Глен Кук - Суровые времена

Нюень бао вытащили наверх остатки продовольствия, а женщины на последнем топливе таглианцев готовили еду на всех. Нужно было восстановить силы: большинство наших превратились в ходячие скелеты.

На следующее утро нары с верхушки цитадели не заметили ничего нового по сравнению со вчерашним днем. Разве что дождь шел не так сильно. Правда, они не получили сигналов с северного и западного барбикенов, но это их, похоже, не обеспокоило.

– Что-то ворон не стало, – отметил Гоблин, когда начало смеркаться.

– Поели, наверное, всех.

Вновь наступила ночь, и вновь все принялись за работу. Буханье молотов и всплески падающих в воду кусков кладки были слышны на весь город, но никто не мог видеть, что мы делаем, и ничего не было заметно, когда солнце снова взошло. Разве что исчезли несколько брошенных домов. Вода в озере продолжала понемногу спадать. Погода все так же оставалась дождливой.

Плоты, построенные нашими столярами, находились снаружи, вдоль стены. В дело пошло все, обладавшее хоть какой-то плавучестью. Даже случайно подвернувшийся под руку пустой пивной бочонок.

К вечеру нам доставили еще немного дерева:

Могаба послал людей на трех плотах к Северным Воротам выяснить, отчего с барбикена не отвечают на его сигналы.

Правда, нашу засаду заметили с цитадели, и больше Могаба не разбрасывался ни людьми, ни материалами.

Лофтус с братьями заявили, что плоты лучше всего строить узкими и длинными: так потребуется больше гребцов при меньшем сопротивлении воды. Работая на глубине в три фута, трое братьев и несколько сноровистых таглианцев ладили плоты один за другим. Израсходовав все материалы, что удалось отыскать, они соорудили сорок один плот. Выходило, что флот наш может перевезти за раз семь сотен человек, более пяти из коих можно будет оставить на берегу, тогда как остальные отгонят плоты назад и в ту же ночь переправят следующую партию.

Значит, за ночь мы сможем переправить около двух тысяч человек. Этого достаточно, чтобы твердо закрепиться на береговом плацдарме. Насколько дружественна обстановка на берегу, мы наверняка знать не могли.

Задачка… Количество тех, кого следовало переправить незаметно, оказалось больше, чем я предполагал. У меня были сорок человек Старой Команды, более шести сотен нюень бао и уйма таглианцев, освобожденных рабов и джайкурийских добровольцев. Ланор Бонхарж желал переправить почти тысячу человек с иждивенцами. Итак, всех в одну ночь вывезти не получалось.

– Вот что надо сделать, – предложил Одноглазый. – В первую ночь вывозим только одну партию. Всех понемногу, чтобы не лезли по головам и не устроили панику. Из каждой группы отобрать пропорциональное количество – и все дела. Споров не возникнет. Эти пять сотен пусть сооружают лагерь. Плоты – пригнать назад и привязать. А на следующую ночь, двумя ходками, вывезти всех остальных.

– Да ты у нас гений, – сказал я. – Ты либо Гоблин тоже поедете. Просто так, на всякий случай.

– Нет нужды.

– Это почему?

– Опасности почти нет.

– Тогда и лагерь укреплять не стоит. Можно послать вперед нюень бао и иждивенцев. – Шуму будет…

– Из-за детей, женщин и стариков? Ничего подобного. Таглианские иждивенцы тоже поедут. Хотя за джайкури нужен глаз да глаз, а то к нам весь город выстроится в очередь. Мы прикинем, сколько тут всего осталось народу, и после пригоним побольше плотов. Порешили, что с первой партией отправятся тридцать таглианцев, пятеро ребят из Черного Отряда и пятнадцать воинов нюень бао. Значит, на берегу будут пятьдесят бойцов. Дядюшка Дой разворчался по поводу нашего плана – потому как целую ночь не сможет присматривать за всеми своими.

– Мне все понятно, Солдат Тьмы. – Что, мы снова к этому вернулись? – Ты оставляешь наших воинов в заложниках.

– Если хочешь, плыви и ты. Вас здесь больше, чем нас. Бери плоты, и – вперед. Он злобно нахмурился:

– Всего-то одна ночь, дядюшка. К тому же пятнадцать твоих воинов поплывут с ними. В числе этих пятнадцати можешь и сам ехать.

Ни Одноглазому, ни Гоблину ехать не хотелось.

– Этой ночью не поплыву! – заявил Одноглазый.

– И я не поплыву! – возразил Гоблин. У них был тот самый, ласочий, вид, с коим они обычно мудрили над колодой карт, когда им подходил черед сдавать.

– Это почему?

Они переглянулись, словно сговариваясь облапошить простака.

После того как Гоблину не удалось убедить меня в своем альтруистическом стремлении спасти мир от Могабиных подлостей, Одноглазый сказал:

– Мне там угрожает опасность. Эта тварь из Джунипера, Лиза Дэли Бовок, имеет зуб на нас с тех пор.

– Кто-кто?

Мне это имя ни о чем не напоминало.

– А Лиза Бовок. Из Джунипера. Ну что с Каштаном Шедом была. Оборотень взял ее в ученицы, после того как Отряд отправился в поход. Когда мы Оборотня кончали, она тоже была там, только Старик наш ее упустил. И теперь она здесь, прячется и ждет, когда можно будет свести счеты. Уже раза два пробовала.

– Что ж ты не сказал мне раньше? Когда в голосе Одноглазого появляется этакая патетика, толика здорового скептицизма не помешает, о чем бы ни шел разговор.

– Прежде это не представляло затруднений. Что толку с ними спорить? Эта парочка, несомненно, где-то неподалеку припрятала награбленное и не желает оставлять его без присмотра. И еще пуще каждому из них нежелательно оставлять другого наедине с добычей.

– Ладно, – сдался я. – Будете пытать счастья вместе со всеми.

Бонхарж, дядюшка Дой, Одноглазый и Гоблин пристально смотрели на меня.

– Но мне же нельзя тянуть. Одноглазый хмыкнул:

– Может, и нельзя, но ты сам говорил, что жребий тянут все.

Я еще не вытащил свой. Беда была в том, что результат мог выйти только один: в кувшине остался лишь один камень. Отряду предназначались пять черных, а вытащили до меня всего четыре.

Значит, мне придется ехать с первой партией.

Но отчего это у друзей моих закадычных такие довольные рожи?

– Давай тащи свой камень – и ступай собираться, – посоветовал Гоблин.

Не сплутовали же они при жеребьевке, верно? Конечно же, они у нас – образцы добродетели…

– Может, кто хочет купить?

Я поднял свой черный камешек над головой.

– Брось, Мурген, – сказал Одноглазый. – Мы и сами тут управимся. Не впервой.

– Это – с вами-то во главе? Как-то неудобно получалось – уплывать, оставляя всю нашу братию в городе.

– Собирай манатки – и отчаливай! – снова рыкнул Гоблин. – Через час уж стемнеет.

Дождь моросил до сих пор. Стемнеет и вправду рано, хоть и не настолько, чтобы успеть сделать два рейса и незаметно привести плоты обратно. Проклятье…

Сари сгибалась под грузом нашего барахла да еще шести фунтов бобов и риса в придачу. Я тащил узел с шатром нюень бао, одеялами и прочим скарбом, каковой мог пригодиться в полевых условиях. Да еще То Тан устроился верхом на моем бедре. Хотя он-то был самым тихим мальцом из всех, что мне довелось видеть.