Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

— Чапа, будь осторожен, — шепнула Тома на ходу, выбрав миг, когда рядом никого не оказалось. — Карина сказала…

В это время последняя девочка покинула уборную.

— Прости, — извинился я и забежал внутрь.

Тома, конечно, за мной не пошла, как бы ни хотелось ей сказать недосказанное.

— Завтрак!

Не успел я выйти, как толпа понесла меня к столам кухни. Расселись, ложки старательно застучали, челюсти с удовольствием мололи и дробили, горла проглатывали и требовали еще. Тома сидела сама не своя, на вкус не обращала внимания, жевала машинально, как корова на лугу. Глотала через силу.

Завершился прием пищи новым совместным декламированием.

— Молитву возвышения, — скомандовал дядя Люсик, — или как вы говорите, возвышенку. Алле хвала!

— Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

Как с заповедями, дружный хор принялся отчеканивать, четко разделяя каждую фразу и будто бы высекая ее в скрижалях памяти, если такие есть.

— Я отдаю жизнь и мысли Алле-возвысительнице, да простит Она нас и примет.

— Я берегу честь и репутацию, ведь потом они сберегут меня.

— Я забочусь о своем здоровье, ведь потом оно позаботится обо мне.

— Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне.

— Я воздаю выше необходимого Алле-всесвидетельнице, творительнице миров и воительнице умов, да простит Она нас и примет, и наступит время, когда воздастся мне.

— Как Она создала наш мир, так и я во славу Ей создаю себя.

— Я не ною и не жалуюсь. Я пересиливаю.

— Я не прошу. Я действую.

— Для меня нет невозможного. Трудно — да, долго — может быть, но не невозможно.

— Я слушаю умных, но верю только верным. В этом состоит мудрость.

— Я никогда, никогда, никогда не сдаюсь.

— Меня можно убить, но нельзя сломать.

— Я так живу и примером учу детей. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!

Кто-то из мелких весело втиснул:

— А если у меня нет детей?

Дядя Люсик не поставил выскочку на место, как сделал бы на его месте любой учитель, а добродушно разъяснил:

— Пример — он для всех. Дети бывают не только свои. Вы сами еще дети. Будьте примером для своих соратников и для чужих детей. Алле хвала!

— Алле хвала! — еще раз гаркнули все.

— Прошу на выход.

Дядя Люсик вывел нас из-под крыши.

— Войника, вашего преподавателя боя, вызвала царисса, — сообщил он, когда все построились снаружи. — Предлагаю провести занятие Аглае, она лучшая в потоке. Берите инструмент, приступайте, за дисциплину отвечает старшая по возрасту — Карина.

Он ушел. Не получилось сказать насчет туалета. Подойду после занятия.

Инструментом папринций назвал деревянные мечи с мощными гардами-крестовинами, чтобы не покалечить руки. Я взял крайний, они были все одинаковые. Меч хорошо лег в руку. Удобный. Только легкий, потом трудно будет перейти на настоящий.

Аглая выступила вперед:

— Готовы, недоучки и недомерки? Начнем. Обучение строится в три этапа. Первое. Подковаться технически: выучить приемы, овладеть искусством боя. Второе. Научиться постоянной готовности сделать трупом или инвалидом другого человека, невзирая на его личность и приближенность к вам. Третье — это много упражняться в первом и втором.

— Как-как ты нас назвала? — с высоты возраста и опыта желчно осведомилась Карина.

В ее глазах прятался гнев, не бессмысленный и беспощадный, как в схватке в моей комнате, а придерживаемый до нужного момента.

Ученицы зашептались.

— Желаешь проверить? — упала следующая фраза Аглаи.

Я заметил, что ее повсеместно выделяют и превозносят. Не сторонятся, но чуточку заискивают. Возможно, завидуют. Кто же она такая: естественно появившийся лидер или именитая пустышка?

