Роберт Сальваторе - Возвышение короля

И Вульфгар пронзительно закричал, забился в своих цепях. Зрители получили представление, которого ждали с таким нетерпением.

Мехи снова появились у его лица, и он сделал вид, будто пытается отстраниться, но нет: огриллон оказался проворнее, и Вульфгар сделал несколько больших глотков.

Свободная рука огриллона, в которой был зажат какой-то небольшой инструмент, потянулась к наручникам. Палач приблизился к Вульфгару, словно хотел помешать ему отвернуться.

– Не выдергивай руку, – приказал он, и Вульфгар почувствовал, что наручники открылись – это проворные пальцы ловко взломали примитивный замок. – Хватайся за цепь и держи руку над головой.

Огриллон отошел от пленника и развернулся к зрителям.

– И не переставай орать, – сказал он, немного повысив голос, чтобы его было слышно из-за рева толпы.

И Вульфгар повиновался, вопил и дергался, как будто его терзала жестокая, жгучая боль.

Но на самом деле он чувствовал, как кости его чудесным образом срастаются, как затягиваются раны, заживает глаз; в мозгу прояснялось. Он выпил половину содержимого мехов, несколько мощных доз целительного снадобья. Ему даже показалось, что ноги зажили, и что теперь он снова сможет стоять без поддержки.

Мгновение спустя он понял, что так оно и есть!

Палач-огриллон прошелся по сцене, размахивая мехами под восторженные вопли орков и гоблинов. Варвар ревел, изображая агонию. Зрители – орки, гоблины, огры и огриллоны – визжали, свистели, улюлюкали, плевались, изрыгали проклятия, швыряли камни в варвара, прикованного к столбу.

– Притворись, что потерял сознание, – негромко велел огриллон в капюшоне палача, проходя мимо пленника. Вульфгар обмяк, повис на цепях, и казалось, что у него не было больше сил кричать и биться.

Толпа разочарованно взвыла.

Огриллон подскочил к человеку и сделал вид, будто хочет откусить ему ухо, но вместо этого велел ему снова кричать, и Вульфгар закричал.

– Я дам тебе знак, – пообещал палач, отстранился и снова поднес мехи к губам Вульфгара. Он вылил остатки содержимого в рот варвару, а другой рукой открыл замок наручников на второй руке.

Вульфгар взвыл, и толпа оглушительно заревела. Варвар заметил, как палач слегка кивнул, и снова безвольно повис, держась за цепи наручников и делая вид, что ноги не держат его.

Зрители притихли и пристально уставились на сцену, очевидно, решив, что представление окончено.

Но ухмылка палача-огриллона говорила об обратном. Тварь сунула руку под грязную одежду, извлекла из-за пазухи небольшой сосуд и подняла высоко над головой, чтобы все смогли его разглядеть. Те, кто сидел ближе, наклонились вперед, предвкушая очередное развлечение, не понимая, что содержится в этом флаконе. Может быть, какая-нибудь новая штука для пыток? Кислота, яд, а может, это снадобье могло оживить и немного привести в себя обессилевшего человека, чтобы пытать его дальше на потеху толпе?

Но нет, флакон предназначался вовсе не для пленника, сообразили они, когда огриллон резким движением швырнул бутылочку со сцены в зрительный зал.

Она пролетела над головами сидевших в первых рядах гоблинов, провожаемая сотнями изумленных взглядов, и упала в костер. Содержимое взорвалось, во все стороны полетели горящие поленья и сучья, и дождь искр осыпал зрителей.

– Давай! – крикнул палач, который вовсе не был палачом, своему другу-варвару, и Вульфгар твердо встал на ноги и, отбросив наручники, отскочил от столба.

Огриллон снова поднял руку, в которой была зажата пригоршня небольших керамических шариков. Однако лишь немногие из ошарашенных, растерявшихся, разъяренных тварей заметили этот очередной фокус.

Гоблины пронзительно визжали, орки хрипели, и мало кто понял, что происходит, и предпринял какие-то действия.

Однако у кого-то все же хватило на это ума, например у одного могучего огра, сидевшего неподалеку от сцены. Он резко поднялся на ноги.

«Палач» взмахнул рукой, и керамические шарики полетели вперед. Ударяясь о пол, они разлетались на куски. Содержимое их излучало свет, магический, божественный, ослепительный свет.

Последний керамический шарик разбился прямо под ногами приближавшегося огра, и тот возмущенно зарычал и отпрянул, прикрывая глаза, которым многие месяцы не приходилось видеть яркого света.

– За мной! Бежим! – окликнул огриллон Вульфгара, и варвар последовал его примеру.

Однако, сделав всего пару шагов, он остановился, обернулся в сторону толпы, уклонился от брошенного копья и присмотрелся к одному крупному орку. Эта тварь, могучая и жестокая на вид, судя но всему, организовывала остальных, собирала всех под свою руку. Орк поднял оружие над головой, словно штандарт, и оружие это действительно было совершенно необычным.

Огриллон подбежал к правому краю сцены, где находился вход в туннель, ведущий прочь из зала. Заметив, что варвар отстал, палач резко обернулся; и как раз в этот момент Вульфгар, у которого в руках откуда-то взялся Клык Защитника, ударил какого-то огра прямо в морду и отшвырнул вниз, в кучку орков, пытавшихся взобраться на сцену.

Не прекращая движения, Вульфгар швырнул молот в зрительный зал, целясь в самого крупного орка, который так и стоял, непонимающе уставившись на свои пустые руки. Ведь всего несколько мгновений назад в пальцах его был зажат тот самый боевой молот, который сейчас проломил ему череп.

Вульфгар и Реджис, принявший облик огриллона, выбежали из зала и понеслись по коридору в пыточную камеру, а сотни монстров со злобным ревом устремились в погоню.

– Сегодня, – пообещал Тиаго военному правителю Хартуску. При каждом взмахе гигантских крыльев Араутатора длинные волосы дроу развевались на ветру. Старый белый дракон парил над ними, над двором перед цитаделью Сандабара, скрывавшейся за огромными железными дверьми.

Тиаго посмотрел на стену цитадели, на многочисленные канаты, которые тянулись от нее к толстому бревну. Бревно сжимал Араутатор в мощных задних лапах.

– Точнее, прямо сейчас, – заверил дроу орочьего вождя, жестом велел Хартуску отойти в сторону, поднял голову и окликнул дракона.

Издав душераздирающий крик, который заставил орков и гоблинов, находившихся в радиусе нескольких миль, зажать уши, Араутатор устремился прочь от цитадели, и когда канаты натянулись, дракон выпустил из лап бревно. Ствол гигантского дерева, вращаясь, полетел вниз и со страшной силой врезался в ворота цитадели.

Драконы уже расшатали ворота. Теперь створки и металлический косяк подались, и все это с оглушительным грохотом рухнуло внутрь, на вымощенный мрамором внутренний двор.

Во двор хлынули гоблины, «пушечное мясо», а за ними, размахивая острыми мечами, последовали элитные воины-орки Хартуска.