Дженнифер Барнс - Дурная кровь

что-то угрожает.

В кои-то веки остроумного ответа не последовало. Джадд вручил Лие один из

пистолетов и обернулся к Дину.

— И, — негромко продолжил он, — если вам что-то угрожает, и вы достали

пистолет? Будьте готовы выстрелить.

Я перевела значение слов Джадда: вы уже похоронили свою дочь. Вы нас не

потеряете, чего бы это не стоило.

Дин сжал пистолет, и Джадд взглянул на нас с Майклом и Слоан.

— Что касается вас, хулиганы, в таких городках существует два типа людей: те,

кому нравится разговаривать, и те, кто это ненавидит. Общайтесь только с первыми, а не

то я тут же увезу вас из этого города.

Этот приказ не терпел возражений. Я слышала в голосе Джадда военные нотки.

— Это миссия по сбору информации, — перевела Слоан. — Если увидим

противника…

Не вступаем с ним в контакт.

ГЛАВА 31

Лучшим местом для поиска тех, кто был не прочь поговорить, был один из местных

баров. Наш выбор быстро остановился на закусочной. Она находилась достаточно далеко

от исторической части города, чтобы большее количество её посетителей составляли

местные жители, но достаточно близко, чтобы туда время от времени забредали туристы

— идеальный вариант.

«Не-закусочная Мамы Ри». Табличка над дверью рассказала мне всё, что мне нужно

было знать о владелице заведения.

— Но, Кэсси, — прошептала Слоан, когда мы зашли в ресторан. — Это ведь

закусочная.

Из-за барной стойки на нас взглянула женщина чуть старше пятидесяти. Она

внимательно оглядела нас, словно она расслышала шепот Слоан.

– Садитесь за любой столик, — закончив изучать нас, сказала она.

Я выбрала столик у окна, между парой пожилых горожан, игравших в шахматы и

четверкой старушек, сплетничающих за завтраком. Слова Слоан о том, что средний

возраст горожан Гейтера шел на спад, явно не были шуткой.

Лия и Слоан сели за столик рядом со мной. Дин с Майклом выбрали места

напротив, а Стерлинг с Джаддом решили сесть у барной стойки.

— У нас нет меню, — женщина, сказавшая нам садиться — предположительно,

Мама Ри — опустила на наш столик пять стаканов воды. — Сейчас завтрак. Где-то через

десять минут будет ланч. На завтрак мы подаем еду для завтрака. На ланч мы подаем еду

для ланча. Могу приготовить всё, что придёт вам на ум, но не ждите чего-то модного.

В её исполнении слово «модный» звучало так, словно оно было ругательством.

— Я бы не отказался от лепешек с подливкой, — южный акцент Дина заставил

женщину улыбнуться.

— С беконом, — добавила она. Это был не вопрос.

Дина было не провести.

— Да, мэм.

— Мне французский тост, — попросила Лия. Ри фыркнула — что-то подсказывало

мне, что «французский тост» слишком уж походил на что-то модное. Но всё же она

записала заказ Лии и повернулась ко мне. — А тебе, милочка?

Эти слова напомнили мне о чём-то. Я была в Не-закусочной не впервые. Я почти

видела себя за столиком в углу с горкой цветных мелков.

— Я буду блинчик с голубикой, — сама того не ожидая, произнесла я. — С

клубничным соусом и молочным коктейлем с «Орео».

Мой заказ заставил невозмутимую женщину замереть, словно это сочетание

показалось ей знакомым, как мне показался знакомым Аптекарский сад.

Вы не из тех, кто станет сплетничать с чужаками, — подумала я. — Но

возможно, вы расскажете что-то интересное одному из своих.

— Наверное, вы меня не помните, — произнесла я, — но когда-то я жила в Гейтере

с моей матерью. Её звали…

— Лорелея, — опередила меня Ри. Затем она улыбнулась. — А ты, значит, Кэсси.

Совсем взрослая, — она снова внимательно осмотрела меня. — Ты похожа на мать.

Я не была уверенна в том, было ли это комплиментом — или предупреждением.

Разговори её, — подумала я. — Пусть расскажет о маме. О городе. О Мэйсоне

Кайле.

— Я не очень хорошо помню, как мы здесь жили. Знаю, что не больше пары

недель, но…

— Пары недель? — брови Ри взлетели так высоко, что они едва не исчезли в линии

роста её седеющих волос. — Кэсси, вы с мамой жили здесь больше года.

Год? Я почувствовала себя так, словно она ударила меня в живот. Я могла простить

себе пару забытых недель своего детства, проведенного в постоянных разъездах. Но год?

Целый год моей жизни, который мог бы дать полиции зацепку в деле моей матери, если бы

я вспомнила хотя бы название города?

— Ты была крохотной, — продолжила Ри. — Где-то шесть лет. Тихой. Хорошо себя

вела, не то что моя Мэлоди. Ты её помнишь?

Стоило мне услышать это имя, у меня перед глазами мелькнула маленькая девочка

с собранными в хвостики волосами.

— Ваша внучка. Мы дружили.

У меня никогда не было друзей. Никогда не было дома. Такова была правда моего

детства.

— Как поживает твоя мама? — спросила Ри.

Я сглотнула и опустила взгляд на стол.

— Она умерла, когда мне было двенадцать.

Ещё одна правда моего детства, оказавшаяся ложью.

— О, милая, — Ри протянула руку и сжала моё плечо. Затем, в деловой манере

женщины, вырастившей не одно поколение детей, она обернулась к Слоан с Майклом и

приняла их заказы.

Вы знаете, что такое скорбь, — подумала я. — Вы знаете, когда стоит

поддержать человека, а когда — не вмешиваться.

Когда Ри отправилась на кухню, Майкл озвучил свои наблюдения.

— Ей нравилась твоя мать, но в ней есть и злость.

Если мы с мамой жили здесь почти год, что заставило нас снова уехать? И какие

проблемы моя мать могла оставить после себя?

Получив еду, я могла думать лишь о том, как заставить Ри заговорить. Я должна

была узнать подробности — о жизни моей матери в Гейтере, о Мэйсоне Кайле.

Как оказалось, мне не пришлось уговаривать Ри. Когда мы закончили наш завтрак,

она пододвинула к нашему столику стул.

— Что привело тебя в Гейтер? — спросила она.

Убийство. Похищения. Столетия постоянных пыток.

— Мы приехали развеять прах матери Кэсси, — ответила за меня Лия. — Тело

Лорелеи нашли несколько месяцев назад. Кэсси говорит, что её мать хотела бы упокоиться

именно здесь.

Хоть я уже признала, что почти ничего не помню о Гейтере, Лия была Лией, так что

Ри поверила каждому её слову.

— Если я чем-то могу помочь, — напрямик сказала Ри, — Кэсси, милая, дай мне

знать.

— Есть кое-что, — я ждала этого шанса. — Если мы с мамой провели здесь год,

значит, мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Знаю,

что маме здесь очень нравилось, но, прежде чем я развею её прах… — на несколько

секунд я закрыла глаза, позволяя своему настоящему горю выбраться на поверхность. — Я

хотела бы вспомнить, почему.