Гэв Торп - Пришествие Зверя том 2, Антология

Он вошел в дверь, и его встретил еще один скитарий — на этот раз женщина: первоначальный план ее тела явно считывался даже сквозь тяжелое облачение и многочисленные технологические усовершенствования. Она прикрывала дверь электродуговым пистолетом. Левая рука ее была покрыта боевой перчаткой со встроенной трансзвуковой бритвой. Урквидекс с первого взгляда уловил все эти прозаические детали, ведь самая удивительная черта женщины-скитария слишком ошеломляла, чтобы тратить время и внимание на все остальное. С головы до ног она состояла из сияющего серебра. Другие учреждения Империума использовали драгоценный металл в целях защиты от псайкеров, но архивы Адептус Биологис сохранили много фрагментарных упоминаний его древнего антибактериального применения.

Она скептически смотрела на него, и Урквидекс испуганно молчал.

— Полная готовность, Зета-Один Прим, — раздался глубокий голос мастера-траекторэ ван Аукена; каждое слово сопровождалось пыхтением механических диафрагм.

Элдон застыл.

Мастер вышел из облака благовоний, окутавшего ряды трясущихся машин, обрабатывающих данные. Его тощие плечи согнулись под тяжестью сервосбруи и разнообразных инструментов, а лоб был расширен за счет толстой пластальной плиты. Он зашипел сжатым воздухом и отпустил свою стерильную сверкающую даму-адъютанта взмахом механодендрита.

— У вас нет вопросов, магос? Разве вы забыли Одиннадцатый Универсальный Закон?

Урикдекс ответил наизусть:

— Состояние Вселенной определяется в момент наблюдения.

— Ваша локум-траекторэ выразила беспокойство относительно состояния вашего рассудка. Она сделала вывод, что вы отвлекаетесь и что Великий Эксперимент идет недостаточно удовлетворительно.

Урквидекс открыл рот, но у него не было субъективных возражений на столь объективные заключения. Он промолчал, во рту совсем пересохло. «Ван Аукен знает». Мысль вращалась и вращалась в его высшей нервной системе, словно закольцованный алгоритм.

— Вас тяготит отсутствие прогресса, — продолжал ван Аукен. — Понимаю. Это не совсем ваша специализация. Вы не смогли всецело подчинить себя этой великой задаче.

— Да, мастер, — осторожно сказал он. — Но моя недостаточная целеустремленность непростительна.

— Так и есть, однако у генерала-фабрикатора нашлась другая задача, более достойная ваших талантов, магос.

Мастер повернулся, и Урквидекс впервые смог как следует разглядеть грандиозную лабораторию.

Инструменты заполняли весь пол, находясь на некотором расстоянии друг от друга, — известно, что машины такого рода ревностно относятся к своему статусу внутри схемы, и недостаток внимания к ним мог оказаться чреват неприятностями. Адепты первого уровня распевали успокаивающие псалмы, осыпая напряженные машины кристаллами из кропильниц — диоксид углерода производили и освящали на фабриках, принадлежащих храму Маркотис. Но даже при всем этом спины инструментов дымились, и дым от электроразрядов лужицами сползал на металлические плиты. Очистные устройства с визгом отфильтровывали из воздуха все мыслимые загрязнения.

Сервиторы ковыляли от инструмента к инструменту, таская пластиковые пластины с крошечными углублениями для органической сыворотки. Техномагосы-прислужники забирали лотки с образцами, получали одобрение у всевидящего Омниссии и скармливали их машинам, о которых заботились. И под полупрозрачным пластеком смотровых окон над стерилизационной камерой раз за разом повторялось одно и то же. В высоко поднимающемся смоге громоздились друг на друга одинаковые уровни.

— Образцы доставляют в эту лабораторию со всего Империума, — сказал ван Аукен. — Сами понимаете, какой здесь уровень секретности. И биологической защиты.

Урквидекс кивнул.

Какой-то магос загружал стопки пластин в изукрашенный надписями хромовый корпус прогностикатора, что вызывало припадочную тряску, треск и вспышки лазерного света. Одновременно на подключенных к сети дисплеях появлялись сотни последовательностей знаков. Каждый график представлял собой комбинацию цветных линий, обозначающих А, Т, С, G — последовательности оснований ДНК — и неизвестные X. После получаса чавкающего шума машина выплюнула использованные образцы и издала вой, ненасытно требуя еще данных.

— Вы надеетесь найти решение Великого Эксперимента в их генетическом коде, — сказал Урквидекс. — Это не сработает. Геном Veridi giganticus структурно нестабилен. Это мозаика рекомбинирующихся последовательностей и мобилизуемых элементов, постоянно сменяющих друг друга в зависимости от ситуации. Veridi giganticus вообще не должны существовать.

— Это все ваша специальность, магос, не моя, и я не стану притворяться, что понимаю. Но нет — у нас другая цель.

Своей человеческой рукой ван Аукен привлек внимание Урквидекса к соседнему экрану. Тот был переполнен движущимися строчками кода, дополнительный когитатор был подключен усиленным шунтом к кабелям, исчезающим где-то в потолке. Работая по программной пластине, машина просеивала все данные марсианской ноосферы, собирала сигналы астропатов, сообщения о боях, все данные, имеющие отношение к образцам Veridi giganticus с метками времени и координат, а затем перекрестно сравнивала с выходной информацией.

Карта.

Мастер занимался составлением карты.

Сама генетическая нестабильность Veridi giganticus была ключом. Можно ожидать, что популяция накопит изменения последовательности ДНК за очень короткий период времени. Особи двигались дальше и основывали новые поселения, и эти уникальные изменения разносились и дополнялись и так далее. При наличии достаточного количества образцов такие изменения можно было отследить. Адептус Биологис все время занимались этим. Составляли карты распространения вирусов в мирах-ульях, исследовали эволюцию вновь открытых подвидов человека по запросам Инквизиции. Это была благодать Омниссии, зримо явленная в самом веществе Его органических машин.

Урквидекс видел ярлыки, подписанные «Ардамантуа», «Ундина», «Маллеус Мунди». Сотни, тысячи названий — планеты со всех концов Империума. Вторжение зеленокожих оказалось более масштабным, чем он полагал.

— Вы ищете родной мир орков.

— Один успешный тест не может завершить Великий Эксперимент. Диаметр Фобоса — двадцать два километра, у Марса — в триста десять раз больше. В итоге Великий Эксперимент — это вопрос масштаба.

— Масштаба…

Урквидекс попробовал слово на вкус, измерил и взвесил. Великий Эксперимент затянулся не по вине его или Йендль. Чисто техническая проблема. Йендль, возможно, еще жива, читает его последнее коммюнике и думает, что же с ним стало. Он сглотнул — внезапное облегчение оказалось сильнее страха — и сцепил руки за спиной, чтобы спрятать дрожь пальцев-инструментов.