Джордж Мартин - Буря мечей. Том 2

Петир, преклонив колени, поцеловал кончики ее пальцев.

– Малый королевский совет поручил мне завоевать вас, миледи. Согласитесь ли вы признать меня своим лордом и мужем?

Леди Лиза, выпятив губы, подняла его и поцеловала в щеку.

– Ну что ж, возможно, вы сумеете меня уговорить, – хихикнула она. – Привезли ли вы дары, чтобы смягчить мое сердце?

– Да. Мир с королем.

– Фи, какая чушь. Что вы еще привезли, кроме мира?

– Мою дочь. – Мизинец поманил к себе Сансу. – Позвольте представить вам, миледи, Алейну Стоун.

Лиза Аррен отнеслась к этому знакомству без особого удовольствия. Санса низко, склонив голову, присела перед ней.

– Незаконная дочь? – сказала леди Лиза. – Экий вы шалун, Петир. Кто была ее мать?

– Она умерла. Я надеялся взять Алейну с собой в Гнездо.

– Что мне с ней делать там?

– У меня есть пара мыслей на этот счет, но сейчас я больше занят тем, что делать с вами, миледи.

Всякое недовольство исчезло с круглого розового лица леди Лизы, и Сансе показалось, что тетка вот-вот заплачет.

– Милый Петир, я так по тебе скучала, ты не представляешь, ты не можешь этого представить. Йон Ройс постоянно мутил воду, требуя, чтобы я созвала знамена и отправилась на войну. А другие толклись вокруг меня, Хантер, и Корбрей, и этот ужасный Нестор Ройс, все они желали вступить со мной в брак и получить опеку над моим сыном, но никто из них не любил меня так, как ты, Петир. Я так долго мечтала о тебе.

– А я о вас, миледи. – Петир нежно обнял ее за талию и поцеловал в шею. – Как скоро мы сможем обвенчаться?

– Прямо сейчас, – выдохнула леди Лиза. – Я привезла с собой септона, и певца, и мед для свадебного пира.

– Здесь? – Петиру это явно не пришлось по душе. – Я бы желал обвенчаться с вами в Долине, в присутствии всего вашего двора.

– Да ну его совсем, мой двор. Я ждала слишком долго и больше ждать не могу. – Лиза обвила Петира руками. – Я хочу нынче же ночью лечь с тобой в постель, милый, и снова зачать ребенка, чтобы у Роберта был братик или сестричка.

– Я мечтаю об этом так же, как и вы, дорогая, но не лучше ли устроить пышную публичную церемонию, чтобы вся Долина…

– Нет, – топнула ногой Лиза. – Я хочу тебя прямо сейчас, в эту самую ночь. И предупреждаю: нам столько лет приходилось все делать по-тихому, но сегодня, когда мы займемся любовью, я буду громко кричать. Так громко, что меня и в Гнезде услышат!

– Быть может, мы ляжем в постель нынче, а обвенчаемся после?

Леди Лиза хихикнула, как маленькая девочка.

– Какой же ты негодяй, Петир Бейлиш. Нет, нет. Я, как леди Орлиного Гнезда, приказываю тебе обвенчаться со мной незамедлительно!

– Слушаюсь, миледи, – пожал плечами Петир. – Я, как всегда, не в силах устоять перед вами.

Не прошло и часа, как они произнесли свои обеты, стоя под небесно-голубым балдахином в лучах закатного солнца. Потом около башни поставили на козлах столы, подали перепелов, оленину, жареную кабанятину и легкий золотой мед. Зажгли факелы, и Лизин певец спел «Безмолвный обет», «Времена моей любви» и «Два сердца, что бьются как одно». Рыцари помоложе приглашали Сансу танцевать, Лиза, раздувая юбки веером, кружилась с Петиром. Мед и замужество омолодили ее. Она смеялась без умолку, держась за руку мужа, и глаза ее сияли, когда она смотрела на него.

Настала пора провожать молодых в постель, и рыцари отнесли Лизу в башню, раздевая ее на ходу и выкрикивая непристойные шутки. «Тирион избавил меня от этого», – вспомнила Санса. Может быть, это не так и страшно, когда тебя раздевают для любимого мужчины и делают это друзья, любящие вас обоих. «Но Джоффри…» Санса содрогнулась.

Леди Лиза привезла с собой только трех дам, и они попросили Сансу помочь им раздеть лорда Петира и проводить его на брачное ложе. Он охотно подчинялся им, сыпля непристойными остротами и стараясь получить что-то взамен за каждый снятый с него предмет одежды. Когда его завели наконец в башню, дамы раскраснелись, шнуровка у них на корсажах распустилась и юбки пришли в беспорядок, но Сансе Мизинец только улыбался. Его благополучно препроводили вверх по лестнице в спальню, где ждала его леди-жена.

Весь третий этаж молодые занимали одни, но башня была мала, и Лиза, верная своему слову, вопила вовсю. Дождь зарядил снова, загнав пирующих в башню, и они слышали каждое слово.

– Петир, милый Петир, – стонала ее тетя, – о-о. Да, Петир, да. Вот где ты должен быть. – Певец завел озорную балладу «Ужин у миледи», но даже его игра и пение не заглушали Лизиных криков. – Сделай мне ребенка, Петир, – надрывалась она, – сделай мне еще одного ребеночка. Петир, Петир, ПЕТИ-И-И-И-ИР! – Этот последний вопль прозвучал так громко, что собаки подняли лай, а две Лизины дамы просто изнемогли от смеха.

Санса спустилась вниз и вышла наружу. Мелкий дождик орошал остатки пира, но в воздухе пахло свежестью и чистотой. Память об их с Тирионом брачной ночи неотступно преследовала ее. «В темноте я Рыцарь Цветов, – сказал он ей. – Тебе могло бы быть хорошо со мной». Но это только очередная ложь, на которую так горазды Ланнистеры. «Собака чует ложь, – сказал ей как-то Пес. Она явственно помнила его грубый скрипучий голос. – Погляди вокруг и принюхайся. Они все лжецы, и каждый лжет лучше тебя». Что-то теперь стало с Сандором Клиганом? Знает ли он, что Джоффри убили, и есть ли ему дело до этого? Как-никак он много лет был телохранителем принца.

Санса долго стояла у башни. Когда наконец она, мокрая и продрогшая, собралась лечь, в чертоге едва тлел тусклый торфяной огонь, и наверху все утихло. Молодой певец в углу наигрывал медленную мелодию для себя самого. Одна из тетиных дам целовалась с рыцарем в кресле лорда Петира – их руки шарили друг у друга под одеждой. Несколько мужчин, упившись, легли спать, одного рвало в отхожем месте. Санса нашла старую собаку Брайена в своем маленьком алькове под лестницей и улеглась рядом с ней. Пес проснулся и лизнул ее в лицо.

– Бедный ты мой старичок, – сказала она, ероша ему шерсть.

– Алейна. – Перед ней появился тетин певец. – Милая Алейна, меня зовут Мариллион. Я видел, как вы пришли со двора. Ночь ныне мокрая и холодная. Позвольте мне согреть вас.

Старый пес поднял голову и зарычал, но певец отпихнул его ногой, и он, скуля, забился в угол.

– Мариллион, – нерешительно сказала Санса, – вы… очень добры, но… я, право же, очень устала.

– Красоте вашей это не повредило. Я всю ночь сочиняю песни для вас. Куплетик о ваших глазах, балладу о ваших губах, песню на два голоса о вашей груди. Но я не стану петь их вам – они недостойны такой красоты. – Он сел на ее кровать и положил руку ей на колено. – Позвольте моему телу спеть вместо меня.