Джордж Мартин - Буря мечей. Том 1

– Я никогда не видела дракона, – сказала Игритт.

– Их никто не видел. Последний дракон умер лет сто назад. Но королева побывала здесь намного раньше.

– Ты говоришь, ее звали Алисанна?

– Да. Добрая королева Алисанна, как ее теперь называют. Один из замков Стены тоже назван в ее честь: Врата Королевы. До ее посещения он назывался «Снежные Врата».

– Будь она доброй, она снесла бы эту Стену.

«Ну уж нет, – подумал Джон. – Стена защищает государство от Иных… и от таких, как ты, моя милая».

– У меня был один друг, который мечтал о драконах. Карлик. Он…

– ДЖОН СНОУ! – Перед ними вырос один из теннов. – Магнар зовет. – Тенн, кажется, был тот самый, который нашел Джона в лесу у пещеры в ночь накануне подъема на Стену, но Джон не был в этом уверен. Игритт отправилась с ним. Стир каждый раз хмурился при виде ее, но когда он пытался отослать ее прочь, она напоминала ему, что она вольная женщина, а не какая-нибудь поклонщица. Захочет – уйдет, захочет – придет.

Магнар стоял под деревом, росшим внутри бывшей гостиницы. Его пленник стоял на коленях у очага, в окружении копий и бронзовых мечей. Глядя на вошедших, он не произнес ни слова. Дождь стекал по стенам и поливал последние удержавшиеся на дереве листья, от огня густо валил дым.

– Он должен умереть, – сказал Стир. – Сделай это, ворона.

Старик, окруженный одичалыми, молча смотрел на Джона. Среди дождя и дыма, при тусклом свете огня, он вряд ли мог рассмотреть, что Джон одет в черное, не считая овчинного плаща. «Или все-таки мог?»

Джон вынул из ножен Длинный Коготь. Дождь омыл сталь, и огонь прочертил по краю оранжевую линию. «Какой-то жалкий огонек стоил человеку жизни». Джон вспомнил, что сказал Куорен Полурукий, когда они увидели костер на Воющем перевале. «Огонь там наверху – это жизнь, но может стать и смертью». Но это было высоко в Клыках Мороза, за Стеной, где нет никаких законов, а здесь Дар, находящийся под защитой Ночного Дозора и Винтерфелла. Здесь человек имеет право развести костер, не опасаясь умереть за это.

– Почему ты медлишь? – спросил Стир. – Убей его, и покончим с этим.

Пленник и теперь промолчал. «Сжальтесь», – мог бы сказать он, или: «Вы забрали у меня лошадь, деньги и провизию – оставьте хотя бы жизнь», или: «Нет, прошу вас, я ведь ничего вам не сделал». Он мог бы сказать тысячу разных вещей, или заплакать, или воззвать к своим богам. Впрочем, никакие слова не спасли бы его теперь, и он, наверно, это знал. Поэтому он не говорил ничего и только смотрел на Джона обвиняющим и в то же время просящим взглядом.

«Ты не должен колебаться, что бы от тебя ни потребовали. Дели с ними дорогу и еду, сражайся с ними рядом…» Но этот старик не оказывал сопротивления. Ему не повезло, вот и все. Кто он, откуда ехал и куда направлялся на этой своей вислозадой кляче – все это больше не имело значения.

«Он стар, – говорил себе Джон. – Ему все пятьдесят, а то и шестьдесят. Он жил дольше многих других. Тенны все равно его убьют, мне его не спасти». Длинный Коготь казался тяжелым, как свинец, неподъемным. Старик все смотрел на него глазами большими и черными, как два колодца. «Сейчас я провалюсь в них и утону». Магнар тоже смотрел на него, и Джон явственно чувствовал его недоверие. Этот человек – покойник. Какая разница, от чьей руки он умрет, от моей или от чужой? Довольно будет одного удара, скорого и чистого. Длинный Коготь выкован из валирийской стали. «Как и Лёд». Джон вспомнил другую смерть, стоящего на коленях дезертира, голову, скатившуюся у него с плеч, яркую кровь на снегу… отцовский меч, отцовские слова, отцовское лицо…

– Сделай это, Джон Сноу, – поторопила Игритт. – Так надо. Это всем докажет, что ты не ворона, а вольный человек.

