Елена Лабрус - Элемента.N

— Но я, — недоумевал Дэн. — Я же чистокровный мемо. А вы? Кто тогда Вы? Хотя теперь я понимаю, почему Феликс кер, хотя выглядит как стопроцентный азур.

Магистр загадочно улыбнулся, и Дэн понял, что он и так рассказал ему слишком многое. Ответы на все свои вопросы он сегодня не получит.

— Но Сара ведь не попала в эту Рожь, хоть и была наполовину веном, — Дэн знал это из первых рук.

— Но я этого не знал. Я вышел в эту Рожь. И вот тебе ответ на один из твоих вопросов, — улыбнулся Франкин. — Но в межпространственный туман попало слишком много осколков. И это, — он показал на своё лицо, — единственный шрам, что виден, но всего лишь один из многих. Я так и не смог пройти. И едва выжил. И как ты думаешь, я кинулся туда за этой медной пряжкой, которая могла ещё сотни лет никому не понадобиться? — обратился он к Дэну, хотя тот и понимал, что вопрос риторический.

Дэн неопределённо пожал плечами.

— Но как Вы догадались, что она не исчезла в том времени, скользнув в картину? Через много лет, но ведь догадались же, — Дэн помнил, что это действительно произошло не сразу.

— У Шишкина было две картины. И обе он рисовал в одно время с одной и той же натуры. Я нашёл вторую. Кстати, ты знаешь, каким образованным человеком был его отец? Как много сделал для Елабуги? – вдруг уточнил он. — Сару я там не нашёл, но вспомнил, что вместе с ней пропала и уборщица.

— Магистр, я только в курсе про выставку передвижников, на которой была выставлена эта картина, — улыбнулся Дэн. — И что же потом? Когда Вы, наконец, нашли бабку? Зачем было глушить бабкину память этой Рожью? Зачем было травить меня, когда мы с Шейном обнаружили Сару?

— Ты обнаружил, Дэн! Ты! А не вы с Шейном. Шейн всегда был очень слабым азуром, его способности душил этот его пророческий ген. Он бы никогда не пробился сквозь мой блок, — заверил Франкин.

— Хорошо, я. Не важно. Но вы ведь прополоскали мозги не только бабке, бабка-то как раз выдержала, вы стёрли воспоминания Эмме. Вы совсем запутали её. Она не понимала кто она, как её зовут. Это так теперь проявляется отцовская любовь? – ни на секунду не позволял себя сбить с толку Дэн.

— Нет, мальчик мой! Когда я её нашёл, она уже была в таком плачевном состоянии. Она была не в себе ещё до того, как умерла. Я помогал ей. И было время, когда ей действительно становилось лучше. Но потом снова рецидив, и снова, и снова. Это было очень тяжёлое время для нас. И для меня, и для Шейна. Я знаю, он никогда не простит мне её смерть. Но я сам её себе никогда не прощу.

— И всё же вы боялись, что правда вылезет наружу. Про вас, про Сару, про Неразлучников. Что она вспомнит многое, услышит Шейна и вспомнит его. Вы заперли её в самой глухой комнате её памяти и не хотели, чтобы она когда-нибудь оттуда выбралась, — перебил его Дэн.

— И ты сам ответил на свой вопрос, — наклонившись к нему через стол, сказал Франкин.

Он решил проверить, опасен ли я для него – понял Дэн. Решил затеять этот разговор, чтобы узнать насколько много я знаю и что собираюсь делать с этим знанием.

— Вы рассказали о тайне Ордена не члену Ордена? – спросил Дэн.

Франкин улыбнулся.

— Нет, Даниэль Майер, Эмма была членом Ордена. А вот Шейн нет. Поэтому она знала о Неразлучниках, а он нет. И надеюсь, не знает до сих пор, — Франкин смотрел на него пристально.

— А то что? – воспринял это как угрозу Дэн, встал и наклонился над Магистром, — Снова попытаетесь вколоть мне своё чудодейственное снадобье? Уверен, это был неприкосновенный запас, который вы хранили ещё со времён дружбы с Шейном. Или просто проткнёте меня одной из ваших шпаг, граф Тоггенбургский?

