Хелег Харт - Неприкаянный

Удар попал точно в цель. Я разозлился, хоть и понимал задним умом, что двойник в чём-то прав.

– Вот только не знаю, нравится ли мне, что ты меня понимаешь, – прошипел я.

– Ой, я задел твои нежные чувства? – Отражение равнодушно вскинуло бровь, и я вдруг понял, насколько сволочным может быть моё лицо. – Ну, в таком случае… – оно сделало паузу, – извинений не будет. Потому что давно пора перестать воспринимать свою уникальность как уродство.

– Что за бред? Я не считаю себя уродом.

– Ага, – двойник внимательно разглядывал свои ногти.

– Трудновато, знаешь ли, не обращать внимания на огромную дыру внутри себя, – сказал я, стараясь взять себя в руки.

Отражение окинуло меня взглядом с ног до головы и изрекло:

– Это которую из?

– Вот здесь, – я ткнул себя в висок. – Человеку свойственно считать себя неполноценным необоснованно, но у меня на то есть все причины.

– Могу угадать все по порядку, – лицо двойника отразило величайшую скуку. – У тебя не было детства, нет родителей, нет дома… ничего не забыл? Как по мне, обычное нытьё.

– Каждый человек должен знать, с чего он начался, – сказал я уже спокойнее. – Это элементарные знания. Сколько мне лет. Какое время года было, когда я родился. Как я рос и в каком возрасте у меня выпал первый молочный зуб. Как взрослел. У меня просто нет этих знаний. И вся эта неизвестность сводит с ума, дружок. Воспоминания дают человеку опору, которая позволяет идти дальше, а у меня её нет, так что я только беспомощно болтаю ногами.

– Вместо того чтобы лететь, – со вздохом добавил двойник. – Я же говорю – обычное нытьё.

– Очевидно, ты понимаешь меня не так хорошо, как думаешь, – сказал я и добавил с презрением. – Да и о чём это я? Ты же всего лишь моё отражение!

Двойник звонко расхохотался, и вокруг начали сгущаться сумерки.

– Да ну! – бросил он, щерясь. – Уверен, что я не понимаю тебя лучше, чем ты сам? Уверен, что настоящий мир по твою сторону зеркала, а не по мою?

С этими словами он ударил по разделявшей нас преграде, и та разлетелась вдребезги. Из зеркала, как из прорехи в реальности, ураганом хлынули краски и звуки, их напор был таким сильным, что меня едва не сбило с ног: пришлось отступить на несколько шагов, чтобы не упасть. Пёстрое шумное месиво полилось во все стороны, разрывая туман в клочья. Здания серого города стремительно зарастали мхом, покрывались лианами и плющом. Между ними, пробивая камень, вырастали громадные деревья, намного выше самого высокого из домов, а кажущиеся игрушечными оградки просто вырывало из земли могучими корнями. Мир наполнился пением птиц и запахами цветов, от которых закружилась голова – и я усомнился в том, что сплю.

Двойник шагнул сквозь разбитое зеркало, которое теперь превратилось в пустую рамку, и остановился в шаге от меня. В его позе сквозили хозяйская уверенность и властность, граничащая с величием.

– Уверен, что это я – всего лишь твоё отражение, а не ты – моё?

Я смешался на несколько мгновений, не зная, что ответить. Представление, устроенное Отражением, впечатляло. На место унылой серости пришло разнообразие. Вязкая тишина расступилась перед неторопливым потоком сотен звуков. Мёртвый город ожил – или, вернее, стал приютом для новой жизни. Вокруг изменилось всё. Один я остался прежним.

– Так вот кто я по-твоему? – сказал я наконец. – Чья-то тень? Не человек, а только облик, который кто-то когда-то видел в зеркале?

– Нет, – двойник покачал головой. – Это не по-моему. Это по-твоему.

Великолепный панорамный пейзаж разом поблёк и как будто выцвел: звуки разом утихли, зелень на домах стала шелушиться и облетать, по каменным стенам побежали трещины. Деревья засыхали на глазах и обращались в труху, откуда ни возьмись поднялась пыль, плотными облаками укутывающая погибающие растения.

– Я показал тебе простенький фокус, и вот ты уже говоришь мне то, что я хочу услышать. – Отражение вздохнуло, глядя мне в глаза. – Но я – это ты. Поэтому на самом деле ты произнёс вслух то, в чём давно боишься признаться себе самому.

Город разваливался на части, и его по кусочку поглощали обрётшие тяготение небеса. Бесцветные, немые небеса.

– Вот что ты такое, – продолжал двойник. – Существуешь, но не можешь себе этого объяснить. Ты окружён подсказками, но не замечаешь их, потому что смотришь внутрь себя. Ищешь, но не хочешь найти.

Вокруг нас уже не осталось ничего – ни тумана, ни города, ни даже земли под ногами. На месте буйства жизни зияла пустота.

– Ты не видишь, не слышишь, не понимаешь. Только бегаешь по кругу, как пёс, пытающийся догнать свой хвост. И пока это так, не может быть и речи о «нормальной» жизни. Ты – пуст.

С этими словами Отражение ткнуло в меня пальцем, и я начал рассыпаться на кусочки точно так же, как всё остальное несколько секунд назад.

– Что?! – запаниковал я. – Что ты делаешь?! Подожди!

Но было поздно – все чувства разом отказали, и меня окутала глухая непроницаемая тьма.

Проснулся я от того, что в горле собрался мешающий дышать комок. Тело взмокло, сердце билось где-то под диафрагмой. Хрипя и пытаясь откашляться, я сел на постели.

После посещения новообразованного Квислендского кратера с моими снами и так творилось что-то странное, но в этот раз ночные фантазии превзошли все ожидания. Перед глазами всё ещё висело лицо Отражения, ухмыляющееся одновременно гнусно и грустно. Он был как… настоящий.

– Ты чего?

Лина сидела на своей кровати и штопала плащ. Обычно я просыпался раньше, а она дрыхла до победного конца – если не будить, могла проспать до полудня или даже больше. Я глянул в окно: солнце только взошло, и тень от трактира, в котором мы остановились, простиралась на несколько десятков саженей.

«С ума, что ли, сошла?» – подумал я, глянув на девчонку, и ответил:

– Сон был… яркий.

– Мне кошмары давно перестали сниться, – сказала Лина, так и не повернув головы в мою сторону.

– А мне, похоже, как раз начали. После того, как встретил тебя, кстати. Хм-м… – я посмотрел на девчонку с прищуром.

– Ой, ну конечно, – отмахнулась та. – Я одним своим появлением разрушила твою психику. Смотри окончательно не рехнись.

В коридоре пронзительно скрипнула половица, и почти сразу раздался стук в дверь.

– Кто там? – недовольно отозвался я, вставая с постели.

– Велели жвать к жавтраку, – прошамкала служанка из коридора.

– Скоро будем, – я начал одеваться.

– Вы уж пошпешите, гошпода хорошие, похлёбка-то штынет жеж! – И до нас донеслись шаркающие удаляющиеся шаги.

Я повернулся к Лине:

– Ты-то чего не спишь? Лучше бы высыпалась. В следующий раз ночевать под крышей нам придётся только через недельку.

Девчонка только усмехнулась в ответ.