– Старик виноват только в том, что сидел у костра.

– Орелл тоже сидел у костра, однако его ты убил не задумываясь. – Взгляд Игритт, устремленный на него, был тяжел. – И меня хотел убить – пока не увидел, что я женщина – спящую.

– Это другое. Вы были воины… часовые.

– Верно, а вы, вороны, не хотели, чтобы вас видели. Вот и мы не хотим. Это одно и то же. Убей его.

Джон повернулся к старику спиной.

– Нет.

Магнар приблизился к нему, высокий, холодный и грозный.

– Да. Я приказываю.

– Ты командуешь теннами, а не вольным народом, – сказал ему Джон.

– Я не вижу здесь вольных людей – только ворону и его жену.

– Я не воронья жена! – Игритт выхватила из ножен свой нож. Сделав три быстрых шага, она сгребла старика за волосы, запрокинула ему голову и перерезала горло от уха до уха. Он и умер молча, не вскрикнув. – Ничего, ничего ты не знаешь, Джон Сноу! – крикнула Игритт и швырнула ему под ноги окровавленный нож.

Магнар сказал что-то на древнем языке – должно быть, приказал своим теннам убить Джона, но Джону не довелось узнать, так ли это. Молния разодрала небо, ударив в вершину башни на озере. Они ощутили всю мощь этого удара, а последовавший раскат грома поколебал самую ночь.

Еще миг – и в их круг ворвалась смерть.

Молния ослепила Джона, но он все-таки увидел эту верткую тень, прежде чем услышал первый вопль. Первый тенн умер, как и старик, с разодранным горлом. Свет померк, тень с рычанием метнулась в другую сторону, и второй тенн рухнул наземь. Слышались проклятия, крики, вопли боли. Чирей шарахнулся назад, сбив с ног трех человек у себя за спиной. «Призрак, – на один безумный миг подумал Джон. – Призрак перебрался через Стену». Но молния опять превратила ночь в день, и он увидел волка, стоящего с окровавленной мордой на груди у Дела. «Серый. Он серый».

Тьма вновь обрушилась на них с ударом грома. Тенны тыкали копьями в снующего туда-сюда волка. Кобыла старика, обезумев от запаха крови, встала на дыбы, молотя копытами в воздухе. Длинный Коготь все еще оставался в руке у Джона, и он понял, что лучшего случая у него не будет.

Он зарубил первого, кто ему подвернулся, отшвырнул в сторону второго, замахнулся на третьего. Кто-то выкрикнул его имя, но он не разобрал кто – Игритт или магнар. Тенну, державшему лошадь, было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Легким как перышко Длинным Когтем Джон ударил его сзади по ноге, и клинок вошел до кости. Одичалый упал. Джон успел словить лошадь за гриву левой рукой и вскочил ей на спину. Кто-то схватил его за лодыжку. Он рубанул сверху вниз и увидел залившееся кровью лицо Боджера. Лошадь взвилась на дыбы, молотя копытами воздух. Один из ударов попал тенну в висок, размозжив тому голову.

В следующий миг они уже неслись прочь. Джон не пытался править лошадью – ему стоило больших усилий удержаться на ней во время этой бешеной скачки. Мокрая трава хлестнула его по лицу, чье-то копье пролетело у самого уха. «Если лошадь сломает ногу, меня догонят и убьют», – думал он, но старые боги сопутствовали ему, и лошадь не упала. Молния снова пронзила черный купол неба, гром прокатился по равнине, и крики затихли вдали.