Хелег Харт - Двухголовая химера

Кир затравленно смотрел на птиц, и на его лбу крупными буквами было написано нежелание разделять их трапезу. Не упомяни я об этой перспективе утром, беспокойство по этому поводу у него вряд ли бы возникло.

Пройдя долину насквозь, мы снова попали в ущелье, змеёй извивающееся меж скалистых хребтов. Временами идти становилось очень трудно – сошедшие оползни изрядно портили дорогу, и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы невзначай их не переломать.

Всё было спокойно, мы больше не слышали воя, сопровождавшего нас на границе с болотом, лишь лёгкие посвисты ветра о тёмные вершины да шуршание камешков под ногами.

Однако сразу после обеденного привала, свернув в очередной раз на запад, мы наткнулись на него.

Тело лежало лицом вниз в луже собственной крови, такой же красной, как у людей, и не двигалось.

Отряд молчаливо обступил труп.

– Вот и первые исконные хозяева этих мест, – сказала Литесса, ткнув мертвеца сапогом. – Это могот.

– Главное, чтобы он тут был один, – буркнул Кир, исподлобья оглядывая окрестности.

Рэн, поднявшийся чуть выше по склону, указал пальцем на выступ, венчающий собой вершину хребта:

– Он стоял вон там. И упал.

– Надо же, какой подарок, – усмехнулся Кир. – Могот-самоубийца.

– Это вряд ли, – сказал пуэри, подойдя ближе, и перевернул тело.

Гном и разведчик брезгливо поморщились.

Одежда отродья была сшита из кожи криво, неумело, она едва прикрывала жилистый торс и крепкие безволосые ноги. Обувь отсутствовала начисто.

До сей поры мне ни разу не доводилось видеть моготов – в Либрии их показывали лишь в немногочисленных цирках уродов, в книгах же их описаний приводилось мало, но все они отличались друг от друга как небо и земля.

В действительности он выглядел так: ростом чуть меньше среднего человека, грубая кожа на лице сморщена, обветрена, с пепельным оттенком. Кончик носа задран, делая лицо похожим на рыло. Редкие волосы беспорядочно рассыпаны по гладкому черепу, уши искривлены и заострены сверху и снизу. В приоткрытом безгубом рту виднелось два ряда острых зубов, которые напоминали зубцы ножовки. Белых и удивительно ровных, кстати. На лбу – огромная рана, ставшая смертельной.

– Вот что его столкнуло, – Рэн указал на торчащую из плеча отродья сломанную стрелу с красным оперением. – Стрела сдёрнула его с обрыва, но умер он от удара головой о камень. Успел перед смертью закрыть глаза.

– Совсем недавно, – сказал Арджин, присев на корточки. – Труп ещё не окоченел, кровь едва свернулась.

– Это значит, что стрелок сейчас где-то неподалеку, – сказал я, чем заставил всех озираться. – Сомневаюсь, что он всё ещё здесь и сомневаюсь, что он станет стрелять в нас.

– Не будь так уверен, – сказала Литесса, взглянув на меня исподлобья. – Ты думаешь, что стрелял человек, и ты, скорее всего, прав, но я бы не рассчитывала на особое дружелюбие с его стороны. Выжить в подобных местах могут лишь параноики, в каждой тени видящие врага.

– Стреляли со значительного расстояния, лучник не из лучших, – сказал Рэн, внимательно оглядев рану на груди могота. – Его заметили издалека и сняли, особо не разбираясь. Так что соглашусь с нашей дамой – встреча с хозяином этой стрелы может быть опасной.

«Наша дама» озорно стрельнула глазками в сторону охотника, чего тот в очередной раз не понял. Я периодически замечал некоторые искорки, проскакивающие между этими двумя, но они скорее были односторонними – Рэн говорил невпопад и абсолютно не понимал флирт как таковой. Видимо, в их обществе отношения между женщиной и мужчиной строились иначе. Литесса же откровенно развлекалась за его счёт – она прекрасно сознавала, что своим поведением ставит молодого пуэри в тупик, но при этом вовсе не собиралась облегчать тому задачу. Остальные делали вид, что ничего не замечают: Кир и Арджин из такта, а мне просто не было никакого дела до их шашней. Старая интриганка решила поиграть – да на здоровье. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы меня не трогало.

– Глядим в оба, – сказал я и первым двинулся дальше по тропе.

Лабиринт ущелий снова затянул нас. На каждой развилке, прежде чем повернуть, приходилось разведывать дорогу. После памятной печальной находки мы стали осторожней и сосредоточенней, внимательно оглядывались по сторонам и говорили вполголоса, но предосторожности оказались излишними – до самого вечера таинственный владелец краснооперённой стрелы нам так и не встретился.

Зато мы издали заметили стайку карликов, которые при виде нас поспешно скрылись в норах. Мне показалось, что это разумные существа, но преследовать их не представлялось возможным – в лаз не смог бы протиснуться даже Рэн. Это обстоятельство порядком меня раздосадовало.

«Блуждая среди этих скал и постоянно останавливаясь, мы теряем кучу времени, которое сейчас на вес золота, – думал я. – Вот если бы у нас был проводник... Как, например, эти карлики или тот человек, что застрелил могота – продвижение ускорилось бы в несколько раз». Так что пока мои товарищи опасались встречи с лучником, я в тайне на неё надеялся, хоть и не говорил этого вслух.

Однако верста за верстой, час за часом мы шли и ничего не происходило. Лишь когда стало темнеть, мой взгляд уцепился за трещину в скале, прямо-таки призывающую к тому, чтобы её рассмотрели поближе.

– Пещера, – констатировал Кир, остановившись рядом со мной. – По-моему, глубокая.

– Оттуда тянет сыростью, – вставил свои пять грошей сокол. – Там должна быть вода.

Отряд многозначительно переглянулся.

– Надо воспользоваться возможностью пополнить запасы, – сказала Литесса. – Неизвестно, когда она ещё раз представится.

– Оттуда тянет не только сыростью, – поморщился гном, сунувший нос внутрь. – Святые горы, ну и вонь!

– Всё равно нужно проверить.

– Кто-то должен остаться снаружи.

– Я покараулю, – вызвался Рэн. – Если что, спущусь следом.

– Хорошо. Не зевай, – я хлопнул пуэри по плечу и шагнул в проём вслед за копателем.

Поначалу пришлось зажечь магическую свечу, но уже через пару десятков шагов на полу и стенах тоннеля стали попадаться большие светящиеся грибы, дающие неплохое освещение. Мы не преминули использовать их в виде светильников, для чего пришлось попотеть – твёрдостью эти растения вполне могли поспорить с деревом и крепко держались корнями за камень.

Тоннель вёл нас всё ниже, вскоре он расширился и потеплел, к грибам добавился бородатый мох и мелкие травы, бледные, но сочные. Влажность к тому времени стала настолько высокой, что вода капала с потолка и стекала по стенам. Несмотря на вполне сносное освещение, место выглядело мрачным и неприветливым – звуки не рождали никакого эха, а будто вязли в пространстве.