Люк Скалл - Клинок мертвеца

«А я отвесила ей пощечину и назвала дрянью. Вот дерьмо».

Когда Сашу и Коула подвели к возвышению, на котором стоял трон, Белая Госпожа поднялась.

– Оставьте нас, – приказала она мягким, совершенно спокойным голосом, ее фиолетовый взор по-прежнему был непроницаем. – Все вы.

Она кивнула Совету, члены которого быстро встали с мест и покинули зал.

В наступившей тишине Саша слышала, как колотилось в груди ее сердце. Она уставилась в мраморный пол, не осмеливаясь поднять глаза и встретиться взглядом с лордом-магом.

Даварус не испытывал такого страха.

– Зачем нас привели сюда? – спросил он.

– Вопросы задаю я, дитя, – ответила лорд-маг. – Ты не менее дерзок, чем в прошлый раз, когда стоял предо мной. Даже более того.

– Что ж, все изменилось, – хмуро заметил Коул. Он положил руку на эфес Проклятия Мага и требовательно спросил: – Где мои друзья?

– Твои друзья? – эхом откликнулась Белая Госпожа.

– Деркин и Эд. Они были на причале, когда нас арестовали по твоему приказу.

Саша наконец рискнула бросить взгляд на лорда-мага. Ее красота ошеломляла: платиновые волосы и совершенные черты лица делали ее несравнимой ни с одной женщиной, которую когда-либо видела Саша. Но внутри – Саша знала – скрывалось чудовище. Хуже Салазара, если такое вообще было возможным.

– Мне совершенно безразличны твои друзья, дитя смерти. Ты не столь важен, как тебе кажется. Даже с украденной сущностью бога, что находится в тебе.

«Дитя смерти? Украденная сущность бога?» Заявления лорда-мага звучали просто невероятно. Прежний Коул выкрикивал бы что-нибудь в таком духе с крыш при каждой возможности, но сейчас он поморщился, и Саше показалось, что ему стыдно.

– Я отвечу на твои вопросы, если поможешь мне найти друзей, – отозвался он. – Один из них – горбун. Другой – здоровяк и ведет себя как ребенок. Оба они – хорошие люди.

Голос лорда-мага зазвучал жестче, в нем слышались нотки гнева.

– Когда ты впервые появился в этом городе, ты привел с собой насильника. Во второй раз ты привел Танатеса. Не говори мне о хороших людях, дитя.

– Я был неправ насчет Трехпалого, – признал Коул. – Но Танатес… Ворон… он спас нас в Заброшенном крае. Ты хотела, чтобы всех нас там убили. Так же как хотела, чтобы Темный Сын прикончил меня. Что ж, он в этом не преуспел. Я сразил одного лорда-мага. Быть может, убью и другого.

Потрясенная, Саша смотрела на Коула. В том, что он сказал, не было напускной храбрости, никакой самонадеянности, которая непонятным образом вытаскивала его из самых трудных ситуаций. Эту угрозу он высказал с серьезностью мужчины, сообщавшего жене, что подцепил заразу от местной шлюхи.

Белая Госпожа нахмурилась и подняла изящную руку. В ответ Даварус потянулся к кинжалу. Раздался скрежет, что-то золотое огромного размера врезалось в юношу сзади, и внезапно он оказался пригвожденным к полу одной из позолоченных дверей, которую направляла невидимая сила.

Белая Госпожа шагнула со своего возвышения. Не обращая внимания на ступеньки, ведущие к трону, она проплыла по воздуху и встала перед задыхавшимся Коулом. Он поймал Сашин взгляд, и отчаяние на его лице вырвало девушку из ступора.

– Остановись! Ты его убиваешь, – стала умолять она. – Пожалуйста… Ты вызвала его сюда с какой-то целью. Убей меня, если нужно. От меня никому никакой пользы.

Лорд-маг не обращала внимания на Сашу. Она пропустила прядь своих платиновых волос между пальцами и уставилась на Проклятие Мага, который Коул без толку сжимал в придавленной к полу руке.

– Ты переоцениваешь себя, дитя. Твое оружие способно защитить от магии, но ему не подвластно то, чем может управлять магия. Твоя доля божественной сущности Похитителя, пусть и значительная, делает тебя лишь одаренным орудием. Во мне – сущность не менее пяти богов. Только в Салазаре было больше.

– Я – не орудие, – удалось прошептать Коулу.

– Пожалуйста, – снова взмолилась Саша. – Дай ему дышать.

Прошло еще несколько секунд. Казалось, лорд-маг размышляла. Наконец она размотала прядь волос с пальца и забросила ее за плечо. Дверь поднялась и, выплыв из тронного зала, врезалась в дальнюю стену с жутким лязгом. Коул стонал и хватал воздух ртом, а Белая Госпожа хмуро смотрела на него фиолетовыми глазами.

– За истинную силу следует держаться обеими руками, – ровно сказала она. – Не беги от того, кто ты есть, дитя. Ты не сможешь служить нашему делу, отказываясь от своей истинной природы. Подчинись своей жажде, и она даст тебе силу.

Белая Госпожа повернулась к слуге, нервно ожидавшему у дальней двери. Она подозвала его, указав на Проклятие Мага.

– Возьми это и держи в безопасном месте. Оружие будет возвращено ему, когда он покинет город.

Лорд-маг повернулась к Саше, которой захотелось сжаться в комочек. Но, посмотрев на поверженного Даваруса, она встретила взгляд Белой Госпожи с нескрываемой ненавистью.

– Я не забыла твоей ошибки. Никто не осмеливался говорить со мной так пять сотен лет. Тем более в гневе приложиться ко мне рукой. – Удивительно, но в фиолетовых глазах Белой Госпожи сверкнуло нечто похожее на веселое изумление. – Я считала интересной твою сестру, но ты меня удивляешь. Я прощу тебе вспышку на сей раз. А теперь помоги другу подняться. Его путешествие займет несколько дней, и время крайне важно.

Саша опустилась на колени подле Коула. Ему было больно, но он, похоже, не сильно пострадал.

– Куда мы отправляемся?

– Ты – никуда, по крайней мере – пока. Даварус Коул, однако, направится на юг. Раздробленные государства необходимо оповестить о неотвратимой угрозе нашему виду.

– Угрозе? – прошептала Саша, хотя в глубине души она поняла.

Полумаг был прав все это время.

– Ты помнишь о предупреждении, которое принесла мне. Избиение рабочих на Небесных островах – лишь начало. Пока вы находились в заключении, Исчезнувшие прибыли в Благоприятный край. Сонливия пала. Я – это все, что стоит между Древними и концом человечества.

Сощурившись, Коул уставился на свое отражение в зеркале над причудливой раковиной. Комнаты Совета на верхнем уровне дворца Белой Госпожи были богато обставлены – с такой роскошью, что особняк Гарретта по сравнению с ними выглядел жилищем бедняка. Как жаль, что его приемного отца и наставника нет сейчас рядом.

– Все это – полная чушь, – прошептал юноша.

Он было стал отворачиваться, но внезапно нахлынувшая ярость заставила его снова повернуться и врезать в зеркало кулаком. Оно разбилось, и осколок полоснул по костяшкам пальцев, в раковину хлынула кровь. Руку жгло болью, но эта боль была знакомой, естественной. Она помогла отвлечь разум от коварной жажды внутри.