Евгений Дембский - Властители ночи

— Понятно, но я имел в виду нечто иное: можно ли уложить человека спать, а потом включить ему сон об африканском сафари?

Профессор задумался.

— Если бы мне поставили такую задачу, то я попытался бы подсунуть ему какие-нибудь «африканские» звуки: там-тамы, рев слона, может быть, ливень на какой-нибудь равнине Серенгети. Но вызвало ли бы это именно такой сон…

— Значит ли это, что мы не в состоянии навязать сновидение? Например, сделать так, что человеку будет сниться, будто он разгадывает кроссворды?

Профессор наклонил голову и некоторое время, прищурившись, смотрел на меня.

— Это абстракция, которую я мог бы попытаться вызвать, лишь заставив интенсивно разгадывать кроссворды непосредственно перед сном, может быть, сеанс гипноза и нашептывание на ухо спящему текста: «Ты любишь разгадывать кроссворды. Ты часто этим занимаешься, и у тебя это хорошо получается».

Теперь уже я прищурился и посмотрел на него.

— И какова надежность…

— Почти никакой! — прервал он меня, явно довольный. — А знаете…

Я хотел задать очередной вопрос, но замолчал и кивнул, чтобы он продолжал.

— Знаете, — наверное, раз уже в третий начал он таким образом фразу, — у меня была одна коллега по профессии, так сказать. Вот как раз она пыталась вызывать конкретные сны — не с помощью гипноза. Лейша Падхерст… — Его взгляд затуманился — он вспоминал Лейшу и лишь потому не заметил, как мы вздрогнули, все трое. — У нее, чертовки, даже была куча грантов. Деньги сыпались на нее как из рога изобилия! — Он несколько принужденно засмеялся. — Конечно, дама она привлекательная, но не настолько, чтобы от нее можно было сойти с ума. Честно говоря, даже в нашем довольно завистливом кругу я ни о чем подобном не слышал, и тем не менее ее исследования прекрасно финансировались.

— А где она работает? — осторожно спросил я.

— В Институте Моргана. То есть — работала. Год… нет, больше, года полтора назад она вроде бы получила наследство и всё бросила. Уволилась из института, уехала куда-то… в Оклахому?

Я едва не поправил: «в Огайо», но удержался.

— А ее исследования? — Он оживился:

— Очень хорошо, что вы спросили. — Он схватил свой стакан и сделал глоток. Я тоже. Остальные тоже не стали ждать тостов. — Надо бы это проверить, но за два месяца до ее ухода из института в компьютерную систему штата проник вирус. Какая-то сволочь запустила червя, который выжрал кучу данных из институтской базы. А сразу же после случился пожар, не на ее кафедре, в соседнем здании, но пострадала и их библиотека. Может, именно поэтому Лейша рассердилась и ушла — может быть, ей не хотелось или у нее уже не было сил повторять или воспроизводить всё сначала? — Он замолчал, пытаясь что-то вспомнить. — Кто-то мне говорил, что эти события ее подкосили…

— Кто, не помните? — спросил Саркисян.

— Гм… Кто-то из Моргана… — Он тряхнул головой: — Нет, не помню.

Я размышлял несколько минут, прежде чем решился задать вопрос.

— А, так сказать, серийные сны, — небрежно бросил я, — похожие друг на друга или взаимно друг друга дополняющие? Что об этом известно?

— Ну, это банально — те же бегства, полеты, завалы под лавиной…

— Нет, нет! Я имею в виду что-то вроде того, когда, например, мне снится, будто я покупаю у вас в киоске газеты, а вам той же ночью снится, что до этой газеты вам удалось продать мне четыре дюжины сигар и обсчитать на сорок центов?

Он вытаращил глаза, и этого мне было достаточно в качестве ответа.

— Н-нет… О таком не слышал… Гм… это интересно…

Мне вовсе не было нужно, чтобы он заинтересовался и болтал об этом где попало.

