Гай Хейли - Фарос

Все ждали молча. Смертные топтались на месте, пытаясь согреться. Облачка от их дыхания замерзали на металле или оседали ледяными кристаллами. Космодесантники стояли как статуи: никаких непроизвольных движений, присущих обычным людям.

Бронированная дверь задрожала в проеме.

Вдруг включился палубный вокс. Левитирующие вокс-рожки и рупоры вновь заметались, сталкиваясь с друг другом, и из них опять зазвучали крики — жуткий оркестр, играющий под управлением жестоких дирижеров. Сначала Адалл и его люди решили, что это зацикленная запись, но потом голо-экраны с дрожью ожили. Космодесантники отреагировали одновременно, нацелив оружие на изображение.

Экран показывал коридор с прибитыми к стене пленниками. На него выводили страшные сцены истязания пленников. Несколько смертных отвернулись. Одного громко вырвало. Именно этот варварский фестиваль Повелителей Ночи был источником криков. Космодесантники опустили оружие, но отвести взгляд от смертного, которому срывали кожу с груди, не могли.

— Лорду Жиллиману давно следовало уничтожить этих ублюдков, — сказал Адалл. — Не смотрите. Они именно этого хотят. Они хотят ослабить нашу решимость, но мы им не позволим. — Он направил болтер на дверь. — Никто из нас не переживет этот день. Но давайте сделаем так, чтобы и враг следующего рассвета не увидел. Они называют себя Повелителями Ночи, так устроим же им вечную ночь.

Но металлический стук болтеров, вновь поднятых к груди, звучал жалко на фоне оглушающих криков. Все они — и люди, и транслюди — приготовились к смерти.

Створки дверей вылетели вперед, дымясь в атомном распаде. В отверстие просунулся шлем дредноута, выполненный в виде злобного черепа, и из его вокс-решеток по-металлически зазвенел нострамский боевой клич. В тенях он казался монстром. Адалл был вынужден напомнить себе, что дредноут действительно был монстром, худшим из монстров. Во многих культурах существовали предостерегающие легенды о падших ангелах, и не напрасно.

Дредноут отступил. Из рваной дыры по дуге вылетели гранаты, застучали по полу и взорвались. Они не нанесли вреда, но заставили ближайших космодесантников вернуться в укрытие, выиграв для предателей несколько секунд на то, чтобы быстро закрепить у бреши пару мелта-бомб. Толстая дверь могла выдержать многое. Обе стороны имели керамитовую обшивку, но дредноут пробурил ее, как чудовищный жук, обнажив уязвимую пласталь.

— Слуги Ультрамара! Прикройте глаза! — закричал Адалл.

Его собственный визор потемнел, едва термоядерные устройства взорвались с яростью умирающих звезд.

Металл потек вязкими дорожками, пока бомбы проплавляли себе путь сквозь двери, а в зале ненадолго стало теплее.

Дредноут ворвался внутрь, отбрасывая обломки дверей огромными ногами. В коридоре он не мог выпрямиться, но на командной палубе потолок был выше, и, миновав проход, он поднялся в полный рост. Череп — этот идол смерти с захолустного мира — был покрашен в ярко-белый; большая часть брони имела полуночно-синий цвет, но в самые крупные панели были встроены пикт-проекторы. Они транслировали самые страшные картины, какие только можно было вообразить: чудовищные зверства, при виде которых у самого порочного полевого командира мог не выдержать желудок. Картины непрерывно менялись, образуя бесконечный парад мук. Казалось, что измученные, воющие лица жертв не просто изображались на пластинах брони, а были заперты в двухмерном аду, из которого можно лишь разглядывать реальный мир, не имея возможности спастись в нем от боли.

Адалл с трудом отвел взгляд от пиктов, когда дредноут бросился в зал. Простой свиток, закрепленный на его груди, до нелепости скромно выглядел на фоне мигающих сцен с пытками из проекторов. На нем в традиционной манере было выгравировано имя.

Каракон.

Этот диссонанс между благородным происхождением машины и монстром, которым она стала, отвлек Адалла в самое неподходящее время.

Его люди разом открыли огонь. Комната осветилась полосами дульного пламени, но болты взрывались при столкновении с пластальной оболочкой дредноута, не причиняя вреда. Контемптор дико завопил и в два шага добрался до центра командной палубы, при этом расколов на куски несколько станций. Пока он наступал на капитана, Одиллион повел трех людей в боковую атаку. Воины держали мелта-бомбы наготове и уже поворачивали вентили, чтобы запустить термоядерную реакцию.

Не успели они закрепить их на ногах машины, как торс дредноута развернулся на поясном шарнире с вытянутой рукой. Одного брата сбило с ног и отбросило в стену, и мелта-бомба сдетонировала у него в руках. Второго смерть ждала на когтях контемптора. Каракон вонзил длинные стальные пальцы в грудь космодесантника, отбросил тело в сторону и тут же схватил третьего и сжал с такой силой, что его броня треснула, оглушительно хрустнув. По сломанным доспехам потекла кровь. Воин еще был жив, когда Каракон поднял вторую руку и расстрелял четвертого. Древний выронил искалеченный труп и повернулся к Одиллиону.

Одиллион лежал на полу: он отлетел в сторону, став жертвой молниеносной реакции дредноута. Каракон поднял ногу. Напряженные до предела мышечные пучки и приводы громко зажужжали, его конечность опустилась на Ультрамарина и размозжила ему голову и плечо. Выстрел из мелта-пушки оплавил Каракону правый наплечник, но он опять повернулся и, выплескивая в крике всю ярость, принялся по широкой дуге поливать командную палубу болтерным огнем, пока не раздался щелчок пустого магазина. Стрелявший в него воин успел отпрыгнуть в сторону, но снаряды накрыли весь мостик, пробили бронированные ограждения на уровне галереи и убили полдесятка людей-офицеров.

За ним на палубу вошли Повелители Ночи. Пламя из самого смертоносного оружия, созданного человечеством, осветило зал с обеих сторон. Ультрамарины вели огонь быстро, переключаясь на новую цель, едва старая оказывалась обезврежена. Повелители Ночи были менее дисциплинированы и поливали их снарядами с энтузиазмом, неподобающим легионерам. Нескольких воинов поток масс-реактивных болтов сбил с ног. Одного испарил плазменный заряд, многих ранило.

Дредноут избрал своей целью противников, стрелявших в него и его братьев с галереи. Узкое пространство в обе стороны пересек яростный ближний огонь. Болтерные снаряды ударили дредноуту в лицо, разбив основные зрительные линзы и сорвав краску с черепа. Дредноут в ярости замахал руками.

Адалл к тому моменту выбежал из-за укрытия и старался уйти подальше от тяжело топающего дредноута.

В зал ворвались два Повелителя Ночи, сражающихся как одно целое: один — тяжелым силовым топором, другой — цепной глефой. Первый действовал методично и атаковал, источая лишь полную уверенность, что убьет. Второй, явившийся без шлема, был маньяком и крутил длинную нострамскую глефу над головой, ничуть не заботясь о товарищах. Но, несмотря на безрассудную манеру глефщика, их боевые стили складывались в одно целое, и дикость одного дополняла сдержанность другого.