Глен Кук - Тьма

Я огляделся в поисках Лизы Боулак – ученицы убитого Одноглазым Меняющего Облик, но ее не было и следа. Равно как и Могабы и тех наров, что вместе с ним перешли на сторону Хозяина Теней. Но Длиннотень находился там, где его следовало искать, – под хрустальным куполом, венчающим Вершину. Восседая за каменным столом, он спокойно и рассудительно отдавал приказы гонцам. Вся его энергия была направлена на организацию обороны поуменьшившихся в размере владений: к, т ому, чтобы скрыться от меня, он явно не прилагал никаких усилий.

Внизу, в тайных покоях Вершины, я обнаружил Нарайана Сингха. Съежившийся от страха Обманник забился в угол, тогда как Дщерь Ночи, более походившая на карлицу, нежели на дитя, по всей видимости, общалась со своей духовной матерью. В комнате стоял запах Кины, но не было ужасающего ощущения ее присутствия, с каким мне приходилось сталкиваться прежде.

Некоторое время я отматывал часы назад, снова и снова присматривался к душиле. Сомнений не было, Нарайан Сингх обычно ничем не заправлял. Ныне он представлял собой не более чем приложение к Дщери Ночи, вся ценность которого сводилась к посредничеству в ее общении с Хозяином Теней и Обманниками. Однако Сингх понимал – не за горами то время, когда девочка сможет обходиться и без него. И тогда она избавится от него без сомнений и колебаний, как выбросила бы обглоданное свиное ребро.

Связь с божественной родительницей буквально преображала ребенка. Похоже, Кина торопилась, словно опасалась, что ей недостанет времени для исполнения ее долга. Так или иначе, в присутствии Дщери Ночи я чувствовал себя неуютно, хотя в действительности нас разделяли две сотни миль. Я предпочел убраться восвояси и попробовал выследить Ревуна. Но без особого успеха. Колдун метался туда-сюда на своем драном, заплата на заплате, ковре, укрываясь за магическим барьером. На виду он оказывался лишь изредка, скорее всего, тогда, когда в спешке обгонял собственное ограждение. Но в любом случае он от кого-то прятался. Уж не проведал ли обо мне?

Следующей на очереди была Радиша, к которой я не наведывался уже давненько. Она совещалась со жрецами – настоятелями главнейших храмов города. Речь, разумеется, шла о войне и о безбожной, кощунственной позиции тех, от кого зависела безопасность Таглиоса.

– Не приходится сомневаться в том, – заявил Радише жрец богини братской любви, – что он продолжает использовать войска, набранные среди праведных, ради того, чтобы удовлетворить свое желание поквитаться с Могабой.

Новости с театра военных действий еще не достигли Таглиоса.

– Он даже не пытается скрыть этого, но ваши люди помогают ему.

– А что нам остается делать? – проворчал святоша в ярко-алом одеянии. – Ведь Хозяин Теней обещал отдать здешние земли в управление Ножу. А для всех нас это означает смерть. Или Нож погибнет, или мы.

– А в результате мы снова оказываемся в весьма затруднительном положении, не правда ли? Несмотря на то что мой брат приобрел достаточный воинский опыт и обзавелся дельными командирами, ни народ, ни войско не верят в возможность победы над Хозяином Теней без Черного Отряда. Мы по-прежнему вынуждены позволять тьме сражаться с тьмой, надеясь на то, что победу одержат темные силы – союзные нам, а мы при этом сумеем сохранить контроль за дальнейшим развитием событий.

Рави-Лемма слыла рассудительной богиней, и ее приверженцам не пристало подстрекать ко всякого рода крайностям. Но гуннитский пантеон насчитывал добрую сотню богов, богинь и божков, и некоторые из них отнюдь не отличались подобной терпимостью.

– Мы должны убить их без промедления! – заорал какой-то святоша. – Они представляют собой куда большую угрозу нашему образу жизни, чем какой-то там чародей, угнездившийся в восьми сотнях миль отсюда!

Многие таглианцы, особенно не служившие в армии, на юге не бывали и не знали, какое наследие оставили в своих бывших владениях Хозяева Теней. А правдивым рассказам не верили, потому что предпочитали верить чему-то другому.

Эта бесконечная свара вполне могла так и не прийти к завершению на моем веку. Шла война, и пока мы ее не выиграем, предложение «убить их немедленно» могло рассчитывать лишь на поддержку незначительного меньшинства. Но вот мнение о необходимости «убить их потом» имело множество приверженцев.

– Их ведь пять, ну от силы шесть десятков, – рассудительно прикинула Радиша. – Неужто нам будет трудно избавиться от них, когда отпадет надобность в их службе?

– Боюсь, что чертовски трудно. Во всяком случае. Хозяевам Теней это не удалось. И Обманникам тоже.

– В этом направлении делаются определенные шаги.

Интересно. А вот мы пока никаких шагов не приметили. Стало быть, имеет смысл заглянуть в прошлое.

Покинув собрание, я переместился назад во времени, к тому самому моменту, когда проверял Бабу в последний раз.

Ничего особенно нового откопать не удалось. Каждая новая идея Радиши с ходу отвергалась Корди, причем, похоже, чем категоричнее было неприятие Махера, тем привлекательнее казалась эта задумка Бабе.

Заметный интерес представлял собой тот факт, что она заинтересовалась местонахождением Копченого, хотя еще не наладила систематических поисков. Корди твердил одно: они наверняка позаботятся о Копченом, уж во всяком случае голодом его не уморят.

– Но они ненавидят его, дорогой. Ведь он всеми силами старался вредить Черному Отряду.

– Они изыщут более жестокий способ с ним поквитаться, когда сумеют привести его в сознание, чтобы он мог испытывать страх и боль.

Корди буквально вторил моим мыслям. Конечно, уморить сукина сына голодом было бы не худо, но лучше бы он сознавал, что умирает. А возможно, достаточно будет и того, что, придя в себя, он поймет, что находится в наших руках. Этого хватит, чтобы заставить его кровью блевать.

Я проверил весь промежуток между двумя посещениями Бабы, но ничего существенного так и не выявил. Однако не мог отделаться от ощущения: что-то происходит. Ведь вся жизнь Радиши Драх прошла в сознании того, что каждое ее слово и каждый шаг могут стать известными людям, отнюдь не желающими ей добра.

Я вернулся в сегодняшний день, но не услышал ничего, что заставило бы меня поспешить с докладом к Старику.

Ну и ладно. Надо полагать, через некоторое время, когда до святош и Бабы дойдут-таки новости с Чарандапраша, весь этот курятник раскудахчется. Тогда, глядишь, кто-нибудь лишнее слово и обронит. Я к ним вернусь.

Перед возвращением в свое тело я заглянул в тайное убежище Копченого. Старые Летописи лежали именно там, куда я их спрятал. Но вот что любопытно – когда я отбывал, надо всем комплексом дворцовых строений вились тучи ворон.