Михаил Булыух - Он

Лок смотрел на дядю округлившимися глазами. Он никак не мог поверить. Арам, у которого и пресную лепешку выпросить — подвиг, шутить изволит? Или нет?

Дядя глядел на племянника печально, но твердо. Этот взгляд уверил Лока в серьезности намерений Арама больше всех возможных слов. Столько в нем было неподдельной тоски пополам с решимостью сделать нечто грандиозное.

— К… как? П-почему???

— Да… как тебе объяснить… — Арам никогда не делился с родственниками информацией, которую считал секретной. Или которую можно было с выгодой использовать. А к этому разряду в первую очередь относилось содержание бесед с Ним. Вовсе незачем Локу знать о том, что богатства — это камень, мешающий свободному пролету души. Заартачится еще. Придется раздавать имущество направо и налево, а потом, когда оно вновь понадобиться… кто знает? А вдруг? В общем, потом и концов не найдешь. Лучше передать все в одни руки. И пусть хозяин этих рук будет а) родственником, б) благодарным за такой богатый дар. Ну и в) всюду прославляет его, Арама имя. Если уж богатства нет, пусть останутся хотя бы почет и известность.

— Остапирамидило. Надоело все это пуще лабиринта, — протянул Арам. За время пребывания в Египте понахватался тамошних ругательств и время от времени грешил, их употребляя. Но, нужно признать, всегда к месту. — А как я сильно тебя люблю и ничего для тебя не жалею, сам знаешь. И никогда не жалел.

Тощий, одетый в грязноватые лохмотья Лок знал. Но решил не спорить. Раз дядя внезапно чокнулся, следует ловить момент.

— Спасибо, но… Так… а… что мне делать-то? — Лок все еще не окончательно вышел из ступора из-за неожиданно свалившегося счастья и немного тупил.

— Ну что тебе делать… — пробурчал Арам. — Собирай утром рабов, животных, имущество… И веди куда хочешь. Я же возьму только три десятка мужей и рабов, коих отберу сам. И то, что смогут нести они в руках своих.

До Лока стало доходить, что все это происходит неспроста. Но в чем именно подвох, не понял.

— А мои… мои рабы, тоже все на руках нести должны?

— Твои? Нет, не обязательно. Как и прежде можно грузить возки, навьючить верблюдов…

— Фух… Слава Ему. А то я уже боялся, придется эту каменюку на горбу тащить.

— Какую каменюку?

— Ну… Дядя, помнишь, там, в Египте… Стоит статуя. У статуи нету…

— Ну и? Там полно статуй, у которых что-то лишнее или чего-то не хватает. Короче.

— Ага… Статуя значица. Как там она… Большая такая. А! Сфинктер!

— Чего?

— Ну статуя Сфинктера.

— Сфинкса! Балбес… Ну и?

— Ну пусть Сфинкс, какая разница… Я от нее кусочек отковырял.

— Зачем?

— Ну как… На память. Сувенир.

— На память, значит…

— Ага… Вот, пройдет много лет, а я на этот кусочек посмотрю и вспомню как в Египте жил. Тепло на душе станет, хорошо.

— Так нельзя, — строго сказал Арам. — А если все, кому не лень, будут по кусочку от памятников культуры отковыривать? Не то что Сфинкса, пирамиды растащат. И тысячи лет не пройдет, будут лежать мумии на песке в одних бинтах. Хотя и бинты тоже тогда сопрут.

— Да я хотел маленький отколоть, — начал оправдываться племянник. — А он вдруг хрясь, и совсем отвалился. Можно даже сказать — сам!

— Ага, сам… Какая хоть часть от статуи? Хоть не очень заметная?

— Очень, — горько признался Лок. — Та самая.

— Что, неужели та? Самая?

— Да.

— Как же ты туда пролез? Впрочем, ладно, туда редко кто заглядывает.

— Почему? На лицо часто смотрят.

— А при чем тут лицо? Ты же сказал, что эта та часть… которая…

— Ага, именно та часть. Нос.

Идиоооот, подумал Арам. И такому кретину… ковры… котлы… ложечки… три… воза. Э-эх!

— А… а ты куда, дядя?

— Я… Я в другую от тебя сторону. Если ты налево — я направо. Если наоборот, то наоборот.

Последней фразы Лок не понял, но общий смысл уловил.

— То есть… я могу выбрать даже куда идти? Первый?

— Да, — скрипнул зубами Арам. — Выбирай.

— На восток пойду, — сказал вдруг Лок. — На восток!

Арам аж поперхнулся, но сдержал изумленный возглас. На востоке была Иордания. Сухая гористая пустыня. Там и воды-то почти нет. Арам боялся, что Лок выберет запад, и в те негостеприимные края придется двигаться ему.

Хотя, конечно, там, около Сигора, очень даже хорошая зеленая долина имеется. Но до нее еще топать и топать, и все по пескам, среди которых даже кактусы не растут. Впрочем, хочет Лок туда, вот и пусть идет. Не его, Арама, дело, отговаривать и переубеждать. Он даже решил не спрашивать племянника почему именно на восток того тянет, а то мало ли, передумает еще. Дурачок.

4

Утром случилось неожиданное.

Рабов, женщин и детей никто не спрашивал, с кем они хотят остаться, и поэтому Арам отобрал лучших.

А вот свободные люди… Египтяне, то есть.

Никто из свободно примкнувших к клану, а вернее, последовавших за Салой египтян, не захотел идти с Локом. Ведь Сала, само собой, шла за Арамом.

Все желали сопровождать Арама. Вернее, конечно, Салу.

Почти все они были больны, желты и слабы. Дрожали и кашляли кровью, но на своем стояли твердо. Или с Арамом… вернее, Салой, или домой, в Египет.

Больные сифилисом, триппером и гепатитом носильщики много имущества нести не в состоянии, и поэтому Арам отказал им всем. Отобрал три десятка крепких рабов, на глазок самых сильных и статных, и велел загрузиться наиболее ценным имуществом. Не выслушивая претензий обманутых в лучших чувствах египтян, ушел на запад.

В землю Ханаанскую.

Сзади раздавались крики, шум, звуки ударов.

Египтяне били Лока. В процессе тот пытался убедить их в целесообразности пешего пути черт-те куда, неизвестно зачем, да еще и без прекрасной Салы в составе отряда. Салы, готовой на все в любое время дня и ночи.

До смерти не убьют, подумал Арам. Хотели бы, уже бы зарезали.

— Шевелись, плотва! — крикнул он рабам, нагруженным тяжелеными баулами. — А то оставлю там! С Локом! Вон сколько на ваши рабочие места желающих, целая очередь каждому в спину дышит!

Рабы, очень дорожащие рабочими местами, изобразили бодрые улыбки и зашагали быстрее. Странно, но каждый из них чувствовал небывалый душевный подъем, радость, и желание свернуть гору средних размеров, лишь бы Арам был доволен.

Да и сил в мышцах заметно прибавлялось с каждым шагом. По мере удаления от основной массы людей и гор необязательного барахла даже сам Арам будто скидывал с души наваленные на нее камни. Один за другим. Один за другим.

Обойдя невысокий холм, Лидер Арам даже стал насвистывать незатейливую мелодию, чего с ним не случалось уже целый год.

Ауры и бафы наконец снова заработали в полную силу.

Вечером жертвенник омыла кровь козленка. Арам с тоской вспомнил время, когда мог жертвовать Ему целого верблюда. Впрочем, как показалось Араму, Ему было все равно, козел, верблюд или суслик. По крайней мере, никакой видимой радости Он тогда не проявлял. Как не проявил сейчас и разочарования.