Люк Скалл - Клинок мертвеца

Возница пожал здоровенным плечом.

– Я лишь честно предупреждаю, вот и все. Ты здесь чужак, в наших землях. Лучше идти с открытыми глазами.

– Я признателен за совет, – солгал Даварус. – Сколько осталось до Кархейна?

– Скачи быстро, и окажешься там к наступлению ночи, – ответил мужчина.

Еще раз опасливо оглядевшись по сторонам, он вернулся к своей повозке.

Помахав на прощание, Коул решил последовать совету возницы и припустил вперед. Пока его лошадь неслась галопом по дороге к столице, он встретил лишь несколько человек, следовавших в противоположном направлении. Некоторые были явно напуганы. Кое-кто бросал на него заинтересованные взгляды. Он почти не обращал на них внимания: ни один не оказался достаточно привлекательным или занятным, чтобы возбудить любопытство Коула.

Одолев еще некоторое расстояние, он ощутил сильную жажду. Беседа с возницей иссушила его горло, а в мехе для воды оставалось лишь несколько капель. К счастью, он заметил впереди на обочине дороги белое кирпичное здание. Вывеска снаружи гласила: таверна «Причуда юного фермера».

Коул засомневался. Белая Госпожа наказывала ему двигаться прямиком в Кархейн со всей поспешностью и ни на что не отвлекаться. Намеки на то, что ему нельзя доверять, заставили его исполниться негодования. «После всего, что устроила мне эта стерва, будь я проклят, если стану мучиться из-за нее от жажды!» Бросив взгляд на Полуночницу, он решил, что она, наверное, тоже хотела пить. А вот уж в чем никогда нельзя было упрекнуть Даваруса Коула, так это в пренебрежении благополучием животных.

По крайней мере, вот что он говорил сам себе, передавая поводья лошади мальчишке-конюху и открывая дверь таверны. Внутри царило приятное тепло. В очаге весело горели поленья, и доносился запах жарившегося мяса. Вокруг столов развалились человек двадцать местных. По освященной веками традиции пивных все повернулись посмотреть на Коула, когда он вошел. Несколько посетителей играли в карты, а в углу таверны кучковалась группа молодежи одних лет с Даварусом, они смеялись и показывали на что-то на стене.

– Только воды, – сказал Коул, подойдя к бару.

Бармен, похоже, был захвачен врасплох, но когда Даварус добавил: «И блюдце молока», – осуждение в его взгляде достигло такой силы, что он мог, казалось, содрать взором всю краску со степ.

Молодые тарбоннцы в углу насмехались над Коулом и перекидывались шуточками. Даваруса это задело. После всего, через что он прошел, он заслуживал большего уважения.

– Что они делают? – спросил он бармена, указав пальцем на посмеивавшихся людей.

– Ножи метают, – ответил тот, фыркнув. – Такая традиция в здешних местах. Игра для настоящих мужчин, – добавил он, нахмурившись в сторону Полуночницы.

Сидя на барной стойке, котенок лакал молоко из блюдца.

– Настоящих мужчин , говорите? – выпалил в ответ Коул, безуспешно пытаясь скрыть раздражение.

Он подошел к группе. Один из парней метнул нож в деревянную доску, висевшую на ржавом гвозде на стене. Доску покрывали нарисованные круги, каждый внутри следующего, становясь к центру все меньше. Брошенный нож попал в один из внешних кругов. Несмотря на скромный результат, друзья похлопали парня по спине, словно за впечатляющее достижение.

– Не возражаете, если я попробую? – спросил Коул, небрежно отпив из своего стакана с водой.

Один из мужчин подтолкнул локтем другого, тот усмехнулся и сделал добрый глоток эля. Он протянул Коулу нож и подмигнул ему.

– Все просто, – сказал он. – Целишься в коричневую дыру в центре. Я уверен, ты с этим знаком, да?

Его друг захихикал и сделал неприличный жест пальцами, обозливший Коула. Выровняв в руке нож, он метнул его, почти не глядя. Он воткнулся в доску гораздо ближе к центру, чем остальные ножи.

– Вы имеете в виду так? – спросил он насмешливо.

Он направился к двери, словно собравшись уходить, но затем извлек из ножен Проклятие Мага, развернулся и бросил его одним плавным движением. Воткнувшись точно в центр, кинжал подрагивал там, словно восклицательный знак.

– Или настоящий мужчина делает это так? – спросил он громко, разведя руки в стороны.

Воцарилась оглушительная тишина, а затем группка собравшихся посмотреть на зрелище разразилась хором поздравлений. Люди, которые минутами раньше сомневались в его мужественности, теперь хлопали его но спине и превозносили его достоинства. Коул вытащил Проклятие Мага из доски и вернул в ножны. Вежливо приняв знаки одобрения, он отправился за Полуночницей, которая покончила с молоком и, свернувшись клубком вокруг бутылки с тарбоннским красным вином, дремала с довольным видом.

– Тост! – воскликнул один из метателей ножей. – За нашего нового друга из Благоприятного края!

Коул улыбнулся и покачал головой.

– Я не могу, – возразил он. – Мне нужно быть в другом месте.

«Более того. После случившегося в Заброшенном краю я больше не могу позволить себе забыть об осторожности».

К тому же все эти разговоры о культе – меньше всего ему хотелось проявить беспечность. Он усвоил урок.

– Он метает нож как мужчина, но пьет как девчонка! – крикнул кто-то.

А вот это Коула разозлило. Его умение пить стало легендой в самых захудалых пивнушках Сонливии. И слышать, как его поносят вонючие чужаки, было неприятно.

– В другой раз я перепью вас так, что все вы окажетесь под столом, – рявкнул Даварус в ответ.

Он бережно положил Полуночницу в заплечный мешок. Она тихо мяукнула.

– Кое у кого из нас есть дела величайшей важности, которые требуют нашего внимания. На моих плечах может покоиться судьба мира.

– О, вы его только послушайте, – сказала одна из прислуживавших девушек.

Раньше он ее не замечал. У нее были прелестные глаза, а также и другие, более очевидные достоинства. Ее очаровательный акцент еще сильнее привлек внимание к тому, что она сказала:

– Если он захочет отправиться под стол, я не прочь ответить «да»!

Ее слова вызвали новые смешки, и Коул невольно остановился на полпути к двери. Все его инстинкты убеждали его уйти, за исключением одного. К несчастью, это был довольно настойчивый инстинкт.

– О, ладно, – сказал он, возвращаясь к своим новым друзьям с широкой улыбкой. Я принимаю тост. Но пью только один раз, – добавил он решительным голосом. – Только раз.

Вокруг была сплошная тьма.

Его череп пронзила ослепляющая боль, будто там сидела куча мужичков, колошмативших крошечными молоточками.

Он ощутил запах блевотины. Кислый и едкий. Вонь достигала такой силы, что рвота явно залила всю его одежду. Его глаза были открыты, но он видел лишь черноту. Его охватила паника и новый приступ тошноты. Во рту ощущалась отвратительная смесь: эль, вино, крепкое спиртное и горечь желчи.