Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 2: Дракон Битвы

– Но все же ее благородной не назовешь!

– Так я и не собираюсь воспитывать ее в жены своим будущим сыновьям. Я просто хочу быть уверенным, что в один безоблачный день к моим сыновьям не явятся ее сыновья и не попытаются отомстить за смерть Бергвида.

– Но о какой мести может идти речь? Ведь ты убил его на поединке!

– Да, в такой смерти нет бесчестья роду, но, как знать, учтут ли это потомки Бергвида? Сам он не очень-то считался ни с обычаями, ни со здравым смыслом. И если внук унаследует хоть четверть его мстительности, этого хватит, чтобы испортить Морскому Пути еще очень много крови! Нет, ошибка моего отца, выпустившего из рук кюну Даллу с ребенком, для меня даром не прошла! Я теперь с этой породы глаз не спущу!

В этой беседе не было ничего особенного, но йомфру Вальборг бледнела и опускала взор. Упоминание Торварда о его будущих сыновьях отчаянно взволновало ее: она многое отдала бы за то, чтобы узнать, в ком он видит мать этих будущих сыновей. Ингитора, теперь уже в брусничном платье и с гранатовыми застежками на груди, сидела на втором почетном месте женского стола, по другую руку от кюны Хёрдис. Пленниц так не сажают! Эгвальд тоже нередко посматривал на Ингитору; она не хотела встречаться с ним взглядом, но это он мог истолковать как стыд из-за того… что, может быть, и не случилось там, на озере Фрейра, но все же могло случиться!

На другое утро хозяева и гости снова собрались в гриднице. Ингитора взяла с собой шитье, чтобы было куда спрятать глаза, поскольку оказалась между двух огней. Слэттинки, конечно, заметили, что ночью она в девичьей не присутствовала, и объяснили это без труда. Поэтому сегодня Вальборг наградила ее еще более холодным и язвительным приветствием, чем даже вчера. А между тем причины имелись: узнав, что Ингитора из-за гостей перебралась в отдельный покойчик, Торвард обрадовался и, когда вечером он зашел к ней «попрощаться», она едва сумела его вытолкать. Наглядно сравнив ее с Вальборг, которую все ему старались навязать вместо Ингиторы, он сегодня пылал удвоенной страстью и жаждал следовать обычаям предков!

– Ни за что! – мужественно твердила она, когда доблестный Торвард конунг, стоя на коленях на приступке лежанки, мягко, но упорно тянул на себя одеяло, тающим от страсти взглядом буквально впитывая ее белые плечи и руки, которыми она прижимала одеяло к себе. – Ты только подумай! Эгвальд явился, думая, что я живу с тобой, и ты хочешь, чтобы оно случилось как раз из-за его приезда, хотя раньше еще не случилось!

– А что, это будет даже очень забавно! – Торвард вдруг подался вперед и обнял ее вместе с одеялом.

– Ничего себе «забавно»!

– Ну, пожалей если не меня, то хоть мою честь! Как я обратно к ребятам в дружинный покой пойду! Они и так не понимают, чего я там делаю каждую ночь! – уговаривал он и покрывал поцелуями ее плечи.

– Они тебя так любят, что все простят! – Ингитора уворачивалась, но с трудом, поскольку выскользнуть она могла, только оставив одеяло в его руках.

– Они! А ты!

– И я тебя люблю! Но мне очень стыдно – мне кажется, что он на нас смотрит!

– Да он и не узнает ничего! Он ведь даже не здесь, а в гостевом доме, во дворе, а оттуда ничего не слышно, что здесь делается! Я знаю! Проверено! Я тут был с одной женщиной, а ее муж спал себе в гостевом доме и хоть бы шелохнулся!

Здесь Торвард понял, что опять сказал что-то не то.

– Я так не могу! – Ингитора воспользовалась его замешательством и отползла, утаскивая одеяло за собой. – Мне перед ним стыдно! Он и так мучается!

– А я-то как мучаюсь! Ты думаешь, я когда-нибудь раньше по два месяца терпел, чтобы никого… Передо мной тебе не стыдно – то одно, то другое! Тролли бы взяли всех твоих безумных обожателей! На озере Фрейра нам мешала тень Бергвида, здесь мешает Эгвальд! Он пока живой, но это ненадолго, если я из-за него должен так страдать!

– Да, выходит, что меньше всех нам мешала та милая троллиха! Она-то всего лишь хотела разжиться парой косточек для своих детишек!

– Какого дурака я свалял там, в Медном Лесу! Какого дурака! – в весьма выразительном отчаянии стонал Торвард, колотясь лбом о резной столб на углу лежанки, но Ингитора видела, что за сохранность его лба можно не волноваться. – И о чем я только думал! Я же видел, видел, что все – подойди и возьми! Нет, обещал я, видите ли, считал нечестным обольщать девушку, которая уже не хочет сопротивляться, но почему-то считает нужным!

– Ну, Торвард конунг, ты от скромности не умрешь!

– Да! Не умру! Я ведь не ребенок, как твой Эгвальд ярл! Я чувствую, когда меня хотят! Скажи мне, как звали того первого придурка, который еще дома к тебе сватался и обещал мою голову! Я пойду убью его и не буду ждать, пока он тоже явится, чтобы тебя смущать!

– Он скоро приедет! – Мысль о возможной встрече с Оттаром теперь не вызывала у Ингиторы ничего, кроме смеха. – Подозреваю, что он уже стал моим отчимом, и моя мать наверняка привезет его на свадьбу!

– Да? – Торвард выразительно двинул бровями. – Ну, можешь быть уверена – к тому времени, как он тут появится, смущаться будет уже нечего! Клянусь Фрейром!

С этими словами он все-таки удалился, а Ингитора зарылась в одеяло, чтобы он не слышал, как она смеется. Она уже знала, что ее упорное сопротивление, хоть и причиняет известные страдания телу Торварда, весьма отрадно влияет на душу. Чем больше он ее уважает, тем более он счастлив своей любовью и тем больше торжества ему принесет в конце концов победа!

К утру он уже не сердился и даже сам явился ее заверить в этом, когда Ингитора только успела умыться и одевалась. Она была рада, что, несмотря на такой урон его чести в глазах недоумевающей дружины, Торвард не держит на нее обиды, а он старался всячески это доказать и даже сам взялся завязать ей ремешки на башмаках, при этом бессовестно приподнимая подол рубашки и пылко целуя ее колени – якобы в знак своей полной покорности ее воле! Весь дом веселился, наблюдая за этим, и Ингитора тоже повеселилась бы, если бы не слэтты – недоумевающие и отчасти сожалеющие взгляды фру Хлодвейг и фру Гуллеборг, которые когда-то в Эльвенэсе хорошо к ней относились, ее неприятно задевали. Ах, как было жаль, что они не привезли с собой Стейннрид дочь Адальрада, с которой Ингитора могла бы поговорить и объяснить хотя бы то, что поддавалось объяснению! Но ведь собирались они не дальше Тингваля, а с Тингвалем и его обитателями йомфру Стейннрид ничего не связывало.

В гриднице Ингитора сразу взялась за шитье, а Эгвальд и Вальборг бросили на ее рукоделье изумленные взгляды.

– Я вижу, ты взялась шить! – воскликнула Вальборг. – Вот это новость!

– Но почему это кажется тебе удивительным? – полюбопытствовала кюна Хёрдис.