Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы

Торвард несколько мгновений смотрел на него, словно раздумывал, как объяснить что-то человеку, который не понимает слов, потом поднялся, пересек гридницу, подошел к Ингиторе, взял ее руку с обручьем и приподнял, так чтобы Дракон Судьбы был хорошо виден всем.

– Я уже сказал однажды, Эгвальд ярл, но приятную весть и повторить приятно. На руке йомфру Ингиторы – обручье, которое я ей надел. Дракон Судьбы – вещь непростая. Один раз надев, его просто так не снимают. Я всегда держался наилучшего мнения о твоей благородной сестре йомфру Вальборг, и я надеюсь, что для нее найдется достойный и благородный жених. Но у меня уже есть невеста, и не знаю, что тут еще добавить. Я пригласил вы вас быть гостями на моей свадьбе, только боюсь, что вы это расцените как оскорбление. А в мои намерения вовсе не входит никого оскорблять, клянусь Драконом Битвы!

Эгвальд поднялся. Ему тоже было нечего добавить к тому, что он уже сказал.

– Мой выкуп будет передан вам сейчас же, и в дальнейшем никакой долг не будет мешать мне… поступить так, как я считаю нужным! – холодно произнес он. – Чтобы восстановить мою честь! Подумай как следует, Торвард конунг, приятно ли тебе будет стать виновником новой войны!

С этими словами Эгвальд поднялся и ушел в отведенный ему гостевой дом. Его люди потянулись за ним: им было о чем поговорить.

– Ах, какая неприятность! – Кюна Хёрдис всплеснула руками и принялась утешать Вальборг. – Как горяч твой брат, йомфру! Но его можно понять! Где замешана женщина, там уж жди раздора!

– Но где одна женщина вызывает раздор, там другая может водворить мир и согласие! – ответила Вальборг. Она побледнела, но держалась с невозмутимой твердостью. – Мой брат никогда не найдет покоя, если его возлюбленная не вернется к нему. И может разразиться новая война, если… Если мужчины не проявят благоразумие.

– Объясни-ка твоему брату, йомфру, что он должен проявить благоразумие! – ответил Торвард. Он не собирался уступать, но его раздражала необходимость без конца повторять то, что ему самому было совершенно ясно. – Если уж и будет новая война, то виновником буду не я, видят светлые асы! Сдается мне, что перенесенные испытания не слишком пошли ему на пользу!

– Так можно сказать о разных людях! Например, иные могут сказать, что йомфру Ингитора не слишком-то благородно поступила, сначала вызвав любовь в сердце моего брата Эгвальда, чтобы побудить его к войне с тобой, а потом, когда эта война, к несчастью, не принесла ему славы, она бросила его и ушла к тебе!

– А женщины нередко предпочитают победителей! – крикнул Эйнар Дерзкий, на этот раз поставивший свое язвительное острословие на пользу собственному конунгу. – Так уж они устроены!

– Я не пыталась вызвать его любовь! – с возмущением воскликнула Ингитора. – Так не может сказать никто, если, конечно, не собирается солгать! Эгвальд ярл сам вызвался взять на себя мою месть!

– Но ты не считаешь, что должна быть рядом с ним теперь, когда судьба от него отвернулась?

– Если уж счастье нас обоих так зависит от йомфру Ингиторы, то я все-таки имею преимущества! – вставил Торвард. – Я все-таки помог ей не в намерении, а на деле! И однажды даже не дал троллихе ее съесть!

При этом он быстро подмигнул Ингиторе, подумав не о троллихе, а о том, что сопровождало это приключение и было гораздо приятнее. Вспомнил свое: «Ну, ладно, отцепись от меня, а то я ведь не железный!» Чувства Ингиторы находились в полном расстройстве: ей было и стыдно, и весело, она каялась во всем содеянном и все же чувствовала себя счастливой и не жалела, что все вышло именно так. Страшно подумать, что произошло бы, если бы каким-то чудом в той замшелой избушке вместо Торварда с ней оказался Эгвальд! Троллята сгрызли бы косточки их обоих! Эгвальд ярл был безусловно смел и по-своему доблестен, но чего-то ему не хватало, чего-то настолько важного, что не позволяло даже надеяться, что к двадцати девяти годам он станет таким, как Торвард сейчас.

– Благодаря ей ты приобрел немало новой славы, Торвард конунг! – произнесла Вальборг, и в ее устах это звучало скорее как упрек, чем как похвала. – А мой брат из-за нее навлек на себя позор и насмешки! Кто из вас больше нуждается в утешении?

– Если один человек нуждается в утешении, это не значит, что более счастливый должен приносить себя в жертву! Я, знаешь ли, йомфру, по жизни довольно-таки счастливый! Если так рассуждать, то из-за своей удачи я должен буду вечно оставаться в проигрыше! Так не пойдет!

– Мой брат всем пожертвовал ради Ингиторы, и разве по справедливости она не должна пожертвовать для него?

– Она решит за себя сама. Но я-то перед вами ни в чем не виноват и ничем жертвовать не собираюсь.

– Это звучит не слишком-то благородно!

– Возможно, ты права! – Торвард с видимой беззаботностью пожал плечами. – Но я и не стремлюсь превзойти благородством всех героев древности!

Вальборг встала со скамьи и пошла к двери в девичью, сопровождаемая пестрой стайкой своих спутниц. Теперь она на деле убедилась, как неподатлив может быть Торвард конунг. При ее твердом нраве взять такого человека в мужья было бы безумием: они ни единого дня не смогли бы прожить, не ушибаясь друг о друга. Но, отчасти сознавая все это, Вальборг испытывала нестерпимую досаду при мысли, что ей придется уступить место Ингиторе! Ради торжества над соперницей она пошла бы на все, на жертву , как она и обещала брату. И уж это у нее было врожденное, вся ворожба хитроумной кюны Хёрдис тут была ни при чем.

Восхищенная зрелищем Хёрдис ушла за гостьей, а Ингитора подошла к Торварду и села на ступеньку у его ног (при знатных гостях он, конечно, сидел так, как положено конунгу). Положив голову ему на колени, она закрыла глаза, а он, склонившись, нежно поглаживал ее по щеке и по шее с таким блаженно-умиротворенным видом, словно не услышал только что объявление войны.

– Я знала, что так будет! – в тоске прошептала она.

То, что пообещал Эгвальд, ясно встало у нее перед глазами: война, битвы, крики и плач по погибшим. И еще много, много таких же девушек, как она, будут стоять на берегу и встречать тела своих отцов, братьев, женихов. Все те девушки, которые не меньше любят своих близких, чем она любила отца и теперь любит Торварда. Но нет надежды, что хотя бы еще одной из тысяч так повезет, как повезло в конце концов ей.

– Я знала, что он пригрозит тебе войной. Что же теперь будет? – Она подняла лицо и посмотрела на Торварда.

Он опустился на ступеньку рядом с ней и обнял ее:

– Ну, будем надеяться, что он образумится. Другого выхода я не вижу.

– А если он не образумится? Тогда что? Война?

Торвард пожал плечами: дескать, придется с этим смириться.

Но Ингитора не могла согласиться на такое.