Люк Скалл - Клинок мертвеца

Ремонт на улицах Телассы шел вовсю. Даже в этот поздний час широкий проспект, ведущий к гавани, был полон граждан, расчищавших завалы и укреплявших поврежденные фундаменты зданий. На его глазах группа рабочих подняла поверженную статую крылатого ангелоподобного существа. Кончик одного из его крыльев отвалился, и Коул заметил, что он лежит возле куста. Подняв осколок с мостовой, Даварус протянул его женщине-бригадиру с самой чарующей, по его мнению, улыбкой. Выхватив фрагмент скульптуры из его руки, женщина с хмурым видом отвернулась.

– «Спасибо» не помешало бы, – проворчал он, не в силах сдержаться.

Та повернулась к нему.

– Что ты сказал? – спросила она.

– Я сказал, что выразить благодарность было бы не лишним. – Ему вовсе не хотелось устраивать сцену, но последние события начинали на нем сказываться.

Бригадир, похоже, собиралась разразиться тирадой, но заметила притаившихся рядом Нерожденных. Побледнев, она быстро вернулась к работе. Коул покачал головой, вспомнив, как в добрые старые времена женщины просто толпились вокруг него, страстно желая удостоиться улыбки, а иногда – и постели. Но не сейчас, когда он обезображен плохо вылеченным носом и шрамами от различных злоключений. Он – просто чудовище, внутри и снаружи. Не лучше, чем Нерожденные. Не считая того, что они были еще относительно привлекательны, по-трупному.

«По-трупному… Что бы это вообще значило?» Он покачал головой, почувствовав отвращение к самому себе, и чуть не свалился в уличную трещину, которую не заметил, погрузившись в свои мысли.

– Тебе следует сосредоточиться на том, куда идешь, – произнесла ближайшая из Нерожденных.

– Легко тебе говорить. Кое у кого из нас – реальные причины для беспокойства, которые и отвлекают.

Глаза Коула впились в служительницу. Он вспомнил, о чем говорил ему Танатес, вспомнил, как выглядел капитан Прайэм и его Белые Плащи, которые бродили, шатаясь, по Новой Страде, словно были пьяны, или вмазавши, или и то и другое сразу.

– Вы питаетесь живыми людьми, – осуждающе сказал он. – Вы пьете их кровь. Так ведь?

– Это необходимо, чтобы поддерживать наше существование.

– Значит, вы не должны существовать. Вы – мерзкие создания, причем не первозданной магии. Вы – гораздо хуже.

Нерожденная, чуть склонив голову, смотрела на него своими странными, бесцветными глазами. Когда она наконец заговорила, Коул поразился, услышав в ее голосе едва заметный трепет чувства, слабый, как зыбь, поднятая крыльями крошечного насекомого, пролетающего над ручейком.

– Мы знаем, кто мы, брат. Дитя внутри нас – дитя, которым все мы когда-то были, – не исчезло полностью. Ему известно, чем мы занимаемся.

Остаток пути к гавани Коул прошагал в тишине, исполненный ужаса.

Когда Даварус и его эскорт наконец добрались, Белая Госпожа ожидала на причале. Вся гавань была озарена серебристым свечением магического барьера, который Коул и Саша заметили впервые с вершины Звездной Башни. Едва мерцающая прозрачная стена окружала порт, насколько хватало глаз. Флот Телассы выстроился оборонительной дугой напротив барьера. В потустороннем свете корабли выглядели очень внушительно, словно призрачная армада, спустившаяся с небес.

– Даварус Коул, – приветствовала его лорд-маг. – Полагаю, ты готов. Ты поплывешь на борту «Ласки».

Белая Госпожа указала в сторону маленькой каравеллы, хорошо знакомой юноше: это было то самое судно, на котором он с группой спутников бежал от правосудия Салазара за несколько недель до осады Сонливии. Казалось, все случилось давным-давно, но на самом деле, по расчетам Коула, прошло едва ли четыре месяца. Подняв взгляд на флаг, реявший на грот-мачте, он увидел на нем вытянутую женскую ладонь, бережно державшую семь башен. Посыл читался без труда: это был город Белой Госпожи, выстроенный по ее замыслу и поддерживаемый ее бессмертной благодатью. Казалось невероятным, что здесь ей может что-нибудь угрожать – и тем не менее капелька пота, которая скатилась по лбу лорда-мага, едва заметное подрагивание губ свидетельствовали о том, что сейчас она оказалась в трудном положении.

– Найди во дворце Затору, – продолжала лорд-маг. – Некогда она была моей ученицей, а ныне – советница Лоскутного короля. Передай ей мое послание. Скажи, что нужда в помощи велика. Только она способна убедить короля послать всех солдат, что смогут собрать Тарбонн и другие государства, где он имеет влияние. Я опущу свой барьер, чтобы смог пройти корабль, который отвезет тебя на юг.

– Почему я? – осмелился спросить Коул, озвучив в конце концов вопрос, изводивший его целый день.

Лорд-маг приподняла совершенную бровь.

– Полагаю, ты ускоряешь события, которые сформируют мир. Метка в грандиозном замысле Создателя. В том, что маги именуют Структурой. Проще говоря, ты избран.

– Избран? – эхом откликнулся Коул.

Некогда он считал себя избранным, предназначенным для великих свершений. Однако позже оказалось, что все, для чего он избран, – это бесконечные неудачи.

– Больше никаких вопросов. Мои служительницы нужны в других местах, поэтому ты поплывешь с командой из людей. Твоя подруга, Саша, убедила меня отправить на борт одного из твоих «товарищей». Не заставляй меня жалеть о своем благодеянии.

Коула отвели на каравеллу. Шагая по сходням с причала на палубу, он бросил прощальный взгляд на Телассу. Вдали он увидел дворец, окруженный парящими шпилями, словно пальцами, указующими в небо. Этот город, конечно, прекрасен.

Несмотря на все ужасы Святилища, притаившиеся глубоко внизу, несмотря на Нерожденных, несмотря на загадочную и, возможно, безумную правительницу и ее колоссальные преступления, Теласса была населена довольными в целом мужчинами и женщинами. Когда-то Коул думал, что в мире – два цвета: черный и белый, что он состоит из добра и зла, героев и злодеев. Теперь он осознал: никто из мужчин и никто из женщин не может притязать ни на одну из крайностей. Жизнь была сложной и полной оттенков серого.

Шагнув на палубу, Даварус тут же оказался в объятиях гиганта, который подхватил его с деревянного настила, так что ноги юноши стали болтаться в воздухе. Счастливые стоны и окативший его затхлый запашок могли принадлежать только одному человеку. В конце концов Коул оторвал голову от большой волосатой груди и уставился в улыбавшуюся физиономию своего друга Тупого Эда. Слабоумный гигант ослабил медвежью хватку, и Даварус шмякнулся на палубу, поморщившись от боли в груди.

«Сокрушительные объятия Эда в дополнение к той двери, что пришпилила меня к полу, – завтра мои синяки станут чернее сумнианца».

– Призрак! – воскликнул Эд громоподобным голосом.

Такое прозвище дали Коулу в Заброшенном крае, где они были вместе, и, как ни странно, оно ему, в общем, нравилось. В любом случае он сомневался, что Эд запомнил бы его настоящее имя.