Андрей Каминский - Игра Ловца [СИ]

Содержимое письма не удалось сохранить в тайне — похожие письма получили из собственных замков и другие лорды Долины. Войско раскололось: одни требовали поддержать Джеймса, другие Гаррольда, третьи просто хотели вернуться, чтобы защитить дома от набегов горцев. В одном лорды Долины были едины — нужно было возвращаться. Росло и недоверие к нынешнему союзнику — поддерживаемому Браавосом, как и прочими Вольными Городами. Ползли слухи о чудовищном драконе, уничтожившем флот и наемников Браавоса в устье Трезубца, многие поговаривали о возвращении Диктатора и страшной каре, ждущей всех, кто восстал против Империи.

Эйгон не стал ждать, к чему приведут эти разговоры. Глубокой ночью, под покровом внезапно сгустившегося тумана, королевское войско перешло реку, следуя за черным волком, указывавшим брод. Над войском летел ковер, на котором, сжав губы, сидел Брандон Старк, мастер над шептунами при Возрожденном Драконе. Говорили, что на его слово и советы Эйгон полагается уже куда больше, чем на лысого евнуха-десницу.

Перейдя реку, королевское войско обрушилось на армию Долины, не ожидавшей столь вероломного нападения. В жестокой сече мятежная армия оказалась разбита, множество рыцарей пало — и сам Джон Ройс был сражен Брандоном Старком. Многие слышали страшный крик, что издал старый воин, когда черный меч пронзил его сердце — и многие же пали духом, обратившись в бегство. Следом побежали и все остальные — королевская армия много превосходила числом войско Долины, застигнутое к тому же врасплох. Паники добавляли и волки с гиенами, кусающими за ноги лошадей и терзавшие сброшенных всадников и реющие над полем битвы крылатые твари.

К утру войско Арренов перестало существовать. Речные лорды присягнули Эйгону, как и уцелевшие в этой бойне лорды Долины — кроме тех, кого возрожденный Дракон обрек на смерть, как изменников. Приговор исполнил Брандон Старк, чувствовавший как с каждым казненным мятежником в его тело переливаются новые силы. Он почти забыл о былой беспомощности — его ноги, сильные и быстрые, служили ему даже лучше, чем в детстве. Ковром он теперь пользовался лишь для быстроты, а не по насущной необходимости. Новая кровь и новые души питали его самого, рунный меч… и кое-кого еще. Того кто шептал с Браном во сне, бередя его картинами грядущего величия.

Бран сидит на берегу Черноводной, не обращая внимания на вонь разложившихся трупов и визгливое рычание падальщиков. На плече у него вороны, но он не чувствует их тяжести — также как и черного меча на своих коленях. Глаза закатились, так что видно только белки, пока Бран говорит с Шепчущим-во-Тьме.

Тьма — без конца, без проблеска света, без единого живого дыхания — но не пустая. И целой вечности мало для того, чтобы смириться с поражением — без надежды на прощение или месть, на что либо вообще. Только бесконечный мрак, холод и терзания муками бессильной злобы, заставлявшей его вновь и вновь переживать свое поражение.

Навсегда!

Так думал он — но вот во Тьму протянулась тонкая нить, связавшая его с живым существом. Один из давно погибших слуг странным образом возродился — и через звериный разум установилась связь, позволившая ему коснуться разума человека. Узник не спешил, опасаясь спугнуть неожиданную надежду: долгое время он никак не проявлял себя, маскируясь под мысли и желания зверя, а через него — под мысли и желания самого человека. С огромным изумлением он осознал, что человек этот обретается в ином мире, доселе незнакомом ему. Мире, о котором не знает и сам Враг. Мире, где он получит надежду на возрождение и новое воплощение.

Медленно, капля за каплей он переливал в избранника свою силу, привязывая его к себе бесчисленным множеством нитей. Словно паук, сидящий на краю паутины, чувствует он малейшие трепыхания каждой нити: каждую мысль, каждое действие, каждое желание. Его глазами и его воспоминаниями узник познавал новый мир — и ему нравилось то, что он узнал. Это место куда более подходит для его целей — здесь он построит порядок, о котором мечтал всегда. Порядок, где каждый будет знать свое место, где не будет неповиновения, а лишь полный контроль и подчинение.

Поначалу его смущало то, что в этом мире действовали и иные силы — как местные, так и пришедшие недавно, такие же чужаки, как и он, но имевшие больше возможностей для того, чтобы проводить свою волю. Природу этих сил он не понимал до конца, как не знал он и пределов их мощности. Это заставляло его действовать с еще большей осторожностью, но и с большим старанием. Некоторых пришельцев ему удалось склонить на свою сторону, а через своего избранника он приобщился и к родным силам его мира. Силам делавшим его способным проникать взором за многие мили, видеть прошлое с самых его истоков, рассыпаться сознанием в телах множества птиц и животных — да и людей тоже. Все дальше распространял он свою колдовскую сеть, неутомимо чуткий к любой лазейке, любой уловке, позволяющей ему расширить свое влияние.

Особой удачей стала находка рунного меча — обладавший своей злобной волей и неутолимой жаждой крови, Буреносец легко дал уговорить себя на сотрудничество. Его владелец кормил меч все новыми душами — но часть их силы перепадала и узнику, кратно умножая его могущество. Договор с Мечом Хаоса и усилил связь узника с человеком, позволяя говорить с ним напрямую, распаляя честолюбивые мечты и жажду власти. Чем больше душ пожирал Буреносец, тем сильнее становился узник, все крепче привязывая к себе человека, подменяя его мысли своими мыслями и делая свои цели — его целями. Через своего избранника узник манипулировал местными владыками, подталкивая их к тем или иным решениям, убивал магов и ведьм, подпитываясь их силой и подчиняя себе их слуг. Но пока полученных сил было недостаточно для того, чтобы разорвать оковы и, вырвавшись из темницы, воплотиться в новом теле. Для этого черный меч должен был пронзить только одно сердце — и дать своему господину силу тысяч душ. Он знал, что противник силен и опасен, что любое неверное действие могло разорвать его связь с избранником, вновь изгнав его во Тьму Внешнюю. Он будет очень осторожен — и очень настойчив, пока, наконец, не добьется цели.

Узник хорошо представлял, что будет делать после полноценного воплощения. Он уже достаточно знал об этом мире, видя глазами Избранника, не только настоящее, но и его давнее прошлое. Он проник взором и в те времена, когда забавные существа, поклонявшиеся деревьям, создали существо, обладающее абсолютной властью над мертвыми. Он проникнуть и в разумы тех существ, выведав все подробности великого действа, все слова и обряды — но не смог бы повторить их без собственного тела.