— А кто еще занимается снами, кроме этой Падворст и вас?

— Падхерст… — машинально поправил он. — О, многие. Одним хотелось бы исключить сон из нашей жизни, ведь это продлило бы время активной деятельности, фактически — время жизни, почти вдвое. Другим, не столь радикальным, хотелось бы научить людей спать несколько раз в сутки по полчаса, что дало бы и нормальный отдых, и продлило бы время бодрствования. Третьим, к которым принадлежу и я, хотелось бы использовать сновидения для моделирования личности, лечения психических заболеваний, эффективного обучения. Это, так сказать, наиболее обширная область исследования снов.

— А результаты? — спросил Дуг Саркисян.

— Очень, очень интересные, — с хитрой усмешкой ответил профессор, глядя на Саркисяна, словно кот на сметану. — Но это уже дело будущего…

Ясно — вы мне грант, я вам результаты. Я мимоходом подумал, что этот разговор будет стоить ЦБР дороже, чем предполагалось ранее. Таттл, видя интерес к своим исследованиям, высосет всё, что можно, прежде чем скажет еще хоть слово.

Саркисян вопросительно посмотрел на меня и Ника. Мы молчали.

— А вы не могли бы сказать хоть пару слов о том, из-за чего все эти расспросы?

— Профессор, в данный момент…

Таттл посмотрел на душевную улыбку Саркисяна, на его разведенные руки и вздохнул. Над столом, над нашими головами, повисла тишина. Профессор втянул щеки, прикусив их изнутри, и заложил ногу на ногу. Гигантские ступни чуть ли не со свистом рассекли воздух.

— Прошу прощения. — Я встал и кивнул Нику: — Можно тебя?

Мы отошли в сторону корта. Саркисяну следовало вежливо, но решительно и быстро избавиться от профессора.

— Есть какие-нибудь идеи? — Я посмотрел на Ника.

— А у тебя? — задал я контрвопрос.

— С той профессоршей что-то случилось, верно?

— Наверняка. Результаты ее исследований сгорели, записи в базе данных уничтожены… Она сама куда-то исчезла…

За моей спиной хлопнула дверца «линкольна».

— Интересно, какие возможности есть у Дуга, — сказал я в пространство.

— Спроси его, — предложил Ник.

— Ну да, я же забыл, что ты его подчиненный.

— А ты — его друг!

Мы вернулись к Саркисяну, подозрительно смотревшему на нас.

— И как, дало это нам что-нибудь? — спросил он.

— По-моему, да. Во-первых, мы кое-что знаем о снах. Во-вторых, у нас есть еще один след: Падхерст. — Я закурил и, затянувшись, выпустил длинную струю дыма. — Что-то, видимо, она в снах нашла интересное…

— Прекрасно, — усмехнулся Саркисян. — Пойду к Э. М. П. и скажу ему, что мы вынуждены гоняться за сновидениями и это будет нам стоить несколько вовсе не приснившихся десятков тысяч.

Мы сочувствовали ему, но не настолько, чтобы пойти вместо него к шефу Центрального Бюро Расследований Эзре М. Парсону и объяснить ему необходимость подобных расходов. Дуг бросил несколько фраз, по сути своей комментировавших нашу позицию, и уехал.

Мы отправились на корт, а потом провели почти два часа на поле для стрельбы из лука. Мальчикам удалось по два раза попасть в мишени, а нам — избежать их стрел. Я тоже попал два раза, хотя один раз случайно, во всяком случае, не в свою мишень. Лучше всего получалось у Ника, который раздражал всех, дырявя мишень, к тому же свою, и притом всем содержимым колчана. Лишь когда Филу пришла в голову идея встать позади него и щекотать его под мышками, наши шансы несколько сравнялись. В сумме наша любительская четверка, Пима, я, Фил и Бинки, завоевала семнадцать очков из ста возможных, Ник Дуглас же — несколько больше, а именно восемьдесят четыре. Но радовался этому только он сам.