Джордж Мартин - Буря мечей. Том 2

Джон снова зарядил, натянул и выстрелил, но их с Атласом было только двое, тогда как по лестнице теперь взбирались добрых шестьдесят или семьдесят теннов. Опьяненные победой, они убивали всех на своем пути. На четвертой площадке трое черных братьев встретили их плечом к плечу, но бой длился недолго: волна одичалых перехлестнула через них, и кровь их закапала со ступеней.

«Наиболее уязвимым человек в бою становится, когда он обращается в бегство, – сказал как-то Джону лорд Эддард. – Бегущий человек для солдата все равно что раненый зверь – он разжигает жажду убивать». Лучники на пятой площадке пустились наутек еще до того, как бой докатился до них. Это было уже откровенное бегство.

– Тащи факелы, – приказал Атласу Джон. У костра их лежало четыре, обмотанные промасленными тряпками, вместе с дюжиной огненных стрел. Атлас зажег один факел от костра, а остальные принес под мышкой. Страх овладел им с новой силой, и Джон понимал его, потому что сам боялся.

В этот миг он увидел Стира. Магнар карабкался через баррикаду среди вспоротых мешков, разбитых бочек и трупов, своих и чужих. Его чешуйчатая бронзовая броня отливала темным блеском. Он снял шлем, чтобы лучше видеть свое торжество, и улыбался – лысый, безухий сукин сын. В руке он держал длинное копье из чардрева с фигурным бронзовым наконечником. Указав этим копьем на ворота, он прокричал что-то на древнем языке полудюжине теннов, окружавших его. «Опоздал, – подумал Джон. – Лучше бы ты перевел своих людей через баррикаду – тогда, глядишь, и спас бы кое-кого».

Наверху низко и протяжно протрубил рог. Звук шел не с вершины Стены, а с девятой площадки в двухстах футах над землей, где стоял Донал Нойе.

Джон наложил на тетиву огненную стрелу, и Атлас поджег ее факелом. Став на парапет, он прицелился и выстрелил. Стрела, волоча за собой огненные ленты, полетела вперед и вонзилась в цель.

Не в Стира – в лестницу. Вернее, в кучу мешков и бочек, которые Донал навалил под лестницей до самой первой площадки. В бочках было сало и лампадное масло, в мешках – промасленное тряпье, сухие листья, кора и щепки.

– Еще, – сказал Джон. – Еще. Еще. – Другие лучники с ближних башен стреляли тоже – некоторые пускали стрелы по высокой дуге, чтобы те падали сверху вниз. У Джона вышли все огненные стрелы, и они с Атласом принялись метать в цель зажженные факелы.

Наверху расцвел встречный огонь. Рассохшиеся ступени впитывали масло, как губка, и Донал щедро пропитал их от девятой площадки до седьмой. Джон мог лишь надеяться, что все их люди успели подняться наверх до того, как Нойе стал бросать факелы. Черным братьям план оружейника был известен заранее, а вот горожанам – нет.

Огонь и ветер доделали остальное. Джону оставалось только смотреть. Для одичалых на лестнице, оказавшихся между двух огней, спасения не было. Одни продолжали взбираться наверх и гибли, другие бежали вниз и тоже гибли, третьи оставались на месте и разделяли участь остальных. Многие прыгали с лестницы и разбивались. Лед на Стене треснул от жара, и вся нижняя треть лестницы обвалилась вместе с несколькими тоннами льда, увлекая с собой около двадцати теннов, зажатых между двух огней. Это был последний миг, когда Джон видел Стира, магнара теннов. «Стена защищает себя сама», – подумал Джон.

Джон попросил Атласа помочь ему спуститься с башни. Нога разболелась так, что он едва мог идти даже с костылем.

– Принеси факел, – сказал он. – Мне надо найти одного человека. – На лестнице находились в основном тенны. Некоторым вольным людям наверняка удалось уйти – людям Манса, а не магнара. Возможно, и ей тоже. Джон с Атласом перебрались через тела одичалых, штурмовавших люк. Джон ковылял, опираясь одной рукой на костыль, а другой на плечо парня, который торговал своим телом в Староместе.

Конюшня и трапезная сгорели дотла, но огонь вдоль Стены все еще бушевал, захватывая ступеньку за ступенькой и площадку за площадкой. Время от времени слышалось громкое «кра-ак» , и от Стены отламывался еще один кусок. Пепел в воздухе смешивался с ледяными кристаллами.

Он нашел мертвого Кворта и умирающего Камнепалого, нашел несколько незнакомых ему теннов, как мертвых, так и умирающих. Он нашел Чирея, ослабевшего от потери крови, но еще живого.

Он нашел Игритт лежащей на твердом старом снегу под башней лорда-командующего со стрелой меж грудей. Ледяная крошка засыпала ее лицо, и при луне казалось, что на ней надета мерцающая серебряная маска.

Стрела была черной, с белым утиным пером. « Не моя ». Но чувствовал себя Джон так, будто сам пустил ее.

Когда он опустился на колени рядом с Игритт, ее глаза открылись.

– Джон Сноу, – сказала она очень тихо – видимо, стрела пронзила ей легкое. – Это ведь настоящий замок? Не просто башня?

– Настоящий. – Джон взял ее за руку.

– Это хорошо, – прошептала она. – Я так хотела повидать настоящий замок до того… до того, как…

– Ты увидишь еще сотню замков, – пообещал он ей. – Бой окончен. И мейстер Эйемон тебя вылечит. – Он коснулся ее волос. – Тебя ведь поцеловал огонь, тебе сопутствует счастье. Не можешь ты умереть от какой-то там стрелы. Эйемон ее вытащит, залатает тебя и даст тебе макового молока от боли.

Игритт только улыбнулась в ответ.

– Помнишь ту пещеру? Надо было нам с тобой остаться там, как я тебе говорила.

– Мы вернемся туда. Ты не умрешь, Игритт. Не умрешь.

Игритт приложила ладонь к его щеке.

– Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, – вздохнула она и умерла.

– Еще один пустой замок, только и всего, – сказала Мира Рид, глядя на заросшие сорняками руины.

«Ну нет, – подумал Бран, – это Твердыня Ночи, край света». В горах он только и думал о том, как они доберутся до Стены и найдут трехглазую ворону, а теперь, когда они здесь, ему страшно. Сон, который ему приснился… то есть не ему, а Лету… «Нет, не буду думать об этом сне». Он даже Ридам его не рассказал, хотя Мира, кажется, все равно почувствовала неладное. Если он никому не будет рассказывать, то, может быть, забудет, что ему снилось, и окажется, что ничего этого не было. И Робб с Серым Ветром по-прежнему будут…

– Ходор.

Ходор переступил с ноги на ногу, и Бран закачался. Они уже несколько часов на ногах, и Ходор устал. «Но ему хотя бы не страшно». А вот Бран боялся этого места и признаться в этом Ридам тоже боялся. «Ведь я принц Севера, Старк из Винтерфелла и почти взрослый. Я должен быть храбрым, как Робб».

Жойен пристально посмотрел на него своими темно-зелеными глазами.