Наталья Тимошенко - Галерея последних портретов

Громкость голоса Нева все возрастала, а вместе с ней нарастало напряжение. Войтеху показалось, что даже свечи начали гореть интенсивнее. Неожиданный грохот сверху заставил его вздрогнуть. Можно было подумать, что у соседей сверху упало что-то массивное, например, шкаф, но эта иллюзия развеялась, едва еще один грохот удара донесся со стороны стены, за которой находилась пустая кухня. Похоже, Ангелу не нравилось то, что происходит. Однако Нева шум никак не отвлек от его дела, он его как будто даже не заметил. Он продолжал громко и четко повторять непонятные никому словесные формулы, сосредоточенно глядя на Сашу почерневшими глазами. Пламя свечей отражалось в стеклах его очков, делая его похожим на мрачного жреца какого-то древнего опасного бога. Неуверенный в себе историк, преподаватель-заика куда-то временно исчез.

Ни Ваня, ни Максим, казалось, тоже не обращали внимания на то, что происходит вокруг, словно не слышали усиливающегося грохота, который явно пытался заглушить голос Нева, зато Лиля, понимавшая опасность ситуации почти так же хорошо, как и сам Нев, бледнела все сильнее.

«Теперь уже поздно бояться, – напомнила она себе, – теперь единственный шанс выбраться из всего этого без потерь – не разжимать руки и надеяться, что все остальные сделают так же».

Она позволила себе один короткий взгляд на Ваню и Сашу, а затем снова уставилась на свои руки, сжимающие хулахуп.

Голос Нева достиг какой-то верхней точки и внезапно смолк. Напряжение выросло до предела, грохот тоже мгновенно затих. В повисшей тишине Нев быстро велел:

– Саша, надевайте медальон.

Саша кивнула и подняла руку к шее, чтобы расправить цепочку, но внезапно замерла: в зеркале позади Нева явственно проступила тень.

– Если наденешь – пожалеешь, – донесся до нее вполне различимый голос, хотя она могла бы поклясться, что никто, кроме нее, его не услышал. – Я убью его, – продолжил голос, и тень внезапно метнулась в соседнее зеркало, перед которым стоял Максим. – Или его.

Тень исчезла так же быстро, как и появилась, чем напугала Сашу еще больше: она точно знала, что та в каком-то зеркале. Приглядевшись в отражение зеркала Власти, Саша смогла разглядеть за своей спиной Войтеха и тень позади него.

– Или его? – словно насмехаясь, спросил Ангел. – Кто тебе дороже всех? А может быть, обоих? – Он снова мелькнул за Максимом, а потом быстро заметался по зеркалам, не останавливаясь ни в одном из них.

Саша отрицательно замотала головой, не решаясь ничего произнести вслух. Рука с кулоном безвольно опустилась вниз.

– Саша, – позвал Нев. – Немедленно наденьте медальон!

Обруч уже не покалывал, он буквально жег руки, Нев чувствовал, что еще немного – и он потеряет контроль над ситуацией. Происходило то, чего он больше всего боялся: Ангел уже слишком сильно запугал Сашу и получил над ней власть. Она устала ему сопротивляться. Это могло стать концом для них всех.

Ангел перестал метаться в зеркалах и снова замер за Максимом, приковав к себе Сашин взгляд.

– Ты все равно будешь моя, – четко произнес он. – Сейчас или потом.

Саша тяжело сглотнула и перевела взгляд на мужа. Тот смотрел на нее, бессловно моля надеть этот чертов кулон. По его бледному лицу стекали капельки пота, видимые даже в полутьме гостиной, светлые волосы прилипли ко лбу, но глаза были полны решимости. Саша видела, как тень вышла из зеркала и приблизилась к нему. Максим заметно вздрогнул, как будто что-то почувствовав.

– Саша! – снова позвал Нев, и на этот раз голос его донесся как будто издалека.

Она перевела взгляд в зеркало Власти, разглядывая в нем отражение Войтеха. Тот смотрел на нее с таким же выражением, как и Максим. Внезапно они показались Саше очень похожими друг на друга, различались только цветом волос. Даже глаза у обоих были одинаково серыми. Не поэтому ли оба были ей так дороги?

Полтора года назад, когда они отправились на свое первое расследование, обстоятельства вынудили Войтеха играть в «русскую рулетку» с одним из отшельников в далекой тайге Хакасии. Когда Саша спросила, почему он был готов пожертвовать собой ради них всех, Войтех рассказал ей о «допустимых потерях». Тогда он считал себя «допустимой потерей», которой можно было пожертвовать ради спасения остальных. И только теперь Саша поняла весь смысл его слов. Даже если когда-нибудь она все равно достанется Ангелу, не важно, завтра или через много лет, он получит только ее одну. Она одна – допустимая потеря. Все вшестером – уже нет. Единственная надежда остальных – закончить ритуал.

«Хватит тормозить, надевай кулон, пока не убила всех!» – велел внутренний голос.

– До встречи, – вслух прошептала Саша, застегивая цепочку на шее.

Тень тотчас же исчезла.

Нев отрывисто произнес еще какую-то длинную непонятную фразу, пламя свечей взвилось на добрых полметра, а потом вернулось в норму. Наэлектризованность воздуха мгновенно растворилась, обруч перестал жечь руки. Глаза Нева тоже стали прежними, он облегченно выдохнул:

– Вот и все. Все закончилось.

28 октября 2013 года, 2.00

ул. Капитанская

г. Санкт-Петербург

– Теперь можно включить свет, – тихо сказал Нев, доставая из кармана платок и протирая вспотевший лоб.

Максим щелкнул выключателем, и комната, до этого освещаемая только дюжиной свечей, сразу перестала выглядеть как место проведения магического ритуала.

– Опять обошлось без спецэффектов, – разочарованно протянул Ваня.

– Тебе не хватило спецэффектов? – проворчала Лиля, задувая свечи. – Нев и так едва на ногах стоит… Да и я тоже.

Естественно Ване нашлось, что на это возразить, а Лиле – чем парировать, но Войтех их не слушал. Он смотрел на то, как Максим крепко обнял Сашу, что-то шепча ей на ухо. Наверное, о том, что все теперь будет хорошо. Он и сам это чувствовал: Саше больше ничего не угрожало, а это означало, что настала пора выполнить свое обещание.

Конечно, Войтех собирался сдержать данное Максиму слово, но совсем не ради Максима. Хотя тот ему нравился как человек, его личное счастье было для Войтеха гораздо менее важно, чем свое собственное. А Саша могла бы сделать его счастливым, как он думал. Из всех женщин, которых он встречал после Кристины, только она одна и пробудила снова в нем желание построить что-то серьезное. При других обстоятельствах он обязательно попробовал бы это сделать, но обстоятельства им были предложены совершенно конкретные.

Войтех почти не сомневался в том, что ему удалось бы сейчас сыграть на Сашиной эмоциональности и увести ее у Максима. Он слышал все ее оговорки на даче и понял все, что она пыталась сказать ему в ванной. Вот только оставить мужа, который ее обожал и все для нее делал, когда у того заболел отец и он нуждался в ее поддержке, как никогда раньше, она, скорее всего, сочла бы подлостью. Осознание этого могло настигнуть ее до или после принятого решения, но определенно настигло бы. На женщин, готовых время от времени сбегать к любовнику, а потом невозмутимо возвращаться в супружескую постель, Саша тоже не походила. Войтех знал таких, встречался с ними и мог легко определить, относится женщина к такому типу или нет. Саша не относилась.