Андрей Лазарчук - Дочь Белого Меча

— А ты правда просто хорошо играешь, не жульничаешь?

— Правда. Не жульничаю. Игра хитрая, многое надо держать в уме. Не все это понимают — думают, самое главное — это бросать кости. На самом же деле… нет, без доски не объясню. Хочешь, могу научить.

— Как получится… — и, словно бросаясь в ледяную воду с головой: — Ты ведь понимаешь, что я больше не смогу относиться к тебе как раньше?

Ний долго шёл молча.

— Понимаю, — сказал он. — Я ведь и сам… не могу, как раньше… да и вообще — поначалу совсем не хотелось жить. И сейчас временами накатывает. Я раза два у тебя иглу собирался украсть. То есть украдывал. Но там, понимаешь… яйцо не разымается. Оно стало как цельное. И это меня почему-то останавливало.

— Потом обратно всё прятал?

— Ну да… спишь ты крепко, тут уж сравниться с тобой мало кто может.

— Зато ты так храпишь…

— Да? А мне всегда говорили, что тихо. Но это, наверное, потому, что чулак под шею подкладывал. На чулаке удобно спать, не то что на ваших подушках. Или на своём кулаке…

— Чулак — это такой валик?

— Когда валик, когда специальное полено. Их редкие мастера делают, работа тонкая. Но зато высыпаешься… ох, приятно вспомнить. Как в детстве, знаешь…

Он вдруг замолчал. Лицо его снова стало замкнутым и угрюмым. Ягмара подумала, что лучше бы его оставить в покое с воспоминаниями, но Ний заговорил снова.

— Помнишь, я рассказывал, как выплыл из моря?

— Да уж.

— После этого на меня все соседи стали коситься. Как на какого-то колдуна. Разговорчики за спиной… Ну и… в общем, год спустя мать просто бросила меня и уехала с отчимом и сестрой в Киммерию. Отчим был корабельщик… А меня оставили в учениках у серебряных дел мастера. Бурхат его звали. Вроде как — выучишься и приедешь. Но я не приехал. Хотя и собирался не один раз…

— Так ты и по серебру…

— Кое-что умею. Даже придумал тебе сюлгам. Когда-нибудь сделаю. В виде лесной ягоды…

— Я не ношу сюлгамы, ты же видишь.

— Ну, может, потом когда-нибудь будешь носить… Я за серебряную работу потому держался, что считается, будто серебро колдунам вредит. Правда — вредит. А мне, значит, оно не вредит, и потому я не колдун… Не помогло. В общем, злой я стал на людей… хотел в солдаты податься, чтобы убивать. Хорошо, нашёлся мудрый человек, отговорил. Правда, он был вором. Научил меня многому. Потом меня поймали… да. Потом отпустили. Вот тогда я и пустился в странствия… Во многих местах был, много чего видел. Красть зарёкся. Иногда богател, иногда нищал. Иногда меня страшно обманывали, предавали, лишали всего. Лучшие друзья, можно сказать… Всякое бывало. Но вот такого, как в этот раз, унижения я ещё не терпел… Тебе хорошо — тебя обманули из добрых чувств, да и урона чести — никакого. А из меня сделали куклу на ниточках, самого заставили обманывать других… и мне даже прощения попросить — это как бы себя попробовать незаслуженно возвышать…

— А ты попроси, — неожиданно для себя сказала Ягмара. — Попробуй.

— Прости. Я ведь не знал, что происходит…

— Хорошо, — сказала Ягмара. — Прощаю.

На второй день пути от мёртвого стойбища к ним вышел Вазила. Он притворился кучкой сухой травы, и даже Ний, шедший впереди в дальнозоркой шапке, увидел его только тогда, когда тот поднялся во весь рост.

Обнялись. Перед Акболатом Вазила раскланялся.

— Простите, друзья, — первым делом сказал он, — но я отдал всех лошадей волшебнице Бекторо и её людям. Они повсюду разыскивают вас.

— Слава Ахура Мазде, она жива, — выдохнул Акболат. — И много с нею людей?

— Шесть человек, — сказал Вазила. — Она просила передать, если вдруг увижу вас первым, что надо идти в тот железный храм, который мы видели.

— Понятно, — сказал Акболат. — Далеко это?

— Завтра к вечеру придём, — сказала Ягмара.

— Вазила, а ты не можешь найти нам других коней? — спросил Ний.

— Поблизости не осталось ни одного, — сказал Вазила сокрушённо. — Чёрный колдун распугал всех. Может быть, завтра кого-то нагоним, но я бы не стал надеяться. Я никогда не видел, чтобы кони так пугались. Многие даже умерли…

Он вытёр глаза.

— Вы будете отдыхать, или сразу пойдём?

— Отдохнём недолго, — сказал Акболат.

Он всё ещё был недостаточно силён, и даже в легкоступах он нёс не всю ношу, как до него Ний, а только треть.

Ний даже не стал садиться, остался стоять, упершись руками в колени. Ягмара легла на спину и подняла ноги вверх, чтобы отхлынула усталость. Шеру наступил передними лапами ей на живот и нажал несколько раз. Ягмара потрепала его за загривок.

— Тебе хорошо, — сказала она. — У тебя четыре. Пока две идут, две отдыхают…

— Н-нуу… — согласился кот.

— Когда я не смогу идти, понесёшь меня?

— Гм-м…

— Так я и думала, — сказала Ягмара, повалилась на бок, встала на четвереньки и потянулась до хруста, стараясь не думать о боли в ногах и спине.

— Да мрряу! — возмутился кот.

— Я пошутила, — сказала Ягмара. — Я в тебя верю.

На ночлег расположились в удобном месте, не дожидаясь наступления полной тьмы. Здесь был неглубокий лог, по дну которого протекал ручей. Огня решили не разжигать. Доели вчерашнего гуся, напились холодной сладкой воды.

Темнота упала стремительно. И в этой темноте вдруг стали видны беззвучные молнии, бившие в отдалении. Ягмара стояла и смотрела на них, не понимая, что в этих молниях ей кажется неправильным. Подошёл Акболат, встал рядом.

— Плохо, — сказал он.

— Что плохо?

— Что Бекторо там одна. Долго ли она продержится…

Теперь Ягмара поняла, что ей показалось странным в молниях. Они били из разных точек неба, но в одно место на земле — правда, не достигая земли, они то разлетались медленными искрами, то разветвлялись над землёй на множество тонких сияющих линий, образующих некое подобие перевернутого цветка — лилии или колокольчика…

— Ты думаешь?..

— Не сомневаюсь. Надежда только на то, что и Черномор ослаблен заточением… долго так не сможет. Но его сила возросла, он высосал жизни из многих… а Бекторо приходится рассчитывать только на себя.

— То есть она тоже… э-э… высасывает жизни?

— Как бы правильно сказать… Да, она черпает силу в своем народе. В своём юрте. Просто в семье. Поэтому нам надо быть с нею. Как можно быстрее.

— Но ночью…

— Мы не сможем идти ночью. Растратим силы, а далеко не уйдём. Кроме того, Черномор будет нас видеть, а мы его — нет. На ночь нам нужно укрыться…

— В варежки. И… подожди…

Ягмара полезла в торбу. Достала голубой платок. Сейчас он сам попросился в руку.

— Теперь понятно, для чего он предназначен.

Они забрались в варежки: Ний и Вазила в одну, Акболат и Ягмара в другу. Шеру устроился у них в ногах. Перед тем, как спрятаться самой, Ягмара укрыла рукавички голубым платком и придавила его по углам комочками земли.