Глен Кук - Солдаты живут

Форвалака продолжала слабеть. Некоторые из моих людей осторожно выходили из-за укрытий и окружали зверя. Госпожа и Дой встали рядом со мной на расстоянии длины меча от форвалаки. Они держали обессиливающие фетиши, которые Тобо смастерил, используя хвост и клочки шкуры, которые форвалака оставила, когда убила Одноглазого. Фетиши были особенно эффективными еще и потому, что Госпожа и Тобо заговорили их, используя настоящее имя Лизы-Деллы Бовок.

– Лебедь, возьми взвод и проверь того колдуна, что горит на склоне, – приказал я. – Будь осторожен. Мурген, приглядывай за остальными двумя. – Подбитый было Ворошк уже управился со своим шестом и теперь медленно летел в нашу сторону, набирая высоту и приближаясь к уцелевшему коллеге, который остался в воздухе и все еще медленно поднимался вверх. Однако теперь уже он начал дрейфовать по ветру, а его черная мантия местами занялась реальным пламенем.

– Дорогая, ты сможешь приглядывать за Гоблином? – спросил я. Наш таинственно воскресший брат вел себя чрезвычайно тихо все время, пока семейство Ворошков обменивалось любезностями с Черным Отрядом. Если только я не просмотрел что-либо, пока был слишком занят.

– На него прямо сейчас нацелены два гарантированно хороших бамбуковых шеста.

– Превосходно. Ты сделаешь побольше таких штуковин, как только мы вернемся домой? Это лучшее оружие, которое у нас когда-либо имелось.

– Сколько-нибудь сделаю. Если будет время. Как только моя сестричка узнает о нашем возвращении, мы станем чрезвычайно заняты.

Мир внезапно залил свет цвета яичного желтка. Он поблек быстрее, чем я взглянул вверх и увидел, как на том месте, где дрейфовал дымящийся Ворошк, распустилось облако в форме тысячерукой морской звезды.

Другой Ворошк снова летел на север, на сей раз окончательно. И некто падал прямо на нас, волоча за собой огромное полотнище развевающейся черной ткани, из которой валил дым. Бревно, на котором Ворошк летал, бесследно исчезло. Падение колдуна казалось ужасно медленным.

Тем временем со склона подал голос Лозан Лебедь – кричал, что ему нужны носилки.

– Значит, тот, на склоне, еще жив, – пришла к выводу Госпожа.

– А у нас есть заложник. Ткните кто-нибудь в эту тварь палкой. Наверное, она прикидывается дохлой. – Форвалака перестала сопротивляться и лежала на спине, слегка накренившись и сжимая обеими руками древко копья Одноглазого.

– Руки, – сказал Мурген, когда Дой потыкал монстра длинным бамбуковым шестом.

– Руки, – согласился я. У оборотня началось изменение. То самое изменение, которого она столь страстно желала с тех пор, как мы убили ее хозяина и любовника Меняющего Облик. Давным-давно, еще во времена нашего первого наступления на Деджагор.

– Она умирает, – сказала Госпожа. В ее голосе прозвучало и удивление, и легкое разочарование.

Нарастающий вопль валился на нас с неба. Кувыркающийся Ворошк проломил крышу навеса. Вопль оборвался. Взлетели обломки крыши.

– Мурген, сходи посмотри, – велел я. Когда я снова взглянул на форвалаку, то обнаружил, что к нам присоединился Гоблин. Он протолкался сквозь толпу и встал возле монстра, разглядывая его. Он уже наполовину изменился, густо испещренные шрамами руки и ноги стали женскими. Бовок пока оставалась в сознании и узнала Гоблина. Коротышка с лягушачьим лицом сказал:

– Мы пытались тебе помочь, но ты не позволила. Мы могли тебя спасти, но ты напала на нас. Поэтому теперь ты расплачиваешься. Когда становишься на пути Отряда, приходится платить. – И он протянул руку к копью Одноглазого.

Гоблина мгновенно обступили. На него направили полдюжины бамбуковых шестов. С плеч сорвали арбалеты.

Рот колдуна-коротышки несколько раз открылся и закрылся. Затем он медленно опустил руку.

Полагаю, предсмертные слова Одноглазого стали известны всем.

– Наверное, вам не следовало меня спасать, – пискнул Гоблин.

– А мы и не спасали, – заметила Госпожа, не вдаваясь в подробности. Она отвела меня в сторону. – Он как-то причастен к тому, что Бовок сейчас так легко умирает.

Я бросил взгляд на форвалаку.

– Она еще не мертва.

– Вообще-то ей положено быть более живучей.

– Даже с учетом фетишей и копья Одноглазого? Она обдумала мои слова.

– Возможно. Когда она сдохнет, советую сделать так, чтобы до этой твари было трудно добраться. Мне не нравится выражение лица Гоблина, когда он на нее пялится.

Да, было что-то в его взгляде, хотя низенький колдун и не проявлял намерения сделать нечто такое, что спровоцировало бы быстрый и жестокий отклик.

Показались Лебедь и его солдаты, четверо несли самодельные носилки. Обогнав их, Лозан пропыхтел:

– Ты только посмотри, кого мы принесли, Костоправ. Ты глазам своим не поверишь.

Как раз в этот момент Мурген тоже крикнул, требуя носилки. Значит, и второй Ворошк выжил.

Лебедь оказался прав. На его носилках лежала такая девушка, в существование которых невозможно поверить. Лет шестнадцати, блондинка и воплощение фантазий любого подростка.

– Дорогая, она настоящая? – спросил я у жены и добавил, обращаясь к Лебедю:

– Хорошая работа, Лозан.

Он связал девушку и сунул ей в рот кляп, чтобы не дать ей возможности воспользоваться простейшими колдовскими трюками.

– Всем лишним отойти, – приказала Госпожа. От одежды, которая была на девушке, мало что осталось. А немалое число наших парней принадлежало к тем, кто счел бы ее законной добычей за то, что она пыталась на нас напасть. Некоторые могли бы поступить так же даже с пленниками-мужчинами. Да, они мои братья, но это не делает их менее жестокими.

Госпожа сказала Лебедю:

– Отведи Доя на место ее падения, и пусть он отыщет и соберет все, что было на ней или при ней. И одежду, и особенно ту штуковину, на которой она летала. – И, обращаясь ко мне, добавила:

– Да, дорогой, она настоящая. Если не считать чуточки косметики. Я ее уже ненавижу. Гоблин! Иди сюда и встань так, чтобы я тебя видела.

Я стал разглядывать девушку, сосредоточившись не на ее свежести или привлекательности, а на светлых волосах и белой коже. Я прочел все Анналы, с самого первого тома – хотя, вероятнее всего, то была его копия, которую от оригинала отделяло несколько поколений, а тот был начат даже еще до того, как наши предшественники покинули Хатовар. И эти мужчины не были высокими белокожими блондинами. Так может, и Ворошки всего лишь очередные пришельцы из другого мира, подобно Хозяевам Теней в моем родном мире и в Хсиене?

Тут Госпожа сняла шлем – так ей удобнее было грозить мне за излишнее любопытство. И я осознал, что она и сама очень даже белокожая, пусть даже не блондинка.

Тогда с какой стати предполагать, что народы Хатовара однороднее народов в моем мире?