Вадим Тимошин - Слезы ангела мести

Осуждала ли меня Клара с небес или нет, но я бросался на женщин, как голодный зверь на сочный кусок мяса. Я терзал плоть этих дивных созданий сладостной мукой, наслаждаясь их полетом на крыльях блаженства. Я запускал искры желания в каждую ему подвластную нимфу тайными прикосновениями, изучая секреты телесных удовольствий своим пытливым умом. И никогда не пресыщался плотскими утехами.

– О чём ты думаешь? – спросила меня Лиза, прервав мое одиночное плаванье в темных водах мыслей. Водах, что заполнили молчание после пары часов горения в костре страсти двух обнаженных тел. Имя этой пылкой женщины стало известно мне ровно в пять, когда подошла к концу её смена и, взяв меня под руку, как истинная леди, она повела меня в свою маленькую, но уютную квартирку. Не скажу, что многое успел разглядеть здесь прежде, чем Лиза своими нежными пальчиками залезла мне под рубашку, но даже беглого взгляда на убранство жилища было достаточно, чтобы понять, насколько непритязательна его хозяйка с одной стороны, и насколько она аккуратна – с другой. В пику ставшему неотделимой частью моего кабинета почти холостяцкому беспорядку – Элли я запретил притрагиваться к своим вещам, и она иногда даже соблюдала это правило – каждая деталь интерьера в квартире Лизы была на нужном месте, как на нужном месте каждый мазок полотна гениального художника. Косметика, коей на виду было не много, стояла аккуратными рядами на полочке узкой деревянной этажерке, четко рассортированная по назначению. Среди книг, занимавших еще две полочки, помимо бульварных женских романов можно было обнаружить сочинения Вольтера и Ницше, а также потрепанный томик Байрона. Вероятно, Лиза пыталась скрыть свою душу под маской этакой сексапильной дурочки, чтобы избавиться от мук одиночества. Мужчинам редко нравятся умные женщины, и оттого представительницы прекрасного пола прилагают все усилия, чтобы казаться милыми глупышками.

– Думаю о том, что ты прекрасна, – улыбнулся я, поцеловав волосы Лизы. – И о том, как жестока судьба, что разлучит нас на рассвете.

– Не думай о том, что будет, я счастлива здесь и сейчас, рядом с тобою, Майк, – прошептала женщина, прижавшись ко мне своим восхитительным обнаженным телом. Я чувствовал её каждым дюймом своей кожи. Её большие упругие груди, подобные спелым дыням, её податливые бёдра, пленившие меня, точно капкан, её жаркое дыхание, заставляющее дрожать каждый мускул моего тела. – Ты ведь бежишь не от меня. Ты бежишь от своей боли. Так же, как и я.

Я ничего не ответил. Где-то глубоко, под толстой кольчугой похоти и безразличия, подлинный Майк Гомес заплакал. Он встретил ту, которая его понимала, но не мог отяготить её и свою жизни отношениями, которые всё равно заведут обоих в тупик.

Не знаю, сколько слёз пролил бы этот внутренний «Я», если бы наш маленький сиюминутный Эдем не уничтожил выстрел «Магнума», разнесший на куски хлипкий замок, врезанный в дверь квартиры. Я моментально вскочил с кровати и стал шарить по полу, пытаясь нащупать в потёмках кобуру с «Береттой». Тем временем дверь распахнулась, и в прихожей, что была, к слову, прямо напротив спальной комнаты, появился стрелявший. Ростом около шести с половиной футов, длинное бежевое пальто, бежевая же шляпа, сдвинутая на глаза. Наёмный убийца. Представители этой, с позволения сказать, профессии, восприняли возвращение Великой Депрессии, как повод вернуться к исполненной некоторого изящества моде тридцатых годов, и потому выглядели всегда как хрестоматийные гангстеры из фильмов с Богартом. Впрочем, сходство было не только внешним – вели они себя тоже подобающим образом, и даже имели некий неписаный кодекс чести, вполне в духе тех лет.

Убийца сделал ещё несколько шагов и вновь поднял пистолет, целясь в Лизу. Страх сковал женщину, она хотела закричать, но не могла, ибо крик куском льда застрял у неё в горле. Счёт шёл на секунды, на доли секунд, застывших неподвижно в воздухе комнаты. И эта чёртова кобура так и не нашлась. Дуло «Магнума», смотревшее в сторону Лизы, заставило меня решиться на отчаянный поступок. Я бросился в ноги убийце, намереваясь повалить его на пол, сыграв роль этакого шара для кегельбана. По счастью, мне это удалось, по ещё большему счастью «Магнум» выскочил из рук незваного гостя, и между нами завязалась жестокая борьба, в которой мой противник обладал явным преимуществом в силе. Взяв меня в удушающий захват, он медленно, но верно сжимал тиски смерти, чью тяжелую поступь я вновь услышал так близко. Я тщетно пытался высвободиться, щипая и кусая убийцу за руку, но так и не преуспел в этом. В глазах начало темнеть, воздух стал непозволительной роскошью, в которой легким было отказано. И уже в тот миг, когда я готов был сдаться, яркой вспышкой с сопровождавшим её хлопком пришло спасение. Мой противник дернулся и ослабил хватку. Я почувствовал капли его крови на своём лице и улыбнулся. Битва была выиграна. И выиграна не мной.

Лиза нашла мой пистолет и пустила его в ход, когда оцепенение спало. Слабая женщина, нежное создание, сотворённое для любви, оказалась способной нести смерть всем, кто этой любви воспрепятствует. Я смотрел на неё с восхищением, будто бы впервые заметил, как она прекрасна.

– Кажется, я влюбился, – произнес я, поднявшись с пола и заключив женщину в объятья.

– Не говори глупостей, Майк! – скривилась Лиза. – До рассвета осталось не так много времени, а нам столько нужно наверстать… – и она толкнула меня на кровать, так, словно ничего не произошло, словно в эту тихую обитель не вторгался молчаливый нарушитель, пришедший по мою душу. По мою душу? Но ведь если он нашел меня здесь, то…

– Проклятье! – воскликнул я, вырвавшись из оков страсти, которые надела на меня моя прекрасная Лиза. – Мне срочно нужно домой! Если он там побывал… – я покрылся холодным потом от одной мысли о том, что могло произойти. Страх многократно ускорил меня, и уже через пару минут я был одет, вооружён и готов мчаться по ночным улицам к Элли, если она ещё была жива. Как я на это надеялся!

– Я с тобой, – сказала Лиза, облачившись в длинное черное платье и накинув поверх него старенькую шубку. – Не думай, что тебе удастся отвертеться!

Любой зверь помышляет о логове, где ни жестокие ветры, ни когти хищных тварей не нарушат его покоя. О самке, которая обеспечит его потомством, чтобы жизненный круг, на вид прочный и неколебимый, не начал крошиться от одной лишь гнилой точки на нем. В этом человек едва ли далеко ушел от животных, ибо во все времена его земное начало стремилось к тому же. Осознавая низменность своих желаний, людской род придумал легенды о святых, что победили в себе зверя, возвысились над ним, направив вектор своего бытия в область мыслей об отвлечённом и прекрасном. В средние века меня наверняка бы назвали еретиком, но я не могу поверить в победу разума над инстинктами. Разве может случиться так, что твоя левая рука оторвёт правую и выбросит её в молчаливую бездну забвения? Бессознательное и разумное в человеке едины, и если гармония этих двух начал нарушается, дорога жизни подводит его к распутью, где каждое из направлений уравновешивает ангела и беса по-своему.