Максим Алексеев - Марионетка

Он ненавидел Ворона за то, что тот напросился на визит к Тарку. Ведь догадывался небесный лорд, кто такой господин хаттийский посол. Не мог не догадываться и все равно не предупредил. А в результате Ворчун вынужден сопровождать короткоживущих низших в этом путешествии.

Он ненавидел кайзера Гора, за то, что тот посадил в его голову эту дрянь, что дергала его за ниточки, не давая ни умереть, совершив подвиг, ни вести спокойную тихую жизнь. Он должен был предавать своих друзей и ничего не мог сделать с этим. И сейчас не мог убить врага…

А людей, в общем, он не ненавидел. Он просто знал, что низшие должны исчезнуть с лица земли.

Гусар они нагнали к вечеру, на самой границе земель раджи Таннасара, но на ночь останавливаться они не стали. Джониен весь день был замкнут, неразговорчив и за дорогой совсем не следил.

Лоренц понимал, что эльф тяжело воспринимает гибель представителей своей расы. Отношение к смерти у эльфов вообще сильно отличалось от человеческого. Для людей это была закономерность. Конец пути, который рано или поздно случится. Даже величайшие из магов редко когда проживали дольше трех сотен лет. Другое дело геш-галь, для которых это была трагическая случайность, внезапная остановка на пути длинною в вечность…

Лоренц боялся погони, а потому продолжил двигаться ночью. Благо Конрад мог вести их и в темноте. Баронет не хотел останавливаться и утром, но тут уже взбунтовался бестиенмейстер. С его аргументами Лоренцу пришлось смириться. Лошади действительно были загнаны вконец, и нуждались в отдыхе.

Конрад вообще вел себя странно, после похищения. Постоянно кидал пристальные взгляды на Айрин, о чем-то шептался с Асанте и Ирэн. До этого он жрицу Агни практически игнорировал, и такая смена отношения показалась баронету странной. На утреннем привале он постарался незаметно отвести в сторону Асанте.

— Что с ним?

— А ерунда, не переживай, Лоренц, — ответила лучница, проверявшая натяжение своего нового лука.

— Его так напугал метаморфоз Айрин?

— Нет! Совсем наоборот, он влюбился!

— В Айрин?!

— Скорее в Саотомэ, ее медведицу, — захихикала Асанте, — все расспрашивал нас как ее спровоцировать на превращение.

— А он извращенец! Ну да, впрочем, я не удивлен! — Вильгельм незаметно подошел сзади и услышал последние реплики. — Хмм, любопытно будет посмотреть, на «процесс» — он оскалился, — Помниться, было это, когда нас банда орков отрезала от основных сил, и мы месяц сидели в заброшенной крепости в горах. Еда — ладно с ней, хватало дичи, но девушек недоставало категорически. Надо было как-то выходить из положения…

— Ой, фу, Вилли, замолчи! Даже слушать не хочу, — Асанте сняла с лука тетиву и ушла.

— Я, пожалуй, тоже пойду, надо наложить охранительные чары, — поспешил ретироваться Лоренц.

На их счастье, погони так и не последовало. Толи сбежавший от них эльф не смог быстро добраться до своих, толи длинноухие не решились ступать в открытую на землю кээра. Последнее, впрочем, было маловероятно. Судя по тому, что уже видел Лоренц, особой щепетильностью в соблюдении границ лесная стража не отличалась.

Они спокойно следовали по редкому широколиственному лесу. Близость гор чувствовалась все больше по прохладному дыханию ветра. Гном воспрял духом, он уже предвкушал, что скоро они выдут на чистое, открытое ветрам и солнцу нагорье из этих отвратительных зарослей. Элам обещал в честь этого из первого же встреченного им горного барана сделать большой казан настоящего гномийского плова. Посулы эти Лоренца оставили достаточно равнодушным, в отличие от Вильгельма, у которого, только что не текли слюни.

На поселок они наткнулись совершенно нечаянно. Просто внезапно лес закончился, и они оказались перед поднимающимися вверх по склону огородами. Насколько занятых прополкой карни особого радушия не проявили, но и страха не показали. На вопросы Айрин они помахали рукой в сторону видневшегося на вершине холма частокола и продолжили работу.

— Что это за люди? — поинтересовался у жрицы Лоренц.

— Беглецы от мира, полного несправедливости. Они сказали, что здесь расположен ашрам Шри-Андара, известного учителя и философа. Он давно ушел из мира, а ведь когда-то был раджагуру в Чандрапуре. То есть первым советником раджи.

— Ашрам?

— Что-то вроде ваших таирских монастырей. Не волнуйтесь, Лоренц-джи, эти послушники мирные люди, совсем как ваши монахи!

— Ну-ну… — Лоренц как-то во время обучения в столичной академии заходил в обитель инквизиторов Мардука. На монастырском полигоне как раз проходили учения, и баронету надолго запомнилось, как крошились и плакали слезами из лавы гранитные глыбы под ударами магии иноков.

Они въехали внутрь частокола. Поселение было неожиданно большим. Шри-Андара успели предупредить о приезде гостей, и он вышел их встречать. Седой старик, одетый в какое-то подобие эллонийской тоги из оранжевой ткани, сначала смотрел на них холодно, но после краткой беседы с Айрин начал улыбаться и даже обнял ее. Их разместили в одном из пустовавших домов, которых было сейчас в избытке. Давно не было междоусобиц, да и налоги в последнее время в княжествах Карнатака были весьма щадящими, так что желающих прятаться от тягот мирской жизни по ашрамам было немного.

Община не держала никого насильно. Люди жили здесь столько, сколько считали нужным, а потом уходили, когда считали, что набрались достаточно мудрости. Денег в ашраме не признавали и независимо от варны за кров и еду человек должен был работать. Впрочем, на гостей это правило не распространялось.

Весь день Лоренц отсыпался и встал только к ужину с тяжелой головой и натертыми от суток в седле ягодицами. Накрыли им на просторной открытой веранде. Прямо на полу расстелили циновки и поставили блюда. Трапеза была аскетичной: рис, овощи, фрукты. Ни мяса, ни вина не было подано.

К сожалению, таирским гуру Андара не владел, и все общение с ним сводилось к кратким пересказам его реплик Айрин. Из них Лоренц понял, что ашрам находится под защитой кээра и в иное время тут всегда дежурило несколько воинов птицелюдей со своими птицами гаруда. Но сейчас в горах лютовала нежить, вождь отозвал воинов.

Беседа Айрин и гуру плавно перетекала в какие-то философские дебри и девушка все неохотнее и неохотнее отвлекалась, чтобы перевести Лоренцу сказанное. Вильгельм меланхолично двигал челюстями, перемалывая одну за другой лепешки. Асанте и Ирэн вяло клевали смесь сладкого риса с фруктами. Конрад, которому досталось приключений больше всех, дремал. Где-то на улице громко гоготал Элам, за ним последовал смех ротмистра и гусар. В дело пошел запас драгоценного гномийского арака.