Иван Калина - Ворота Лешего

Медведь издавал дикие выкрики, кувыркался на земле, разбрызгивая в стороны веера снежной пыли. Потом, задрав голову, кинулся к ели и начал биться об нее всем телом. Закидывал морду далеко вправо и левой стороной врезался в шершавый ствол. Челюсть трещала, глотку раздирал стон. Макс с трудом сохранял последние крупицы сознания, едва удерживаясь в теле медведя. Его болтало, как одинокого ныряльщика в батискафе, уносимого воронкой в небытие. А Леший не унимался. Он помчался вглубь леса, ломая ветки. Макс был полностью отключен от управления. Если в теле медведя еще осталась его первоначальная звериная душа, вряд ли она от такого не сошла с ума. Сумасшедшее животное, пожалуй, не лучший вариант. Несет его как щепку в океане, и теперь Иванне помочь он мог так же, как и мертвый – то есть никак.

Тело медведя вытворяло непонятно что, Макс уже отчаялся взять бразды правления и только и оставалось что полагаться на терпение. Вцепился и держись до последнего. Всплыли из памяти бессмысленные для него строчки, которые он уже раньше применял на духе мертвого старика орнитолога: «Вер-роус, ри-макс, па-та-ли-на….» и он их бездумно повторял. Наконец, тело животного обессилело и рухнуло на землю. Макс в ту же секунду тоже отключился и затерялся где-то в тишине между сознаниями.

На поляне с огромными валунами посреди болот, где когда-то блуждал, и чуть не умер Макс, где он чуть не превратился в камень и разжег огонь лишь усилием воли, собралась вся деревня. Они знали, куда нужно было ехать. К воротам Лешего. Народ стоял и ждал Макса. Но появился не он. Пошатываясь, как пьяный, к воротам, с видом победителя, вышел Гена. И остановился в нерешительности. Его взгляд был прикован к священному валуну. В нем было средоточие всех его жизненных поисков, его конечная цель. Он столько лет шел к этому. И вот свершилось. Гена до конца никак не мог поверить, что препятствий больше нет, и от исполнения мечты его отделяют какие-то несколько метров.

– Где Макс? – раздался голос старейшины. Гена поморщился от вопроса, вернувшего с небес на землю. Отец стоял прямо перед ним. Яркий солнечный свет бил в глаза и приходилось щуриться, чтобы рассмотреть старейшину. За его спиной собралась вся деревня. Как и положено стаду за пастухом.

– Ты что, не слышал вопроса? – Старейшина повысил голос, теряя терпение. Вдруг его охватило тревожное предчувствие: – Где ты его оставил?

– Он нам уже не нужен, – ответил Гена и показал всем нож, подняв над головой. Толпа возбужденно загудела, придвигаясь ближе, чтобы рассмотреть священный предмет, но Гена жестом собственника спрятал Алчущий в ножны. Среди народа пронесся вздох разочарования.

Старейшина даже не взглянул на нож. Губы его затряслись, а в глазах застыл ужас.

– Что ты с ним сделал? – закричал он, срываясь на визг.

Гену как будто обдало кипятком. Он так старался, добывал ключ от портала, не жалея собственной жизни. И вот она благодарность. Отец как всегда не оценил. Победа вдруг потускнела для Гены.

– Я убил его, – зло выплюнул он, наблюдая, как расширяются зрачки отца.

Несколько секунд старейшина молчал, переваривая информацию. Его взгляд застыл в одной точке. Все с удивлением смотрели на своего лидера, не узнавая. Неуверенность и страх были ему несвойственны. Ничего не объясняя, старейшина вдруг рванулся к лесу. Изумленные односельчане переглянулись, ничего не понимая.

Старейшину побежали догонять. Он не слушался, орал, отталкивал останавливающих. Потом его сумели успокоить, повалив на землю. Кто-то заговорил со старейшиной как с ребенком, ласково и наставительно.

– Чего ты поскакал-то как полоумный? Ну, убил твой сын Макса, ну и Леший с ним.

– Может, он еще жив и ему нужна помощь…

– Никакая помощь ему уже не понадобится! – Гена шел к отцу, бесцеремонно расталкивая толпу. Он был зол, просто не в себе. С этой глупой выходкой старейшины все попросту забыли о нем, о главном герое, их спасителе. А этого он допустить не мог. Гена наклонился над отцом, поднял его, схватив за отвороты пальто.

– Он умер. И это точно. – Гена сунул в лицо старика оберег.

Старейшина схватился рукой за грудь. Одновременно раздался крик – вскрикнула Иванна. Она подбежала вся растрепанная, бледная, трясущаяся. Взгляд ее был прикован к темному камню оберега, маятником раскачивающемуся на веревке. Она молча протянула руку, но Гена отодвинул оберег подальше от Иванны, мстительно улыбаясь. Девушка так и осталась стоять с протянутой рукой. По щекам ее текли слезы. Ни слова, ни вздоха больше, только рука потихоньку опустилась. Из толпы выскочил Некрас. Насколько мог быстро поковылял к Иванне, обхватив ее за плечи, повел, покорную, в сторону, подальше от косых сочувствующих взглядов.

– Ты не понимаешь, дурак, что ты натворил! – как будто очнувшись, закричал старейшина. В его глазах стоял ужас. – Ты думаешь, заполучил священный атрибут и все, можешь править миром? А ты не хозяин Алчущему, ты не проводник!

Весь растрепанный, с заснеженными волосам, в расстегнутом нараспашку пальто, старейшина выглядел жалким и убогим стариком. В его глазах стояло отчаяние. И этого не могли не заметить все деревенские.

– Эй, как это он не проводник? – Народ почуял неладное. – Он же твоя кровь! Твой преемник!

– Это не он! – Заорал старейшина, его как будто прорвало. – Мы ошиблись тогда!

По толпе прошла зримая волна ропота, который быстро перешел в негодование. Народ, до сих пор молчаливо признававший и согласно исполнявший волю старейшины как самого мудрого, как отпрыска жрецов, вдруг подал голос. Из толпы сразу же выделился свой лидер. Остроглазый, с носом стервятника, он кричал чуть громче, махал руками чуть резче.

– Не он? А почему же ты нам сразу не сказал, скотина бешенная, почему молчал все это время?

Деревенские наступали на старейшину. Бороды тряслись от злости, кулаки вздымались вверх.

– Мы бы дальше искали сына Грушеньки! Мы бы прочесали остальные детские дома.

Возмущались все. Только с краю толпы стояла, закрыв глаза, бабушка Иванны. Она была безучастным наблюдателем и резко выделялась на фоне агрессивной толпы. Но приглядевшись, можно было увидеть, как бегают под веками слепые глаза, как дергается рот, словно пытаясь произнести какое-то слово. На нее оглянулись, но, не заметив никакой реакции, снова пошли на старейшину. Тот продолжал защищаться, из предводителя он как-то быстро превратился в жертву.

– Когда я понял – было уже поздно. Вы же сами говорили, что Генка был очень похож на меня. И сам Леший указал на него, вы же помните, как это было!

– Мы-то помним, – угрожающе шипел остроглазый, – а еще мы помним, как ты бил себя в грудь, что вырастишь из Генки настоящего проводника, что нам надо только подождать. И вот мы ждали. И что? Алчущий нашелся, а проводник – где? Ты и дальше хотел нам мозги пудрить? Как ты собирался открыть ворота?