Сергей Лукьяненко - Ловец Видений [СИ]

– Я улавливаю, что педерастически озабоченные древние греки каждого второго бога представляли в виде прекрасного юноши, – сказал Григ. – Август-Роберт, заткни уши!

Мальчишка презрительно фыркнул.

– Ты не совсем прав, – ответила Мария, откровенно веселясь. – Во-первых, разница между богом Сна и богом Сновидений должна быть доступна даже твоему нетренированному уму. Во-вторых, чем бы там древние греки не озабочивались, но Морфей был и юношей, и старцем…

– Греки были разносторонние люди, – кивнул Григ.

– Он вообще мог принимать облик кого угодно, – продолжала Мария. – Если Сны были царством Гипноса, то Морфей являлся в сновидениях, принимая облик людей, причем так искусно, что никто не мог отличить обман. Он копировал лицо, голос, одежду. А при желании мог появиться в реальном мире, выйдя туда из Сна. У Гипноса были и другие сыновья: Фобетор принимал облик животных, а Фантас – предметов. Но только Морфей был способен превратиться в человека.

– Я сражен твоими познаниями, – признал Григ. – Хорошо. Гипнос – папа, Морфей, Фобетор и Фантас – сыновья. Так что там с их дядей Танатосом?

– Сон – это маленькая смерть, – ответила Мария. – Это, скажем так, дружественные страны. Каждый раз, засыпая, мы умираем…

– А умирая – засыпаем, – поморщился Григ. – Давай без лирики?

– Страна Сновидений создается коллективным бессознательным, – сказала Мария. – А люди невольно приравнивают сон к смерти… к маленькой смерти. Поэтому вырваться за пределы привычных снов – все равно, что пройти «долиной смертной тени». Это тоже сны, но особые. Предсмертные, скажем так. Мы сейчас выходим из мира обычных человеческих снов… не улыбайся – все кошмары и спутанные безумные сны обычны. И выходим мы через вот такие странные сны, где собрались воедино все человеческие архетипы смерти и посмертных мучений.

– Я бы согласился, – сказал Григ. – Да вот только дантовские круги ада – чисто европейская выдумка. Наверняка китаец или индус представляет себе посмертные муки иначе. А их в мире побольше нашего будет.

– Так может дело в том, что мы – не китайцы и не индусы? – предположила Мария. – Ты словно уверен, что Страну Сновидений все видят одинаково. А это не обязательно так.

Григ с сомнением пожал плечами.

– К тому же и наше сознание, и наши сны по большей части сформированы Голливудом, – продолжала Мария. – И нищий разнорабочий из глухой индийской провинции все равно имеет в голове ту же картину мира, что преуспевающий лондонский клерк.

– Не знаю, – упрямо сказал Григ. – Ты меня не убедила. Мне проще представить себе чью-то волю, которая сформировала и Страну Сновидений, и Пустоши именно такими. А сны всего лишь поддерживают уже заданную форму.

Мария развела руками.

– Не спорю. Я не знаю, кто прав. Но легенды говорят именно о таких Пустошах, и мы идем по гротескному подобию ада.

– Будем исходить из этого, – согласился Григ. Обнял Августа-Роберта за плечи: – Понял, парень? Современное школьное образование не знакомит юных джентльменов с картами ада, но ты должен узнать, что нас дальше ждет.

– Я и так знаю, – кивнул Август-Роберт. – Шестой круг – лжеучителя и еретики. Так что не обязательно ложь – твои сомнения в богах Сна вполне годятся.

– А он тебя уел! – засмеялась Мария. – Григ, мальчик тебя уел!

– И тебя с твоей «ложью» – тоже, – сказал Григ раздраженно. – Но седьмой круг – насилие, я точно помню.

– Верно, – сказал Август-Роберт. – Причем во всех формах. Годится и глумление над богами – так что ты снова проходишь.

Он насмешливо улыбнулся.

– Мальчик, годится еще и насилие против естества, – сказал уязвленный Григ. – Так что советую придержать язык.

Видимо, Август-Роберт понял, что перегибает палку.

– Потом обман, лесть, колдовство, – быстро сказал он. – Там много всего. А под конец – предательство во всех видах.

– Вот оно, классическое образование! – сказала Мария. – Полагаю, английское? Или Швейцария?

Август-Роберт не ответил.

– Мальчики, не ссорьтесь, – попросила Мария. – Нас, людей, осталось трое. Мы вполне можем дойти все вместе. Надо лишь правильно использовать симулякров. Их пять, так что хватит с запасом. Выбираем, кто останется?

Григ размышлял, глядя на занятых работой симулякров. Потом сказал:

– Я не хочу видеть двойников Ли и Лины, раз уж они погибли.

– Согласна, – быстро сказала Мария.

– И твой симулякр, – безжалостно продолжил Григ. – Ты – последняя с парой. Это нечестно.

– Хорошо, – помедлив, согласилась женщина.

– Ну и тогда выбираем между Кати и троллем, – Григ развел руками. – А что тут выбирать? Кати – секс-игрушка. Симулякр Креча – мощь, боевая сила и, что для нас очень хорошо, послушание. Отдаем приказы – и двигаемся.

Надо признать, что Григ вовсе не был уверен в этом выборе. Кати, по ясной лишь ему причине, отправил с ними в поход Клиф. Быть может, он планировал, что девушка-симулякр сыграет какую-то важную роль? Но, с другой стороны, роль Кати могла быть непредсказуемой и вовсе не такой уж приятной для живых членов отряда…

– Пусть останется двойник Креча, – согласилась Мария. Соскочила с плиты, пошла к симулякрам. Ее двойник, будто почувствовав, развернулся и пошел навстречу.

– Не будем мешать, – сказал Григ.

– Даже не собираюсь, – ответил Август-Роберт. – Григ…

– Что?

– Не обижайся, что подначивал.

Григ деланно рассмеялся.

– Еще бы я обижался на детские шуточки…

– Григ, как создают симулякров?

– Что? – Григ даже растерялся от вопроса. – Ну… как мы во Сне делаем еду, одежду, оружие? Мы можем приснить себе что-то. В том числе и симулякра.

– У меня еда плохо получается. Но ведь двойник человека – это не пудинг.

– О, разница не так уж и велика… – внимательно наблюдая за разговором Марии и ее симулякра, ответил Григ. – Тут главное – самоуверенность. Ты говорил, что не умеешь летать?

Август-Роберт покачал головой.

– А дети часто умеют, – сказал Григ. – Если ты поверишь, что проломишь рукой стенку – ты ее проломишь. Во сне, разумеется. Если поверишь, что в кармане у тебя лежит вкусная конфета, она там будет… держи! – он протянул Августу-Роберту конфету «Мишка на Севере» – в чуть помятом фантике, слегка растопившуюся в кармане, так, что когда ее разворачиваешь – часть шоколада остается на фольге, и это самый вкусный шоколад, который первым делом хочется слизать. – Так вот, если ты поверишь, что у тебя есть… ну, допустим, друг – он появится.

– Выдуманный друг, – кивнул Август-Роберт, разворачивая конфету.

– Приснившийся друг, – поправил Григ. – Выдуманное живет только в твоей голове, а приснившееся – в Стране Снов. Твоя мама не сможет поговорить с твоим выдуманным другом, а вот с приснившимся поговорила бы запросто. Во сне.