь я обращаюсь к мистеру Ричардсону. Слушайте, Дик Ричардсон, святую мессу из церкви святого Патрика, слушайте и внемлите господу богу, ибо только он может спасти вашу душу!

Хор женщин вел мессу протяжно, отрешенно, самозабвенно. Камеры телерсов выдали на экраны Дика, фашистов, тянувшихся к нему, хватавших его за штаны и пытавшихся их стащить, расширенные от страха и ненависти глаза преступника. Кадр сменился пейзажной картинкой. Желтые пески на много миль вокруг, барханы, верблюжьи колючки, кое‑где серевшие среди песка. И снова зеленые мундирчики. Одна штанина была уже оторвана; бандита волочили по песку за другую штанину; он все прижимал к животу какие‑то оранжевые приборчики, болтавшиеся на концах черного кабеля, оставляя борозду в песке.

И когда рассвирепевший от настойчивого сопротивления этого паршивого англичанина рыжий немец замахнулся на того прикладом автомата, намереваясь, возможно, размозжить тому голову, — месса из церкви св. Патрика как раз достигла своего апогея; тоненькие женские голоса пели что‑то о роке, о конце света, а орган уже оседлал низкий регистр — Грегори Волкер опять сорвался и нажал на кнопку. Нажал он чуть раньше срока: накопитель энергии еще не вышел на заданную мощность. И застывшие у телевизоров зрители увидели, даже чуть отпрянув от неожиданности от экранов — как там, в пустыне, на том месте, где недавно лежал поверженный бандит, этот Ричардсон, вдруг ярко вспыхнуло бирюзовое свечение, не синее, не зеленое, а смесь того и другого, вспыхнуло и тут же погасло, а на песке уже никого не было. Бандит куда‑то исчез, словно провалился под землю или испарился на небеса. Еще с минуту телерсы показывали спины убегавших с высотки в панике фашистов, этих сверхчеловеков, сильных личностей, мечтавших когда‑то покорить весь цивилизованный мир.

Операторы Эр‑би‑си, бритоголовый и заморыш — выдали еще раз обстановку агрегатного зала, сверкающую никелем и кварцем конструкцию генератора ГМП, сидевших за пультами управления Уордена, Волкера, что‑то осматривающего Джойса. Потом камера перешла на профессора Хименса, тот склонился над лежащим на кушетке каким‑то загорелым полуголым человеком с перевязанной головой. Тот испуганно приподнялся, начал озираться, и все увидели, что это был араб, тот самый араб, что сбежал от Дика Ричардсона, оставив того одного у пулемета. Мелькнуло лицо жены убийцы, Кэти Ричардсон, бывшей террористки, как намекали некоторые газеты. Кэти, отворачивалась от камеры, заслоняла лицо рукой, потом вдруг разрыдалась и выбежала из лаборатории.