Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

– Я часто хожу этим путем.

Хотя девочка говорила на латыни, незнакомец ответил ей на ее родном языке, но чему тут удивляться? Вполне в Его духе.

– Ну а ты, маленькая? – молвил он. – Сдается мне, ты здесь в гостях, приехала в мой город паломницей. Иерусалим, должно быть, совсем не похож на твою родную Британию. Ну и как тебе тут нравится – в земле, которую вы зовете святой?

– Нравится, еще как нравится. Но я вот думала… – начала было Алиса и вдруг ощутила робость, обычно ее натуре не свойственную. А что прикажете отвечать тому, кто воскрес из мертвых, да еще и пришел в то самое место, где Его так жестоко убили? Девочка сглотнула и умолкла.

– Так ты думала?.. – подсказал пастух. Его добрые глаза по-прежнему улыбались, но Алиса обнаружила, что расспросы просто-таки не идут с языка.

– Да так, про овец, – быстро нашлась девочка. – Такие длинноногие, и уши смешные болтаются… На наших совсем не похожи. А у нас дома, в Регеде, овцы особенные. Маленькие такие, с мохнатыми ножками и голубой шерсткой, и всю зиму в холмах пасутся. Нам не надо перегонять стада с места на место, как у вас. Там, где мы живем, травы всегда полно.

– Я немного знаю твою страну. – (Еще бы Ему не знать!) – Там, должно быть, круглый год красиво.

– Да, да. Глаз не оторвать. Ты ведь и туда придешь однажды, правда? Говорят, будто в один прекрасный день…

– Леди Алиса! Леди Алиса! – Мария, няня девочки, задремавшая было под солнышком, только что проснулась и теперь прочесывала сад в поисках своей подопечной.

– Когда-нибудь, я надеюсь, – отозвался пастух и, взмахнув посохом в знак прощания, повернул прочь.

Алиса соскользнула со стены, побежала навстречу няне – и остаток дня изумляла ее своим благонравием.

– Ты, случаем, не заметила: отец непременно заводит разговор о душе, когда ветер дует северный и по всему замку гуляет сквозняк? – молвила Алиса. Ей уже исполнилось одиннадцать, а уж прелестна она была на удивление – насколько позволяет этот нескладный возраст.

Обращалась девочка к своей прислужнице Мариам. Та захихикала:

– Ну, южный-то ветер нам и вовсе ни к чему, верно? А так доплывем мы быстро и споро и еще до конца апреля окунемся в солнечный свет, благодарение Господу! До чего славно снова побывать дома. – Мариам родом была из деревушки в каких-нибудь двух милях от Иерусалима. Герцог взял ее в услужение во время последнего паломничества.

Алиса чуть слышно вздохнула:

– Чудесно там было, правда? А лучше всего удалось плавание – правда, тебя тогда с нами не было, – погода стояла до того ясная, а уж сколько всего мы посмотрели – и Рим, и Тарент, а потом погостили у родни матушки в Афинах. А по пути домой и ты в Афинах побывала. А уж само паломничество… Конечно, Иерусалим замечательный, хотя делать там особенно нечего, если не считать… ну, то есть я знаю, что, вообще-то, туда ездят ради спасения души, вот только… – И фразу завершило нечто очень похожее на вздох.

Рука Мариам, сметывающая сорочку для госпожи, на миг застыла в воздухе. Иголка сверкнула на солнце, что для марта светило необычайно ярко, так что в Алисиных покоях, окна которых выходили на юг, было довольно тепло. Впрочем, Мариам, даже спустя почти три года, к британским студеным зимам так и не притерпелась.

– Что «только»? – подсказала она.

– Ох, да просто не хочется мне уезжать из дому, когда весна на носу! Ты только погляди, сколько всего мы пропустим: первоцветы уже распускаются, и лошадка моя в июне принесет жеребенка, и… ну, к этому времени мы, наверное, уже вернемся.

– Вернемся к июню? Ох, нет, госпожа моя, вы все позабыли! Да одно только путешествие морем длилось неделями, а я-то запомнила каждую из них, до того мне недужилось. К июню вам ни за что назад не поспеть.

Алиса встала с кресла, пересекла комнату, подошла к окну. Солнечные лучи косо падали в комнату через широкий каменный подоконник, вместе с легким ветерком внутрь потянулись запахи ранней весны – земли, сосновой смолы, распускающихся почек, благоухание молодой поросли. Девочке казалось, что она чувствует тонкий аромат подснежников, еще не отцветших в запоздалых сугробах под деревьями. Она обернулась, улыбнулась собеседнице. Несмотря на явную разницу в возрасте – а Мариам была на четыре-пять лет постарше Алисы, – именно последняя – хозяйка Розового замка и окрестных земель с того самого дня, как появилась на свет, – зачастую казалась старшей из двух.

Алиса заговорила мягко – так взрослый сообщает ребенку плохие новости и спешит утешить:

– Мариам, мне очень жаль. Я прямо не знала, как и сказать тебе. В этом году отец в Иерусалим не собирается. Вчера мы с ним об этом переговорили: похоже на то, что путешествие окажется слишком опасным, даже если плыть морем. Даже в Рим нельзя поехать, ведь император поддерживает бургундов, а из Афин, с тех пор как умерла моя двоюродная бабушка, – ни слуху ни духу. Мне вправду жаль. Мне и самой очень хотелось еще раз увидеть Иерусалим, и я знаю, как ты мечтала побывать дома.

Поскольку семья отдала в услужение Мариам не без выгоды для себя и положение ее, таким образом, негласно немногим отличалось от рабского, девушка знала, что ее надежды никакой роли не играют и что, сочувствуя ей, Алиса выказывает доброту, на которую способна редкая хозяйка. Вооружившись терпением – одним из сильных качеств своего народа, Мариам ничего не ответила, но молча вернулась к работе.

– Ежели все переменится, – молвила Алиса, – в следующий раз мы непременно туда отправимся, я просто уверена. И обещаю тебе: я позабочусь о том, чтобы ты поехала со мной.

– Пустое, госпожа. Вы ко мне слишком добры. И право, я здесь очень счастлива. – Иголка снова застыла в воздухе. – Но вы сказали… мне показалось, вы сказали, что господин герцог собирается в путешествие? Ради спасения души, вы сказали? И что вы, возможно, вернетесь к июню? Так где ж это, так близко-то? Ах да, на Тейбл-хилл живет святой человек, есть и Гиблая часовня, где хранился и был извлечен меч верховного короля, но ее христианской святыней-то не назовешь, так что отца вашего туда вряд ли потянет. И быть того не может, чтобы затевалась очередная поездка в монастырь, где погребена госпожа ваша мать, – ведь это никакое не паломничество, правда? Ну, девять миль, ну, от силы десять! Так куда же и ехать, если не в Иерусалим?

– Да ты прямо мои слова повторяешь! – рассмеялась Алиса. – Для тебя в мире существует одно место, и только одно: Иерусалим – для тебя, а для меня – Розовый замок! Однако обе мы поедем в Тур.

– В Тур? А это где?

– В Галлии. Это во владениях короля Хлодомера, изрядно далеко на юге. Столица короля – Орлеан, но отец говорит, что Тур – очень милый город. Стоит он на огромной реке Луаре, и течет она по прекрасному, изобильному краю. Звучит просто чудесно. Отец уверяет, что старая королева – ну, мать короля – живет там подолгу и сама она страх как набожна, так что паломникам есть где с удобством остановиться. Не то чтобы это играло роль, конечно.