Майк Ли - Нагаш бессмертный

Семь кожаных хвостов плети – каждый из которых представлял собой шестифутовую веревку из сплетенных кусков кожи, усеянных дюжиной острых осколков стекла, – стегали его по плечам, раздирая тело, словно львиные когти. Столь внезапная и сильная боль лишила его дара речи; он содрогался под ударами, а державшие его жрицы с трудом стояли на ногах. Алкадиззар едва успевал дышать между новыми ударами. Кровь из полученных ран ручейками стекала по его спине.

Жрица, которая орудовала плетью, была настоящим профессионалом своего дела. К седьмому удару от кожи на его спине остались одни лохмотья от затылка до поясницы. Но удары не прекращались, безжалостно разрывая плоть и мышцы. Никогда в жизни Алкадиззар не испытывал такой мучительной боли. После десятого удара он думал, что больше не выдержит и сейчас лишится чувств, но его разум и тело упрямо отказывались сдаваться. Каждый новый удар он чувствовал так же остро, как и первый.

При публичных наказаниях на площадях Ламии двадцать ударов плетью считались очень строгим наказанием. Сорок ударов означали смертный приговор. После сотни ударов жрицы, наконец, опустили дергающееся тело Алкадиззара на траву. Он не знал, как долго пролежал так, орошая газон своей кровью. Все тело словно покрылось огнем. Он прижал лицо к траве; открыв рот, он мелко и отрывисто дышал. Он видел силуэты фигур жриц, но из-за шума в ушах не слышал их пение. Еще немного, думал он. Скоро звезды погаснут и тьма окутает его саваном, и тогда он отправится в царство мертвых.

Но вдруг Алкадиззар услышал ее голос.

– Вставай, мой принц, – сказала она. Ему казалось, что она прошептала это ему на ухо. Он почти чувствовал ее дыхание на своей коже. – Осталось одно последнее испытание, Алкадиззар. Вставай.

Алкадиззар слабо кашлянул, пытаясь изобразить смех. Но, видимо, что-то в ее голосе заставило его попробовать. Он попытался напрячь конечности, используя приемы концентрации, которым обучился за годы в храме. Через мгновение он почувствовал раздирающую боль. Руки и ноги дрожали, но потом, к его изумлению, подчинились. Принц медленно оперся руками о землю и, прерывисто дыша, поднялся на колени. Земля вокруг него потемнела от крови.

– Вот так! – услышал он ее голос. – Вставай, любимый! Вставай и подойди ко мне.

Еще один вдох спустя он встал на трясущихся ногах. Голова Алкадиззара закружилась, и он пошатнулся, но устоял. Боль снова вспыхнула, обжигая его плечи и спину пламенем. Все вокруг плыло, и на секунду ему показалось, что он вот-вот упадет и никогда не поднимется.

– Я здесь, – сказала она, маня его своими словами. – Совсем рядом. Иди ко мне.

Алкадиззар попытался сосредоточиться на ее голосе. Она стояла рядом с ним, сияя золотом и белизной и протянув к нему руку. Ее темные глаза лучились страстью из глубин отполированной маски.

Он глубоко вдохнул, чувствуя волну боли, его правая нога сделала полшага вперед. Еще один вдох, и за правой ногой последовала левая. Все жрицы разом сдержанно выдохнули.

Почти сразу его силы начали таять. Алкадиззар почувствовал, как затряслись колени. Ему требовалось все больше и больше концентрации, чтобы просто стоять, а каждый шаг врезался острыми копьями в позвоночник. Но он продолжал двигаться вперед.

Трясущейся рукой Алкадиззар прикоснулся к ее твердой ладони, которая отдавала холодом, будто мрамор. Глаза принца благоговейно расширились, когда она мягко притянула его к себе, словно намереваясь обнять.

Внезапно грудь разрезала острая холодная боль, которая на мгновение ошеломила его. Пение прекратилось. Потом он взглянул вниз и увидел, что из его грудной клетки торчит серебряная рукоять кинжала. Лезвие легко прошло между ребрами, пронзив сердце.

Алкадиззар недоуменно нахмурился. Она отпустила его руку и сжала истерзанное плетью плечо. Он посмотрел на нее, пытаясь заговорить, но не мог даже сделать вдох. По его груди расползлась ужасная боль, лишая его сил. Он больше не мог держаться на ногах. Она положила его на траву, одной рукой все еще держась за рукоять кинжала.

Ее идеальное золотое лицо парило над ним, такое безмятежное и таинственное. Все ощущения медленно увядали. Алкадиззар испытал острую боль сожаления. Он перевел взгляд на покрытый звездами небосвод над головой, ожидая своего конца.

Но тьма не торопилась к нему. Один момент плавно перетекал в другой, его мысли крутились в голове, как во сне, а чувство сожаления перешло в ощущение чистого, абсолютного ужаса. Его убили, но он не умер. Он не умер!

Потом он смутно расслышал ее вздох и заметил, как ее рука медленно вытащила кинжал из его сердца. Дюйм за дюймом окровавленное серебро вышло из его груди, пока после резкого рывка не показалось острие.

В этот миг мучительная боль пронзила грудь Алкадиззара, его спина выгнулась, а легкие наполнились воздухом. Принц вернулся к жизни с бессловесным болезненным криком.

Алкадиззар ловил ртом воздух, будто его только что вытащили из воды. Боль в груди огнем разошлась но всему телу, и он не мог ее остановить.

Облаченные в мантии фигуры окружили его, заглушая стоны исступленным пением. Взгляд Алкадиззара перебегал с одной маски па другую, пока он пытался осмыслить происходящее. Острая боль мешала ему думать.

Наконец он встретился взглядом с ее глазами. Она смотрела на него сверху вниз, а ее тело сияло от первобытной радости.

– Вы видите? – обратилась она к жрицам. Ее хриплый голос напоминал рычание голодного зверя. – Его грудь пронзил кинжал, но он не умер! Он достоин, сестры! Алкадиззар – избранный!

И только после этого тьма забрала его в свои объятия.

Его разбудили мягкие ароматные дуновения ветра и прохладные прикосновения шелковых простыней к коже. До этого он много лет спал в простой койке жреца, и это ощущение показалось ему очень странным.

Алкадиззар медленно открыл глаза. Он лежал на широкой мягкой кровати, роскошнее которой никогда не видел. По приглушенным звукам со стороны города он понял, что приближается рассвет.

Принц сделал долгий глубокий вдох. Вся его грудь мучительно ныла, боль отдавалась в костях. Это напомнило ему о давних временах, когда на одном из первых уроков езды верхом лошадь лягнула его в самые ребра. Двигаясь будто во сне, он приподнялся, опираясь о локоть, и взглянул на свою грудь. Комната утопала в сумраке, но он заметил, что его вымыли и облачили в одеяние из желтого шелка.

Алкадиззар нерешительно оттянул левую полу своего платья. Рана от кинжала превратилась в аккуратный темный шрам, врезавшийся в грудную мышцу прямо над сердцем.

– Это приятно, правда?

Ее голос возник из теней в дальнем краю комнаты, где в первых лучах солнца просвечивающие шторы колыхались под слабым морским бризом.