Гэв Торп - Пришествие Зверя том 2, Антология

Вангорич пожал плечами и встал:

— Я никак не могу понять, как к вам обращаться. Просто «Курланд» не подобает с учетом вашего положения. «Магистр ордена» тоже уже не совсем подходит.

— Можете называть меня Резней.

Вангоричу показалось, что от него ожидают улыбку, и он не обманул ожидание. Имперский Кулак не ответил тем же.

— Приятно побеседовать с вами, великий магистр, — сказал Курланд, отворачиваясь.

— Защита Терры не дает передохнуть, да? — обратился Вангорич к широким плечам космодесантника. — Ваше упорство, проявленное при подготовке обороны Дворца, воодушевляет. С учетом обстоятельств.

— Я держусь, — сказал Курланд, чуть повернув лицо над черным кулаком, украшающим левый наплечник. — Это мой долг. Обстоятельства всегда следует принимать в расчет, но сам факт они не изменят.

— Гуляя по территории Дворца, я снова замечаю на стенах космодесантников. Наверняка они не смогут заменить Имперских Кулаков, но все же Дневной Свет и остальные… Тот символ, что они сейчас носят…

Взгляд Курланда почти неощутимо опустился, скользнув по наплечнику с черным кулаком на белом поле.

На этот раз улыбка Вангорича была вполне искренней. Скрытность и сдержанность были главными инструментами Официо, но всегда наступало время, когда оперативник должен выйти из теней и показать нож. Разумеется, метафорический. Но хорошие, по-настоящему хорошие специалисты умели так рассчитать движения, так ловко воспользоваться оружием, что крови на их руках будто и не было.

— Вы вдохновляете даже их, милорд. И тем более регулярные войска. Черные Люциферы носили… гм… черное еще до Объединительных Войн, но, полагаю, в последние недели появился и желтый цвет. Они боготворят вас, — и я говорю в самом прямом смысле, — ведь вы ближе к Богу-Императору, чем суждено быть любому из них.

Курланд обернулся.

— Я служу не ради похвал.

— В этих стенах никогда не звучали хвалы более высокие, поверьте мне. Но от кого, как думаете, эти солдаты предпочли бы выслушивать приказы? От какого-то далекого лорда, который не показывался во Внутреннем Дворце с тех пор, как взятками проложил себе дорогу с Флота, или от одного из подлинных защитников человечества?

— Я сражаюсь, я служу, я держусь. Это все.

Вангорич запрокинул голову, глядя вверх. По потолку часовни проходила трещина толщиной с волос, миллиметровый разрыв, там, где последнее землетрясение чуть отодвинуло северную стену от южной. Это было маленькое святилище, куда из важных лиц приходил лишь великий магистр таинственного Официо, на которое высшие власти, как правило, не обращали внимания. Соответственно, просьба о ремонте увязла в бюрократии Администратума.

— Нам от вас нужно большее. Если завтра орки устанут колебаться и нападут на нас, что будет? Вы сможете удержать Терру без полноценной поддержки со стороны Астра Милитарум? Предположим, сможете, — а мы все еще будем здесь, чтобы вести охоту на Зверя, к которой вы призвали. Вы хотите, чтобы вам на каждом шагу приходилось бороться еще и с Флотом, Астропатикой и Администратумом?

Курланд промолчал. Это был шанс, и Вангорич им воспользовался:

— Вы хотите сразиться со Зверем?

— Надежная оборона необходима, чтобы избежать поражения, но, если так и просидеть за стенами, войну не выиграть. Осада Терры была крупнейшей оборонительной операцией в истории, но с Ересью покончило именно поражение, нанесенное Хорусу Императором.

— Политика очень похожа на войну, — мягко согласился Вангорич. — Иногда единственное решение — это ударить по самой главной фигуре.

— Я верно служу Империуму! — сердито и потрясенно отозвался Курланд.

«Иногда шоковая терапия необходима», — подумал Вангорич.

— А вы недавно спрашивали себя, что на самом деле нужно Империуму?

