Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

– Я Бедуир из Бенойка, а это Мордред, сын короля Артура. Мы люди короля, ищем леди Элен. Она была здесь? Вы приехали с ней?

Пока Бедуир говорил, Мордред подобрал с земли горсть сосновой хвои и обломок дерева и бросил это все поверх золы. Взметнулось пламя, растопка занялась. Мерцающее алое зарево осветило женщину, позволяя рассмотреть подробности.

На вид ей было лет шестьдесят; одета хорошо, хотя и просто. Платье перемазано грязью и изорвано, словно в отчаянной борьбе. Перепачканное лицо сморщилось от рыданий, на одной щеке огромным белесым пятном красуется синяк, на разбитых губах запеклась кровь.

– Вы опоздали, – проговорила она.

– Куда он делся? Куда он ее повез?

– Что до принцессы Элен, то вы опоздали.

Старуха указала на полуразрушенный курган. Мордред с Бедуиром оглянулись. Теперь, при свете разгоревшегося костра, стало видно, что нечто, точнее, некто разворошил плотный ковер сосновых иголок. С кургана сняли камни поменьше, а поверх насыпали шишек и хвои.

– Все, на что хватило сил, – проговорила старуха, вытягивая вперед трясущиеся руки.

Охваченные ужасом и жалостью, Бедуир и Мордред глядели на израненные, кровоточащие, покрытые синяками ладони.

Рыцари подошли к кургану, где покоилось тело. Спрятали его плохо. Под слоем камней и сосновой хвои можно было различить лицо девушки, в потеках грязи, искаженное смертной агонией. Глаза закрыты, но рот навсегда застыл в немом крике, а шейка со смертоносными отпечатками на горле свернута на сторону.

Бедуир по-прежнему мягко – Мордред никогда бы не заподозрил в нем подобного качества – проговорил скорее про себя, нежели вслух:

– У нее прелестное личико. Да упокоит ее Господь.

А затем, обернувшись, прибавил:

– Не горюйте, матушка. Она отправится домой, к своим близким; там ждет ее королевское погребение, и пребудет она в мире со своими богами. А грязное чудовище сдохнет и попадет на растерзание к своим богам, и ждет его справедливое возмездие.

Бедуир снял с пояса флягу и, опустившись на колени рядом с женщиной, поднес горлышко к самым ее губам. Она отпила, вздохнула и мало-помалу слегка успокоилась. Вскоре она смогла рассказать рыцарям о том, что произошло.

Кто таков похититель, она не ведала. Но не иноземец; это она подтвердила, к превеликому облегчению рыцарей. Говорил он мало и изъяснялся по большей части ругательствами, но и он, и его люди, вне всякого сомнения, были бретонцами. Рассказы о «великане» недалеко ушли от истины: то был громадный верзила, наделенный недюжинной статью, и обхватом, и силой, с оглушительным голосом и рыкающим смехом; сущий скот. Он выскочил из засады вместе со своими тремя прихвостнями, одетыми в лохмотья, точно заурядные воры, и своими руками убил четверых сопровождающих принцессы, не успели они прийти в себя от неожиданности. Оставшиеся четверо оказали доблестный отпор, но пали один за одним. Ее и принцессу уволокли прочь, а вторую прислужницу Элен оставили. «Бедняжка так визжала и причитала, что на месте негодяев я бы порешила ее тут же на месте», – съязвила кормилица. Уезжая, разбойники захватили и оставшихся лошадей, так что преследования они могли не опасаться.

– Они привезли нас к кромке воды. Было еще темно, и дороги почти не видно. Один остался на берегу с лошадьми, а остальные погребли сюда, к утесу. Моя госпожа едва не теряла сознание, я пыталась ее поддержать. Ни о чем другом и не думала. Скрыться от них мы не могли. Здоровяк – этот скот – отнес ее сюда, на вершину утеса. Остальные пытались потащить и меня, но я вырвалась – и бежать, а когда они убедились, что я ни за что не брошу госпожу, меня оставили в покое.

Кормилица откашлялась, облизнула рассеченные губы. Бедуир снова протянул ей флягу, но старуха покачала головой и вскорости продолжила рассказ:

– Об остальном я говорить не в силах, да вы, верно, уже и догадались. Двое меня держали, пока этот скот ее насиловал. А она-то выносливостью никогда не отличалась. Прехорошенькая была, но уж больно бледненькая, и в холодные зимы ей вечно недужилось.

Кормилица снова умолкла, понурила голову, судорожно сцепила пальцы.

– Он убил ее? – спустя какое-то время мягко спросил Бедуир.

– Да. Или, скорее, ее убило то, что он с ней сделал. Она умерла. Он выругался, бросил ее там, у камней, и вернулся ко мне. Я не кричала – они зажали мне рот своими вонючими лапами, – но боялась, что теперь они и меня убьют. А они затеяли такое… я и не ждала… мне ведь уже за шестьдесят, и ведь ни за что не подумаешь… Ну да полно об этом. Что было, то было, а теперь вы здесь и убьете грязное животное, пока он отсыпается после разгула.

– Леди, – горячо заверил Бедуир, – подонок умрет этой же ночью, если мы его отыщем. Куда они отправились?

– Я не знаю. Они поминали какой-то остров и башню. Больше ничего сказать не могу. О погоне они и не помышляли, иначе убили бы и меня. А может, эти животные думать вообще не умеют. Они швырнули меня на землю рядом с моей госпожой и бросили на произвол судьбы. Со временем я услышала перестук копыт. Думаю, они поехали на взморье. Когда я снова обрела способность двигаться, я похоронила госпожу как смогла. Я отыскала среди камней кургана тайничок, где кто-то – рыбаки, верно, – оставил кремень и кресало, и развела костер. Если бы не это, я бы, верно, здесь и умерла. Здесь нет ни пресной воды, ни пищи, а плавать я не умею. А если бы разбойники приметили пламя и вернулись сами, я бы умерла раньше, вот и все. – Старуха подняла взгляд. – Но вы… двое юнцов против этого чудовища и его приспешников… Нет, нет, не выслеживайте его сами. Возьмите меня с собой, умоляю, но его не ищите. Не хочу новых смертей. Передайте мой рассказ королю Хоэлю, и он…

– Леди, мы приехали от короля Хоэля. Мы посланы отыскать вас и вашу госпожу и покарать похитителей. Не бойтесь за нас; я Бедуир из Бенойка, а это Мордред, сын Артура Британского.

В угасающем свете старуха воззрилась на рыцарей во все глаза. Прежде она, очевидно, не расслышала того, что ей говорилось, либо просто не поняла. Не веря ушам своим, она повторила:

– Бедуир из Бенойка? Сам Бедуир? Артур Британский?

– Артур здесь, неподалеку, с отрядом воинов. Король Хоэль прихворнул, но послал на поиски нас. Пойдемте же, леди. Наша лодчонка невелика и на воде держится не ахти как, но если вы позволите отвезти вас в безопасное место, позже мы вернемся за вашей госпожой, дабы погребли ее должным образом.

Так и сделали. Из сосновых веток соорудили двое носилок, уложили на них тело девушки, чинно укрытое плащом, и старуху-кормилицу, забывшуюся лихорадочным сном, и с эскортом отослали ношу в Керрек. Оставшихся рыцарей Бедуир повел ко взморью.

Был отлив. Широкая, ровная полоса серого песка тускло поблескивала в темноте. Отряд переправился вброд в устье реки, там, где смешивались воды озера и моря, а затем, далеко впереди, разглядели в рассветных сумерках отвесный пик морского островка. По расчетам Бедуира, именно об этой «островной башне» и поминали головорезы.