Карина вышла вперед. Меч прокрутил свистящие восьмерки, отчего фехтовальщица оказалась внутри защитной сферы. Выдвинув левую ногу, Карина встала боком, деревянное «лезвие» выставилось над головой острием к противнице.

Аглая усмехнулась и напала прямо из положения, в котором стояла: меч опущен, тело обращено к врагу.

В два стука все было кончено. Карина схватилась за макушку и взревела, а мы даже не поняли, что произошло.

— Прежде, чем попасть в школу, — прохаживаясь возле побежденной, сообщила Аглая, — многие годы со мной занимались лучшие мастера по всем видам оружия. Советую новеньким прислушиваться к моим советам.

В ее поле зрения попал мой язвительный взгляд. Ненавижу хвастунов, даже если действительно что-то умеют. Я вот самый умный, но не выпячиваю же?

— Чего пялишься? — раздалось в мою сторону. — Не веришь — проверь.

Вокруг меня образовалось пустое пространство. Тома и так была на нервах, а теперь едва не упала в обморок.

Сразу бы признать поражение, но момент упущен. Аглая уже надвигалась танцующим шагом, выбирая, как красивей меня унизить.

Все, что знал и смог вспомнить, здесь не работало. Противник у меня — умелый, по его правилам его не победить. Ищем вариант как с Кариной в комнате: сделать то, чего не ожидают.

Словно дубину, правая рука занесла меч назад за левое плечо, будто собираюсь ударить слева сбоку. Варианты: слева через верх в верхнюю часть корпуса или через низ в нижнюю. Варианты нападения Аглаи ограничений не имели. С презрительным прищуром она ринулась вперед. Одновременно я сделал выпад ногой навстречу и совершил самый примитивный и предугадываемый удар: сбоку по горизонтали. Без никакой фантазии, если так можно сказать. Но.

В последний миг я подключил к удару левую руку. Подушка ладони догнала и надавила на запястье правой, сочетая эффект короткого и длинного рычагов. Скорость и мощность удара мгновенно выросли.

Аглая мой удар легко парировала… бы. Если бы не та самая дополнительно появившаяся энергия второго рычага. Девицу просто снесло вместе с выставленным в защите мечом, который откинуло вбок, и корпус остался открытым — бей не хочу.

Что ж, я показал себя. Не лыком шит, а родительским предвидением. Не зря водили меня, балбеса, на тренировки: не уметь, так хоть знать. Второй раз уже ничем не удивлю, но в первый впечатление произвел.

Аглая моргнула, поджатые губы превратились в бледную полоску. Нечасто ей давали отпор. Непредставимым усилием ее рот растянулся в улыбке:

— Молодец. — И ко всем: — Вот как надо. Где не хватает силы, выручит смекалка. Вспомните молитву бойца: победа — сплав опыта, ума, смекалки, воли и подготовки, недобор в любой из составляющих — смерть.

Покручивая «клинком», она от практики перешла к теории:

— Каждый, кто взял в руки меч, воображает себя величайшим бойцом. К счастью, это проходит. У кого не проходит, долго не живет, говорю как назначенная возможная преемница, а это звание просто так не дают. — Меч в девичьей руке совершил почти невозможный с точки зрения физики кульбит, и уголки рта, отметив зависть окружающих, довольно расползлись в стороны. — Если на вас нападают, а вы захотите сдержать нападающего словами, объяснить что-то разумными доводами, отсылкой к этике и морали… ну-ну, попробуйте. Напавший знает, что делает, он совершает осознанное действие. Он подготовился, он выбрал время. Он уже напал. Надежда на доводы снижает ваши шансы и, соответственно, увеличивает их напавшему. Нападайте первыми! Перекидывайте роль жертвы на врага, готовившего эту роль для вас. Еще раз вспомним молитву бойца: удар в ответ на удар — беспросветная глупость. Бой должен заканчиваться в один удар. Времени на второй просто не будет.