Владимир Михановский - Самое таинственное убийство(Терра)

— А может, это не якорь, а мель. И с нее так просто не снимешься.

— Сильвину жалко. Ей тяжелее всех.

— Да-да.

— А что о Филимене скажешь?

— Не могу его понять до конца. Он не так прост, как кажется с первого взгляда. Человек без изъянов: такие только на картинках бывают. Потом, этот немигающий взгляд…

— Да, я тоже обратил внимание, изъяны, кстати, у него есть. Например, с физикой дело швах.

— Верно. И мне понравилось, что он признался в этом, — подхватил Делион. — Поистине, человек без комплексов.

— И еще одно наблюдение, Атамаль. Я ведь старый экспериментатор… В наблюдательности мне не откажешь. Филимен во время разговора размахивал своим чемоданчиком.

— Это видели все.

— Но никто не обратил внимания на амплитуду колебаний. За все время она ни на йоту не изменилась.

— Подумаешь, важность — размахивать дипломатом, — пожал плечами Александр. — Думаю, и у меня бы получилось не хуже.

— Ошибаешься, Атамаль. Одно качание обязательно будет отличаться от другого. Такова природа живой мышцы.

— А ежели я буду тренироваться, размахивая портфелем, когда иду на работу?

— Сейчас не до шуток.

— Нет, серьезно. Может их там, в полицейском училище, тренируют до седьмого пота?

— Или нервы у него железные.

— Аминь.

— А теперь отдохнем. Я с ног валюсь от усталости…

Сванте быстро устроился на новом месте и принялся приводить в систему информацию, накопленную к этому моменту.

Главной удачей был, конечно, регельдан — девятизарядный автоматический револьвер с дорогим оптическим прицелом. Он оказался на письменном столе убитого, небрежно — или второпях — брошенный убийцей. Сванте сфотографировал и этот револьвер, и еще кое-что, но показывать все фотографии гостям не стал: к чему раньше времени раскрывать свои карты?

Сванте поместил оружие в гибкую оболочку и спрятал его в дипломат. Исследованием отпечатков пальцев можно заняться попозже. Несколько предметов, захваченных из кабинета, он поместил в стенной шкаф, запер его, а ключ сунул в карман.

Осколки, тщательно подобранные с пола и со стола, оказались, Сванте это выяснил, обломками автофиксатора, который был зачем-то подвешен над письменным столом. Была и еще одна важная находка. В тайнике стола оказался дневник, который до последнего дня вел убитый. Это, Сванте надеялся, должно было пролить свет на многое.

Филимен встал, прошелся по комнате. Хорошо, что она оказалась просторной: он любил движение. Холодной, правда, но это его мало волновало.

За окнами сгущались сумерки. Смог от мегаполиса сюда не добирался, и небо было чистым, хотя и по-осеннему выцветшим. Несколько тучек казались приклеенными. Неспешно проплыл караван журавлей.

Приступив к дневнику, сыщик сразу натолкнулся на кучу препятствий. Почерк знаменитого физика оказался отвратительным. Но это еще полбеды, Сванте быстро нашел ключ к нему. Филимена ставили в тупик непонятные намеки, фразы, оборванные на полуслове, и формулы, бесконечные формулы, которых было больше, чем слов.

Отложив дневник Завары, Сванте решил сначала обследовать виллу и прилегающую территорию. Что такое усталость, он не ведал.

Сванте Филимен был приучен адаптироваться к любой обстановке, сколь бы необычной она ни была. В его памяти отложились, навсегда осели в клетках мышц долгие учебные поиски в сибирской тайге, в пустынях Марса, в полуосвоенных болотах Венеры. Запомнились изматывающие тренировки в невесомости и невыносимая, на пределе силы, тяжесть в кораблях, набирающих ускорение. Первый свой учебный поиск юный Сванте Филимен проводил на Красной планете, где едва не погиб в зыбучих песках пустыни. Тогда ему единожды, да и то издали, удалось увидеть знаменитого хроноскописта Рабиделя, о котором до того он много слышал. Сванте в сопровождении положенного ему ментора шел по улицам главного — и единственного! — города планеты. Издали Филимен увидел удивительное строение: стройный ствол, который увенчивался подобием круглой шляпы, занимавшей, однако, наклонное положение. По периметру круга шли сплошняком окна, скорее — прозрачные стенки. Скособоченный диск намного возвышался над окрестными строениями, словно великан в стране лилипутов.

— Это дом-подсолнух, — объяснил ментор. — Диск, который ты видишь, следует за солнцем, поворачиваясь так, чтобы лучи светила падали на него всегда перпендикулярно.

— Где еще такие дома?

— Это единственный.

— Кто автор проекта?

— Рабидель.

— Тот самый?

— Тот самый, — усмехнулся ментор.

— Но он ведь физик, занимается временем…

— Как видишь, не только. Он вообще человек широких интересов. Хочешь повидать его?

— Хочу.

— Он живет в доме-подсолнухе.

— Мы поднимемся к нему?

— Нет, — покачал головой ментор. — Рабидель ведет замкнутый образ жизни и мало кого принимает. Попробуем прогуляться здесь, внизу. Если повезет — встретим его.

Они долго прогуливались туда и обратно, мимо таблички «Проспект Скиапарелли, дом 17». Ментор успел замерзнуть под нещедрым марсианским солнцем, Сванте был к холоду нечувствителен. Уже собрались уходить, когда ментор схватил его за руку и прошептал:

— Гляди.

Вынырнув из подъезда, навстречу шел человек, которого будущий сыщик сразу узнал по фотографиям. Лицо его было смуглым, как бы обожженным. Ярко-алый шарф вился на ветру, а полы плаща топорщились, словно крылья.

Филимен решил про себя, что заговорит с хроноскопистом, когда тот поравняется с ними. Увы, Рабидель свернул на перекрестке, не доходя до них. Он что-то бормотал на ходу, до Сванте донеслось:

— Дорого вовремя время. Времени много и мало. Долгое время — не время, если оно миновало…

Эти слова сами собой отпечатались в мозгу Сванте.

Минули годы, и вот Рабидель оказался здесь, на вилле Завары, где произошло загадочное преступление. Хозяин странно погиб, его замороженный труп с простреленным затылком лежит в рабочем кабинете, и Рабидель — один из подозреваемых…

Войдя в первый раз в гостиную, Филимен сразу узнал марсианина, хотя с того момента, когда мельком увидел его на проспекте Скиапарелли, прошло четыре года. Как быстро старятся люди! Рабидель погрузнел, лицо прорезала сеть морщин, разве что цвет лица не изменился.

Погруженный в воспоминания, сыщик бродил по вилле, которая казалась вымершей. На ходу сверял расположение коридоров и переходов с планом виллы, который держал в голове. Расхождений не было.

Пришлось Филимену побывать и в других жилищах. Ничего не скажешь, просторно, комфортабельно жил Арнольд Завара. Обойдя оранжерею, внутренний двор, рощу на гидропонике, заглянул в тир, оборудованный, для стрельбы по движущейся мишени. В зале трех бассейнов было влажно, гулял легкий ветерок. Первый бассейн был наполнен подсвеченной снизу морской водой. Второй — кислородной пеной, которая клубилась снежно-белыми хлопьями. Третий представлял собой пространство, пронизанное переменным электромагнитным полем. На бортике стояла стопка из нескольких латунных дощечек. Сбросил одежду, стал на узкую полоску — и туда, в невидимо бушующие трехмерные волны. Попробуй-ка, удержи направление, если тебя швыряет во всех мыслимых направлениях!