Дэн покосился на стену с оружием.

Франкин отклонился на кресле и снова сложил перед собой ладони, не глядя на Дэна и сосредоточившись исключительно на своих руках.

— Если бы я хотел тебя убить, — наконец сказал он, — то уже сделал бы это. А раз не сделал, значит, не хотел.

— Или просто не смог? – разогнулся, отпуская стол, Дэн. — Магистр, Вы потеряли артефакт. По вашему приказу едва не убили Особенную, ту, которая родилась последней, и больше у нашего народа не будет ни одного шанса. Я сильно сомневаюсь в том, на чьей Вы стороне. Нам всё время твердят про каких-то неизвестных врагов, которые хотят того, чего не хотим мы. Они нам мешают, они хитрые и коварные, но, Магистр, не придумываете ли Вы их сами, этих тайных врагов Ордена, чтобы вести свою собственную игру?

Франкин выслушал его молча и удивительно спокойно.

— Хотел бы я сражаться с ветряными мельницами, как Дон Кихот, — сказал он, вставая, подходя и опираясь спиной на стол. — Только, знаешь, сражаться с невидимым врагом труднее, чем с очевидным. И худшее, что нам сейчас нужно, это – разногласия и недоверие в Ордене. Я не могу сказать тебе всего, Дэн Майер. Всего, что знаю сам. Ты пока не понимаешь элементарных вещей. Учись! Алекс надеется вырастить из тебя Командора, но кто знает, может быть, ты займёшь именно моё место. А на сегодня можешь быть свободен.

Он посмотрел на Дэна слишком убедительно. И Дэн молча кивнул и направился к двери. Он не станет проявлять неподчинение. В конце концов, он действительно знал ещё слишком мало. Хотя и твёрдо решил для себя, что глаз не спустит с этого доктора Франкенштейна.

— И ещё, — окликнул его в дверях магистр, — Мне жаль, что я не смог ответить на все твои вопросы, но обещаю, мы вернёмся к этому разговору. Вернёмся, когда ты будешь готов.

Дэн вышел от Магистра со странным чувством. Всегда, всю свою сознательную жизнь он принимал решения моментально. Именно зажатый в рамки времени, когда решать нужно здесь и сейчас, не раздумывая и не теряя ни секунды, он соображал лучше всего. Его не беспокоило, что он чего-то не знал, недооценил, не учёл – учесть всего невозможно, просчитать всё нереально. И он хватал ребёнка и бежал из-под покосившегося землетрясением дома, выворачивал руль в сторону и держал, понятия не имея какая из этих сторон — сторона заноса, отталкивался от обрыва и прыгал, не зная, приземлиться он в море или на острые камни далеко от линии прибоя. Правда, в последнем случае море действительно было далековато, но он успел выдохнуть за мгновенье до того, как упал. И никогда интуиция его не подводила. Он словно чувствовал, что будет через секунду после того как он что-то сделает, и просто делал. Но после того как он сказал Еве то, чего не должен был говорить, ему словно изменила его удача. Он ни в чём не был уверен, он начал бояться делать что-то не подумав, и первый раз за свою жизнь он решил, что к следующему разговору с Магистром он должен подготовиться. Подготовиться настолько тщательно, насколько сможет и даже лучше. И он посвятит этому все силы и время, что у него есть.

Физически он тоже чувствовал себя не в форме — он сто лет не был в спортзале, он забыл, когда брал в руки пневматическое ружье, он, наверно, подтянуться не сможет больше десяти раз. Но сейчас заходить в спортзал он не стал – были дела важнее. Хотя даже в них он был сегодня не уверен. Ему нужно было поговорить с Арсением, и он надеялся, что они вместе придумают как им исправить ситуацию, которая сложилась у них с Евой. И он должен был увидеть Еву. Просто увидеть. Хотя бы просто увидеть. И он никак не мог решить сначала ему нужно к Арсению или всё же к Еве. И ткнул в телефон наугад.