Андрей Лазарчук - Дочь Белого Меча

Первой её заметила Сюмерге, дочь нынешнего городского судьи и признанная первая красавица Тикра. Правда, Сюмерге могла и не приходить на празднество, поскольку уже на осень была назначена её свадьба с кошканским поручным царя Додона, Фрияном; сам Фриян с телохранителями, что полагались ему по положению, сидел в высоком ряду и переговаривался с будущим тестем.

Когда-то Ягмара и Сюмерге вместе играли в густом заросшем саду деда Вергиза…

— Сестрёнка! — воскликнула Сюмерге, направляясь к Ягмаре. — Как давно не видела я тебя! Кто-то говорил даже, что ты навсегда переселилась в стойбище!

— Мира тебе и процветания, сестра, — отозвалась Ягмара, прикасаясь сначала к своему сердцу, а затем к протянутой руке Сюмерге. — Я бы, может быть, и хотела бы навсегда в стойбища, да матушка велит хоть изредка показываться в городе. Кроме того, трудно возить по степи моих учителей и книги, тут нужны не кони, а верблюды, а кочевники не любят верблюдов. Говорят, тебя можно уже поздравить? — и она лукаво показала глазами на скамьи.

— Говорят, что поздравлять заранее — дурная примета, но тебе я разрешу, — засмеялась Сюмерге. — Да! Он красавец и воин, а как говорит — заслушаешься. Мы бы уже сыграли свадьбу в эти дни, но пришлось долго ждать разрешения от царя. Но это и почёт — свадьба по царскому повелению и по царскому же обычаю!.. Потому я и решила напоследок отпраздновать со всеми девицами, что ещё не невесты… Кстати, а ты? Говорят, тебя видели с красивым молодым ашином?

— Видели, конечно, но это просто гость. Нет, у меня всё по-прежнему — матушка даёт отворот всем сватам, даже не спрашивая, от кого они.

— Ждёт возвращения отца?

— Ждёт.

— И есть какие-то новости?

Ягмара помедлила с ответом, и Сюмерге вдруг поняла.

— Есть? — спросила она страшным шёпотом.

— Есть, — сказала Ягмара. — Но я сама не знаю, какие — плохие или хорошие.

Сюмерге несколько мгновений хранила молчание, потом улыбнулась — как-то кривовато.

— Хотела сказать, что лучше хоть какие-то новости, — пробормотала она, — но вдруг поняла…

— Ты права, Эрга, — сказала Ягмара. — Лучше хоть какие-то новости, чем жить так. Я… всё нормально. Тем более что появилась надежда. Больше я ничего сказать не могу, прости.

— Но это же… — Сюмерге схватила её руку двумя своими, крепко сжала. — Я даже не найду слов…

— И не надо, — сказала Ягмара. — Главное, не говори никому. Мало ли плохих ушей…

Из-за этого разговора Ягмара плохо запомнила гуляния и танцы. Впрочем, изредка она ловила на себе любопытные взгляды — видимо, взволнованный разговор её с Сюмерге не остался незамеченным, но, скорее всего, получил иное истолкование.

Она сходила посмотреть на состязания младших — в беге, прыжках и плаванье, — а потом переоделась и стала горячить Лошадку, готовя её к скачкам, охоте с арканом и стрельбе.

Меж тем высокая скамья заполнялась, а когда на поле появился медный оркестр и заиграл, на самое высокое место взошёл ар-хаим Янгай и поприветствовал собравшихся. Был ар-хаим уже немолод и прост видом, но — Ягмара знала — вид тот был обманчив. Много интересного рассказывал про него дед Вергиз, когда думал, что внучка его не слышит…

Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.

По традиции, скачки открывали всадницы на белых конях. Из было четырнадцать, и Сюмерге среди них. Сейчас на ней был зелёный охотничий костюм с длинными перьями за спиной. Ягмаре на гнедых предстояло участвовать в третьем забеге.

Белые выстроились в линию, переминались с ноги на ногу, возбуждённо ржали. Ударил колокол, кони понеслись. Им нужно было проскакать всё поле по краю, огибая шесты с флажками. Ягмара видела, как постепенно растягивается группа скачущих. Зелёная всадница маячила в числе первых. Потом у дальнего флага поднялся клуб пыли — один из коней споткнулся и упал, кто-то перелетел через него, потом следующий. Но Сюмерге сумела выбраться из завала и теперь неслась обратно, её преследовали ещё две девушки, прочие безнадёжно отстали.

Уже на самом последнем повороте Сюмерге обошла рыжая ашинка в белом костюме и красных сапожках, Ягмара её не знала. Сюмерге пришла второй.

Зрители неистовствовали.

Ягмара подъехала поближе, хотела поздравить подругу, но к той уже спускался жених. Рыжей ашинке вручали венок победительницы, и ей неистово рукоплескала сидевшая в первом нижнем ряду семья — родители, братья и сёстры — все такие же рыжие. Сейчас Ягмара узнала её отца, крупного конеторговца, он и его люди приезжали в стойбища — там их Ягмара и видела издалека.

Меж тем готовился второй забег, вороных. Их было меньше — всего восемь. Всадницы были частью знакомые, частью нет. Забег задерживали, потому что нужно было оттащить упавших коней, а там что-то не ладилось. Наконец поломавшего ноги коня забили, затащили на волокушу и увезли куда-то подальше. Разбившуюся всадницу несли на носилках, подавая знаки, что она жива.

Ударил колокол, вороные рванулись. Один сразу отстал, он шёл раскачивающейся рысью, и Ягмара поняла — иноходец. На такой короткой дистанции он мог и не нагнать остальных… Им правила девчонка с такими же вороными кудрями. Когда кони мчались по дальнему краю поля, Ягмара увидела, что иноходец уже в середине группы — третий-четвёртый. Но когда вороные пришли к последнему столбу, иноходец был уже первым, и девчонка, пересекая черту, вскинула руки. Сейчас Ягмара догадалась, кто это — племянница рава Гамлиэля, Анна. Совсем крохой помнила её Ягмара, скромницу с густой гривой и огромными глазами цвета спелой вишни…

Ягмара хотела поздравить её, но уже поступила команда строиться на линии. Оглянувшись, она увидела, что Анну обнимает невысокий толстый еврей, а служитель с венком в руках неловко топчется рядом.

Ну вот и ещё одна, подумала Ягмара.

Забег гнедых был самый многочисленный — девятнадцать участниц. Получалось, что все в одну линию не встанут, Ягмара и не стремилась. Когда грянул колокол, она ещё выждала пару мгновений, чтобы перед Лошадкой оказалось хоть какое-то пространство и пыль и камушки из-под копыт не летели ей в морду. Потом поддала ей пятками и коленями, прижалась к самой гриве — и понеслась.

Сейчас самое главное было — не мешать Лошадке. Она страшно не любила видеть перед собой чужие лошадиные задницы.

После второго поворота почти растянулись в линию. Ягмара оглянулась — большинство группы было уже позади.

— Ну, давай, — сказала она. — Ещё немного.

Лошадка вытянулась в струнку — и дала. Тех некоторых, что ещё маячили впереди, она обошла как стоячих. У последнего столба её пришлось даже чуть придержать на всякий случай, но всё равно Ягмара пришла к черте в гордом одиночестве.