Имперский Кулак умолк, словно обратив взгляд внутрь себя.

Вангорич коротко поклонился и оставил постчеловека наедине с его мыслями. Дракан был не настолько важной особой, чтобы Сенаторум ждал его прихода, а Курланду требовалось о многом поразмыслить.

Матово-серый «Громовой ястреб» под названием «Раскаяние» тяжело опустился на ночную сторону планеты; подфюзеляжные ускорители подняли цунами, когда штурмовой корабль поравнялся с поверхностью и опустил двери. Пыль посыпалась в открытый люк, покрывая поручни, грузовые сетки и броню ветеранов из отделения Анатока. С помощью усовершенствованных чувств вкуса и запаха, которыми обладал его нейроглоттис, Церберин проанализировал бурю частиц. Камешки. Мертвая земля. Осколки костей. Кровь. Вихрь поглотил двенадцать лучей нашлемных люменов и слабое блеклое свечение стенных панелей, замолотил по стенам тамбура.

— Быстро — туда и обратно, — передал по вокс-каналу отделения ветеран-сержант Колумба, хватаясь одной рукой за поручень, вделанный в потолок.

Сержант был железноликим аскетом с ледяной водой в жилах и сердцем из свинца. Ввиду узких взглядов на представления Кулаков Образцовых о смирении, он не раз отвергал звание капитана и публично отчитал Курланда за то, что тот предложил ему место в восстановленных щитовых корпусах Терры. Церберину он нравился.

Узкий луч его собственного шлема погрузился в вихрь на полметра, словно застав поднятую пыль врасплох и придав ей вместо однообразной черноты белый, серый и кровавый цвета. Строчка золотых рун, обозначающих бойцов отделения, тянулась по краю внутреннего дисплея шлема, и от тряски корабля, вызванной работой двигателей, руны смещались. Трап уходил в темноту. Было не видно ни его конца, ни собственно почвы.

— Мы — Образцовые, — сказал он во встроенный вокс. — Ни одна стена не выстоит против нас. Ни одна стена не встанет рядом с нами.

— Вы все знаете свои цели, — заключил Колумба.

Церберин бегом повел их прямо в вихрь, поднятый струями двигателей, усиленный сервоприводами прыжок заставил его приземлиться в облаке пыли. На миг силовые системы брони и тяга взметнувшейся вверх земли удержали его в воздухе, потом он упал — полтонны керамита двумя ногами врезались в сухую почву. Суспензорные устройства распределили силу удара по всему доспеху, пластины сместились, и он невольно опустился на корточки, потом поднялся под визг сервоприводов, достал из кобуры и вскинул пистолет.

Он вообще ничего не видел. Над землей кружили пыльные бури и выхлопы корабля, не пропуская посадочные огни. Мерцающие руны на дисплее его шлема и вибрации, уловленные сенсорами в сабатонах, говорили о том, что рядом топают его боевые братья.

Они веером разошлись от места посадки — неясно видимые гиганты с поднятыми и нацеленными болт-пистолетами.

Брат-ветеран Донбаз проверил подачу боеприпасов в тяжелый болтер и прикрывал наступление с относительно высокой точки. Антилл упал на одно колено и приложил руку к тому месту шлема, под которым находилось ухо, над головой его моталась длинная антенна закрепленного на плече вокс-усилителя. Доспех любого космодесантника мог независимо принимать вокс-сигналы, но масштабы ближнеорбитального коммуникационного шума и рассеивание сигнала от их собственных скрывающихся кораблей вызывали необходимость усиления на случай, если придется вызывать братьев, находящихся около восьмой планеты. Апотекарий Реох стоял рядом, вытянув руку с нартециумом и проверяя образцы воздуха на предмет следов токсинов и патогенов. Они, конечно, едва ли способны убить космодесантника, но разумная предосторожность выиграла куда больше войн, чем безрассудство. Брат-ветеран Карва спустился последним, двенадцатым, сразу развернулся и поймал в объятия брошенный в темноте бак с прометием.