Джордж Мартин - Буря мечей. Том 2

Далее блюда и развлечения начали следовать одно за другим в ошеломляющем изобилии, сопровождаемые потоком вина и эля. Хэмиш уступил место мелкому пожилому медведю. Пока зверь неуклюже плясал под барабан и волынку, гости вкушали форель, запеченную в толченом миндале. Лунатик верхом на ходулях гонялся за чудовищно толстым шутом лорда Тирелла, а лорды и леди лакомились жареной цаплей и пирогами с луком и сыром. Пентошийским акробатам, которые ходили колесом, стояли на руках, балансируя тарелками на босых подошвах, и строили пирамиду на плечах друг у друга, сопутствовали крабы с огненными восточными пряностями, рубленая баранина с морковью в миндальном молоке и рыбные тартинки, только что из печи.

Герольды вызвали следующего певца, Коллио Кьяниса из Тироша, обладателя алой бороды и сильнейшего акцента – Саймон не солгал. Коллио начал со своей версии «Танца драконов», который, собственно, предназначался для двух голосов – мужского и женского. Тирион перенес это с помощью двойной порции куропатки в имбирно-медовом соусе и нескольких чаш вина. Печальная баллада о двух влюбленных, гибнущих среди постигшего Валирию хаоса, имела бы больший успех у публики, если бы Коллио исполнял ее не на валирийском, которого большинство гостей не понимало. Но озорная «Бесса из харчевни» вернула ему внимание пирующих. На столы подали павлинов в перьях, зажаренных целиком и начиненных финиками, а Коллио подозвал к себе барабанщика, отвесил низкий поклон лорду Тайвину и запел «Рейны из Кастамере».

«Если мне придется выслушать эту песню семикратно, я пойду в Блошиный Конец и извинюсь перед котлом с похлебкой», – решил про себя Тирион.

– Кто вам больше понравился? – спросил он у жены.

– Милорд? – заморгала Санса.

– Который из певцов вам больше по душе?

– Прошу прощения, милорд. Я не слушала.

И совсем ничего не ела.

– Что-нибудь не так, Санса? – спросил Тирион, не подумав, и тут же почувствовал себя дураком. «Всех ее родных перебили, ее саму сделали моей женой, а я задаю ей подобные вопросы».

– Нет, милорд. – Она отвела взгляд и притворилась, что внимательно наблюдает за Лунатиком, обстреливающим сира Донтоса финиками.

Четверо мастеров-пиромантов создали из огня диких зверей, и те принялись терзать друг друга своими огненными когтями. Слуги тем временем внесли миски с похлебкой из говяжьего бульона и подогретого вина, сдобренной медом, с зернами белого миндаля и кусочками курятины. За этим последовали волынщики, ученые собаки и глотатели мечей наряду с горошком в масле, колотыми орехами и ломтиками лебедя под соусом из шафрана и персиков. («Нет уж, довольно с меня лебедей», – промолвил Тирион, вспомнив ужин у своей сестры накануне битвы.) Жонглер принялся подбрасывать в воздух с полдюжины мечей и топоров, а на столах зашипела кровяная колбаса – Тирион нашел это совпадение остроумным, хотя и не слишком хорошего вкуса.

Герольды затрубили, и один из них объявил:

– Турнир на золотую лютню продолжит Галейон из Кью.

Галейон оказался лысым чернобородым мужчиной с могучей грудью и громовым голосом, наполнявшим все углы тронного зала. Он привел с собой целых шесть музыкантов и возвестил:

– Благородные лорды и прекрасные дамы, нынче ночью я спою вам только одну песню. Это песня о Черноводной и о том, как было спасено королевство. – Медленно и зловеще забил барабан.

– «Черный лорд в черной башне своей черную думу лелеет», – начал Галейон.

– «Душою он черен и мрачен, как ворон», – пропел хор, и вступила флейта.

– «Черная злоба снедает его, черная ненависть зреет. Сказал он жене своей, ведьме: взойду я за братом на трон, и пусть мой племянник страшится: меч в сердце ему устремлен».

– «Он светел, и ясен, и ликом прекрасен», – пропел хор. К музыке присоединились арфа и скрипка.

– Если я когда-нибудь опять стану десницей, первым делом перевешаю всех певцов, – слишком громко сказал Тирион.

Леди Леонетта, его соседка, весело засмеялась, а сир Гарлан, перегнувшись через жену, сказал:

– Подвиг, даже невоспетый, остается подвигом.

– «Черный лорд собрал свое войско, и они роем злобных ос на корабли свои сели…»

– И Бесу оттяпали нос, – завершил Тирион.

– Вам бы самому певцом быть, милорд, – хихикнула леди Леонетта. – Вы рифмуете не хуже этого Галейона.

– Нет, миледи, – возразил ее муж. – Милорд Ланнистер создан, чтобы совершать подвиги, а не петь о них. Если бы не его цепь и его дикий огонь, враг переправился бы через реку. И если бы дикари Тириона не перебили разведчиков лорда Станниса, нам нипочем не удалось бы захватить его врасплох…

За эти слова Тирион остался глубоко благодарен Гарлану, и они помогли ему вынести нескончаемые вирши Галейона, воспевающего доблесть юного короля и его матери, золотой королевы.

– Она ничего такого не делала, – вырвалось вдруг у Сансы.

– Никогда не верьте тому, что поется в песнях, миледи. – Тирион, подозвав слугу, подставил ему свою пустую чашу.

За высокими окнами совсем уже стемнело, а Галейон все пел. В его песне было семьдесят семь куплетов, но казалось, что их целая тысяча – по одному на каждого гостя. В продолжение двадцати последних Тирион пил непрестанно, перебарывая желание заткнуть себе уши грибами. Когда певец в конце концов стал раскланиваться, некоторые гости упились до того, что начали развлекаться по своему усмотрению. Великий мейстер Пицель задремал, проспав танцовщиц с Летних островов, которые кружились по залу в вихре ярких перьев и прозрачного шелка. Подали лосиные котлеты с начинкой из голубого сыра, и тут один из рыцарей лорда Рована пырнул ножом дорнийца. Золотые плащи вытащили из зала обоих – одного в тюрьму, другого к мейстеру Баллабару зашивать рану.

Тирион лениво ковырял свинину, приправленную корицей, гвоздикой, сахаром и миндальным молоком. В это время король Джоффри внезапно поднялся на ноги, хлопнул в ладоши и вскричал хмельным голосом:

– Впустить моих королевских бойцов!

«Мой племянник набрался почище меня», – подумал Тирион. Золотые плащи тем временем распахнули двери в дальнем конце зала, и через них въехали двое всадников – Тирион со своего места видел только верхушки их полосатых копий. Волна смеха сопровождала их продвижение по проходу. «Не иначе как они сидят верхом на пони», – подумал Тирион – и тут увидел их.

Это были двое карликов. Один ехал на безобразной серой собаке с длинными ногами и мощной пастью, другой – на громадной пятнистой свинье. Они покачивались в седлах, клацая раскрашенными деревянными доспехами. Щиты у них были больше их самих, и к тому же карликам приходилось бороться с весом своих копий, из-за чего они пошатывались из стороны в сторону, под радостный смех гостей. Один, весь в золоте, имел на щите черного оленя, другой, облаченный в серые и белые цвета, – волка. Такие же эмблемы несли на себе их скакуны.