Люк Скалл - Клинок мертвеца

Он умолк, выжидая, пока до нее дойдет.

– Зачем… это Рене. Гляди-ка, пожалел старуху! Ты герой какой-то?

Коул поморщился.

– Нет, не герой, – ответил он. – Определенно не герой. Скажите-ка, где мне найти конюшню? Мне нужна лошадь.

«Однажды ты станешь великим. Как твой отец».

Гарретт частенько говорил так мальчику, когда Коул рос на его попечении. Эта простая истина легла в основу тех лет, которые сформировали личность Даваруса Коула. Придала ему уверенности, что он должен быть смелее остальных. Лучше остальных. Быть героем.

– Я не герой, – с горечью повторил он себе в третий или четвертый раз за сегодняшнее утро. – Мой отец был убийцей. Моя мать – шлюхой.

Он пришпорил лошадь, и та ответила тихим ржанием. Дорога на восток из портового города Ро’веда к Кархейну дала ему массу времени для размышлений над его несчастной жизнью, которая до самых недавних пор зиждилась на сплошной лжи.

Коул извлек Проклятие Мага из ножен и пристально посмотрел на клинок. Зимнее солнце красиво отражалось от металла, ярко светился в его лучах рубин эфеса.

«Как глаза того ублюдка, который напал на меня на „Ласке“». Того ублюдка, который убил его друга Эда. Коул потрогал золотой ключ, висевший теперь у него на шее. Он понятия не имел, каково его предназначение, но в том, чтобы взять что-то у Волгреда после его смерти, было какое-то, пусть и малое, удовлетворение. Взять что-то у убийцы, который забрал жизнь Эда.

Он перевел взгляд на клинок, сверкавший в руке, и испытал отвращение.

– У меня ведь никогда не было выбора, правда? – пробормотал он. – Таков предначертанный мне путь. Все из-за дурацкого оружия.

Его так и подмывало швырнуть Проклятие Мага в кусты и ускакать, не оглядываясь. Тогда найти кинжал снова было бы практически невозможно. Тарбонн даже зимой покрывала буйная зеленая растительность. Юноша скакал мимо мягко чередующихся холмов с нагими деревьями, булькающими ручьями и пастбищами всевозможных оттенков травы, складывавшимися в приятное глазу полотно.

Коул снова уставился на Проклятие Мага. Истина состоялась в том, что он был бы никем, не обладай он этим правом по рождению. Заколдованным кинжалом, который его отец, Иллариус Коул, завещал ему при последнем вздохе.

«Этот кинжал – вот кто я есть, – с отчаяньем осознал он. – Он – все, что я есть».

Ужасное проклятие, которое Коул нес в себе, означало, что он зачахнет и в конце концов погибнет, если не будет убивать Проклятием Мага, причем часто. Жизненная сила, которую он похитил у Нерожденной на крыше Звездной Башни, иссякла. Его кожа уже побледнела, а в волосах было полно седины. Если он вскоре не утолит божественный голод, тот поглотит его.

«Да почему же я все это делаю?» Единственной ценностью в его жизни была Саша. В тот день, когда он в конце концов набрался бы мужества сказать ей о своих истинных чувствах, все его надежды и мечты навсегда разбились бы вдребезги.

«Она умнее тебя. Привлекательнее тебя. У нее нет безнадежной пагубной привычки, которая в конечном счете ее уничтожит».

Саша всегда была лучшей из них, это правда. Никаких шансов, что она захочет иметь что-то общее с убийцей и шлюхиным отродьем – она заслуживала большего.

Он ощутил легчайшее прикосновение и, слегка повернув голову, увидел, как Полуночница игриво трогала его лапкой за шею. Маленький черный котенок удобно расположился в его заплечном мешке. Опустив руку в карман, Коул извлек крошечный кусочек рыбы, которую стянул с корабля перед высадкой. Даварус знать не знал, как ухаживать за котенком, но он обещал Эду позаботиться о ней, вот и все.

У Коула начал болеть зад, и он подумал, сколько же еще осталось до Кархейна. Столица Тарбонна была одним из старейших городов к северу от Солнечных земель. По слухам, не столь большой город, как Сонливия, не такой таинственный, как Теласса, некогда он был известен как Сокровище Девяти Королевств, до того как Война с Богами изменила регион. Пусть теперь он сохранил лишь тень прежней славы, Кархейн был тем не менее известен как центр искусства, культуры и торговли.

Не то чтобы Коул располагал временем испробовать что- нибудь из этого, особенно – бордели, которыми так славился розовый квартал. Нет, его уделом была роль посыльного сильных мира сего. Он не представлял себе, как проникнет во дворец и встретится с этой Заторой. Белая Госпожа вручила Коулу письмо для передачи советнице короля. Такой весьма безыскусный способ общения поразил его: ведь обе они были магами и могли, предположительно, отправить послание посредством сна, или волшебного духа, или еще какой загадочной дребедени, но, в конце концов, кто он такой, чтобы что-то выспрашивать у лорда-мага?

«Я просто убиваю их время от времени. Когда жизнь им достаточно наскучила и они решают, что можно было бы попытаться и умереть». Коула не покидало ощущение, что Салазар мог бы прихлопнуть его как муху даже с Проклятием Мага в руке, если бы действительно захотел. Несомненно, Белая Госпожа ни капельки не вспотела, поставив его на место.

Повернувшись, он, не глядя, сплюнул и чуть не попал в проезжавшего но другой стороне дороги всадника. Мужчина показал Даварусу кулак, и он помахал рукой в знак извинения. Через несколько минут Коул заметил приближавшуюся повозку. Возница остановился и жестом предложил юноше сделать то же.

Возница выглядел достаточно дружелюбно, а Коул давно уже не беседовал с людьми – с тех пор, как попрощался с оставшимися в живых членами экипажа «Ласки» в Ро’веде. Заинтересовавшись, он подъехал к мужчине.

– Рад встрече, – сказал он. – Я – Даварус Коул. Вам что-то нужно?

– Мрачные сейчас времена, – заметил хозяин повозки с сильным тарбоннским акцентом. Это был широкоплечий человек с густыми усами. – Соблюдай осторожность на дороге. Культ Безымянного охотится на опрометчивых путешественников. У них глаза повсюду.

Он украдкой огляделся по сторонам, словно за ними могли наблюдать прямо сейчас.

– Спасибо за предупреждение, – поблагодарил Коул.

Возница выжидательно смотрел на него, и юноша счел себя обязанным продолжить разговор, хотя предпочел бы вновь отправиться в путь.

– Расскажите мне о культе, – попросил он.

Даварус вспомнил, как булочница в Ро’веде упоминала об этом Безымянном.

– Ты знаешь об исчезновениях в последние годы? Отцы, матери покидали семьи и так и не возвращались. Войны, которые раздирали королевство на части, до того как трон занял Лоскутный король, породили отчаяние, и это отчаяние обрело голос. Культ Безымянного. Они проповедуют, что любовь – слабость. Что если мы покоримся тьме, то больше не будем знать боли.

– По мне, так это – полное фуфло, – рассердился Коул. – В нынешнем году я побывал во всяких мрачных местах, и поверьте мне – боль не уходит никогда. Просто учишься с ней жить.